Вера Орловская - Хронос

Неужели прошло так мало дней с моего отъезда из Петербурга? Мне кажется, что по ощущениям, по смене языков, на которых говорят люди, по их поведению и множеству других вещей я пережила большой отрезок времени и жизнь моя как будто замедлилась, я подобно какому–то мелкому насекомому вижу мир, как в замедленной съемке, и это несмотря на быстрое перемещение в пространстве. Парадокс. Жизнь моя стала хоть немного длиннее. Я проверила на себе эту странность и осталась вполне довольна, потому что всё гениальное – неожиданно и внезапно. Точно выверенная конструкция хороша для строительства зданий или мостов. А я – живой мост, перекинутый между мирами, по крайней мере так я это чувствую…

И почему всё происходит неожиданно и, казалось бы, не к месту, когда воспоминания врываются, как ветер в окно, который распахивает его внезапно. Вроде бы ничего не предвещало таких изменений.

Я просто сижу и смотрю, как постепенно опускается ночь. Я просто пишу роман. В голове складываются первые фразы. Остается только их записать. Воспоминания. Да, это так, они могут приходить ото всюду: из этого мира, из другого времени, где меня уже нет или ещё нет, из параллельного, считающегося нереальным.

Мир моих реальных фантазий… Но в любом случае для того, чтобы мне написать о чем–то, бывает необходимо всего лишь вспомнить.

Позапрошлой осенью я решила устроить себе экскурсию по Золотому кольцу. Я была там раньше, но это происходило ещё в юности, а с тех пор много чего изменилось, не думаю, что в архитектуре тех городов, но во мне – точно.

На своей машине, без всяких попутчиков, я отправилась в это путешествие, как говорится, налегке, не заботясь о том, где я буду ночевать: гостиницы заранее не бронировала, потому что не хотела быть связанной какими–то временными рамками. Я не знала, сколько часов или дней проведу в том или ином месте. Всё зависело от моего интереса. Никакой четкой программы у меня не было. Пусть идет как идет, вернее, едет как едет, – думала я, отправляясь в путь.

В городе Владимире я задержалась дольше, чем предполагала, и на улице уже стало заметно темнеть, но оставаться здесь на ночь не хотелось. И я решила добраться до Суздаля, чтобы там заночевать. Не так далеко друг от друга находятся эти города. Но примерно на середине пути моя машина начала издавать неожиданные звуки: постукивание, шипение и легкое подпрыгивание. Она явно была чем–то недовольна.

Вдалеке маячила какая–то деревня, и я пыталась дотянуть до нее. Хорошо, что у меня хоть и с трудом, но получилось это сделать. Правда, немного не доезжая до самой деревни, мотор вконец заглох. И моя попытка заглядывать в открытый капот ничего не изменила. Я не слишком разбиралась во внутренностях машины, поэтому определить, что у нее болит, не смогла. Только то, что она была горячей. Это легко можно было почувствовать, дотронувшись до неё рукой, но диагноз поставить таким образом не удалось. С задумчивым видом я с полчаса простояла, склонившись над открытым капотом, в надежде на то, что проезжающий мимо какой–нибудь добрый человек заметит на дороге одинокую женщину у машины и, может быть, остановится, чтобы помочь мне. Но машин на трассе почти не было, а когда стало ещё темнее и время стремительно близилось к ночи, движение затихло вообще.

У меня был один выход: закрыть машину, спуститься с дороги на проселочную и пешком добраться до ближайшей деревни, чтобы позвать кого–нибудь на помощь.

Лай собак был хорошим знаком, и он становился более громким с моим приближением к деревне. На улице, сидя на бревне, разговаривали двое мужчин. Судя по голосу и жестикуляциям, один из них был изрядно пьян. Бояться их не было смысла и не потому, что я такая смелая, у меня просто не было другого варианта, как только подойти к ним и вступить в голосовой контакт. Я поздоровалась и с ходу пожаловалась на свою тяжелую долю. В общем, обрисовала ситуацию: указывая рукой в сторону своей машины, стоящей на трассе, я рассказала, что она сломалась и мне теперь никуда не доехать.

– Приехала уже, значит,– сказал, ухмыляясь, тот, кто был трезвым и помоложе.

Я решила, что здесь принято обращаться на «ты» к незнакомым людям, и поступила так же:

– Ты бы не мог позвать ещё кого–нибудь, чтобы машину дотащить сюда?

– Чего не мочь? Сделаем, раз надо.

– А может быть, скажешь, где у вас здесь можно переночевать?

– Отелей, конечно, у нас нет, но тут недалеко определиться можно. У грека Хроноса, – сказал мужик.

– Как это у Хроноса? В каком смысле? – удивилась я.

От моей тупости протрезвел даже тот, который был пьян:

– Ну ты чё? Тебе ж говорят: «У Хроноса» – значит, у него самого.

– Имя такое чудное, – добавил второй, – но мы привыкли уже: Хронос и Хронос – ничего особенного.

– Да, – согласилась я, соображая, что они не знают истинного значения этого слова, а потому спокойны и безмятежны, как дети: ничего не тревожит их ум. Да уж: во многой мудрости – много печали…

– Пошли, – прервал мои раздумья тот, кто первым назвал мне это имя. А машину твою мы ко двору дотащим, не боись: Никита к трактору прицепит. Всё будет окей, не боись.

Мы пошли с ним по темной деревне к дому Хроноса. А вот тебе и Хаос, и Тьма, – думала я, спотыкаясь о каждый камень на дороге. Я повторяла это имя про себя с какой–то небывалой торжественностью. Но когда мы постучали в дверь и на порог вышел старый седой дедушка, я немного спустилась с Олимпа на землю.

– Пусть она у тебя переночует, – сказал ему мой провожатый. – Машина у нее сломалась. Вон там на трассе стоит.

Хронос посмотрел внимательно на меня, словно раздумывал, можно ли пускать к себе в дом. Я заметила, что у него очень живые блестящие черные глаза, не подходящие для его возраста.

– Хорошо, – ответил он.

И пошел в дом, не оборачиваясь на меня, оставив дверь открытой, что я восприняла как знак, – входите за мной. Я пошла.

– Там в сенцах ведро с водой, если пить захочется, и кружка там. Может, голодная? Так я чай заварю с мелиссой, попьешь, а с обеда мясо осталось…

– Нет, спасибо, я не голодна, – соврала я.

– Ну тогда пойдем – покажу тебе, где спать будешь. Вот – диван у меня здесь, устраивайся. Одеяло принесу: ночью, может, холодно будет, а печь не топил, лето ведь как никак, хотя прошлая неделя дождями вышла, немного пришлось протапливать. Спать сейчас сразу ляжешь или все–таки чайку со мной попьешь? Я так–то рано ложусь – привычка, но раз гость в доме, то чего не поговорить…

– Да, хорошо, – согласилась я.

Мы сели за стол, покрытый скатертью. И Хронос налил мне чай в чашку и подвинул поближе ко мне пряники и банку с мёдом.

– Мёд свой, не сомневайся.

– Очень вкусно, – сказала я, попробовав его.