Алексей Уманский - Легко видеть

До поселка Чехан оставалось, правда, еще несколько километров, но они действительно вышли, в этом больше не осталось сомнений, поскольку дальше путь был уже по автодороге, а не по тайге. Однако, и здесь их ждало еще одно испытание. Рядом с глубоким автомобильным бродом для пешеходов с одного берега реки Чехан на другой был свален гигантский кедр больше метра в диаметре. И идти по нему над быстрой и опасной водой, чувствуя, как вибрирует ствол под ногами других людей, было непросто, но они постарались и не упали, и это добавило им хорошего настроения.

Незадолго до поселка им встретился человек, которого тоже звали Михаил и который сразу смекнул, как давно они нормально не ели. Он отвел их за собой прямо в магазин. Поселок как раз к их приходу накрыли ранние сумерки. По позднему времени магазин уже не работал, однако встреченный Михаил знал, где искать продавщицу, и вытащил ее из-за праздничного стола. Они сами услышали, как, выходя из дома, эта женщина сообщила кому-то:

– «Всего два стакана успела выпить»!

В магазине они вели себя как дети, попавшие в страну чудес и не верящие своим глазам. Они тихо переговаривались, показывая друг другу: – «Смотри, есть то, и то, и то!…» – и продавщица из деликатности их не торопила. Постепенно магазин начал заполняться людьми, смотревшими на то, как они смотрят на полки, наконец, поговорив между собой, они стали называть, что возьмут, и продавщица пару раз успокаивала их: – «Да куда вам столько, вы ведь завтра уедете!…», – но они отвечали, что нет, ничего, все понадобится. Надо думать, продавщица беспокоилась, чтобы они не объелись с голодухи, но они твердо знали, что обилие пищи им неопасно (и они действительно не объелись, хотя съели больше, чем посторонние люди могли бы считать безопасным). Только Вадим съел заметно меньше прочих и первым отошел от стола. Вера тогда сказала Славе Пономареву, проявившему самый несдержанный аппетит: – «Пономарев! Вон Вадим насколько меньше тебя съел. Смотри, проживет дольше тебя!» – На что Слава под общий хохот резонно ответил: – «А я что, спорю?».

Казалось, все кончилось: и неудавшийся сплав, и переход от устья Красной Речки через три перевала (после первого они оказались в долине Калган-Сука, по которому Вадим собирался спуститься вниз, обратно к Кантегиру, не понимая, что надо идти на северо-запад, а не на восток – Михаил тогда с трудом доказал, что это ошибка; после второго очень крутого перевала они перебрались из верховьев Калган-Сука к подножью красивейшего хребта, по гребню которого плавной дугой прошли километров семь среди редко стоящих на высоте кедров под основной перевал через водораздельный Саблинский хребет, с которого спустились уже в долину Тебы); и, наконец, трехдневный переход по долине Тебы длиной в тридцать километров (насчет него Михаил из Чехана сообщил, что по Тебе уже лет десять после пожара никто не ходит, там ведь сплошные лома – и уж это-то они и сами узнали. Причем не только лома, но и сплошная молодая поросль, буйно разросшаяся за эти годы на удобренной пеплом земле, а им, по словам Михаила, следовало из верховьев Тебы еще раз перевалить в верховье реки Чехан – там хорошая тропа, а затем дорога. Словом, вся их Саянская эпопея, в основном бесславная, но все-таки завершенная в сознании того, что, потерпев поражение, они не сдались и кое-чего достигли, казалось, ушла в прошлое.

Однако выяснилось, что это еще не все. На станции Абаза, до которой они доехали из Чехана на автобусе, Вадима ждало еще одно испытание. В вокзальной кассе спросили его фамилию, а, узнав, отказались продать билеты, сославшись на указание милиции. В милиции же, куда он тут же пошел выяснять причину, ему сказали, что по имеющимся сведениям в их группе погиб один человек. Вадим клялся, что все живы, и милиция, пересчитав их по головам, вынуждена была согласиться. В конце концов выяснилось, что гибель туриста произошла в другой группе, но то, что фамилия Вадима оказалась на заметке у милиции, свидетельствовало о том, что в Москве уже подняли тревогу, и что теперь неприятности не будут исчерпаны задержкой в приобретении билетов.

Поэтому в поезде Абаза-Абакан Вадим попытался как бывший адмирал договориться со спутниками, о чем и как им рассказывать, а о чем – нет, когда начнутся расспросы. Лена прервала его словами: «Если будут спрашивать, что произошло, я скажу все как было». Вадим тотчас изобразил на лице оскорбленное достоинство: «Во-от оказывается, какие вы друзья!» – «Да, такие!» – последовал ответ, и Вадим умолк, уже самостоятельно соображая, как выходить из положения, если его будут атаковать не только извне, но и изнутри компании.

А на вокзале в Абакане их встретил знакомый Веры Гена. Они работали на одном предприятии. Два года назад Гена ходил из поселка Арбаты на Кантегир с кем-то из местных и тем же путем вернулся обратно. Оказалось, что по просьбе родственников пропавших туристов он согласился отправиться в Сибирь для организации спасаловки. Михаил, правда, подумал, что Гена и сам бы оказался здесь ради одной Веры. В распоряжении Гены находилась некоторая сумма денег, собранных родными, которую Гена хотел потратить на аренду вертолета, но, к их счастью, еще не потратил, поскольку из Москвы, куда пропавшие телеграфно дали знать о себе, сообщили ему в Абакан, что все слава Богу. Гена не являлся официальным представителем спасательной службы (которая, кстати сказать, отреагировала на сигнал невозвращения туристской группы к контрольному сроку только одним вопросом: кто будет платить?). Тем не менее Вадим из вполне разумной предусмотрительности постарался составить у Гены приемлемое для себя мнение о событиях похода и причинах задержки. При этом он учитывал, что Гена был лично знаком с условиями пешего перехода к Кантегиру и обратно. Рассказ Вадима был сдобрен умеренной самокритичностью. Да, была серьезная задержка на подходах – так уж больно подходы длинны и изнурительны. Да, была недооценка препятствий на Кантегире (но о них вообще никто толком не знал до сих пор). Да, предварительно не продумали как следует запасных путей выхода с маршрута, но ведь прошли же такой путь, причем без потерь.

Официально поход не оформлялся, они уже много лет ходят слаженной компанией как самодеятельные туристы. Руководителем он, Вадим, тоже был неофициальным и ничего не предпринимавшим без согласия большинства участников. Если лично он и допускал ошибки, то по сути точно такие же, как и остальные участники похода.

Гена еще до разговора с Верой успел составить собственное представление о том, каковы были отношения между Вадимом и остальными людьми. Выглядел Вадим наименее изнуренным из всех. С ним никто из спутников не разговаривал. Его даже не замечали. И он чересчур явно поспешил дать Гене свою версию происшедшего – прежде, чем тот послушает кого-то еще. Так что откровения других участников похода Гену не удивили. Внешне он выглядел сдержанным человеком, и все же было понятно, что он больше всего радовался тому, что они вышли сами, и спасаловка, которую он уже начал раскручивать, обратившись в партийные органы, стала не нужна.