Алексей Уманский - Легко видеть

А сейчас Михаил повернул в противоположную от рыбаков сторону и поднялся на береговой яр, над которым уже пролетел, наверху оглянулся, вновь припомнив все, что случилось, и подивился той слаженной, четкой работе штурмана и матроса, ответственных за точное пассажирометание на пристань М. Чувствовался солидный опыт экипажа в таких делах, как и прекрасные актерские способности того агитатора-доброхота, который был, скорей всего, постоянным поставщиком пассажиров на пристань М. Только тут Михаил вспомнил о Марине и о том, что послезавтра точно так же будут выбрасывать за борт и ее. Пронзивший его ужас требовал что-то немедленно предпринять для спасения любимой, но не успев ничего придумать, Михаил проснулся…

Все еще находясь во власти кошмара, он стал и так, и эдак вспоминать полное название этой дьявольской пристани, но оно не давалось. Наконец, он оставил попытки расшифровать букву «М» и начал думать о гораздо более важном – что это был за сон и о какой угрозе он мог предупреждать? Это был первый цветной сон в его жизни – до этого он видел только черно-белые. Перебор в уме различных вариантов, ни к какому выводу не приводил. В конце концов ему стало ясно одно. Для того, чтобы не подвергать опасности Марину, надо перво-наперво не оставлять ее одну, а, кроме того, не слушать советов чересчур старательных, но незнакомых доброхотов.

Снаружи уже начало светать. Михаил снова заснул, а когда пробудился, на крыше палатки уже играли солнечные пятна и тени. Он принялся соображать, что же означали собой основные цвета увиденного под утро сна – синий и желто-охристый. Синей была вода, желтой прошлогодняя трава, охрой – яр, над которым он пролетел. Итак – в основном желтый и голубой, жовто-блакитный, как флаг самостийной Украины. Если считать, что сон может быть связан с Украиной, то он затруднялся как-либо развить такую тему. С Украиной он был почти никак не связан, причем уже давно.

После смерти бабушки в Харькове он ни разу не побывал на Украине у оставшихся родственников со стороны мамы. Теперь там и вовсе никого не осталось, кроме одной кузины. Бабушку и дедушку Михаил очень любил. И они очень любили его – своего старшего и единственного внука (остальные были внучки) – радовались каждому его приезду – и малышом, и школьником, и студентом, и инженером. Дважды он приезжал к ним после альплагеря и гостил несколько дней. Во время первого из этих приездов он посетил и двоюродную бабушку тетю Маню. Тогда она сильно насмешила его своим вопросом: «Скажи мне, только честно, сколько твоих товарищей погибло?» Михаил понял, что в ее представлении гибель не только угрожает альпинистам на каждом шагу, но и действительно происходит, так что путь восхождения и спуска с вершины просто выстлан телами погибших. Он тогда ответил: «Никто» – и по лицу тети Мани понял, что она ему нисколько не поверила, да еще и осуждает за явное вранье и неуместную веселость. Конечно, по рассказам инструкторов и по книгам о восхождениях Михаил знал о многих трагедиях в горах. Это случалось и при резком ухудшении погоды, и при попаданиях в лавины, камнепады или ледовые обвалы, и при переправах через реки и, естественно, при срывах, о которых только и думала двоюродная бабушка – врач по специальности. Наверное, ей было бы удивительно узнать, что бывают на высоте и смерти от сердечной недостаточности, и смерти от отека легких, которые приписывалась врачами особо скоротечному в условиях гипоксии воспалению легких. Михаил также долго верил в эту сказку, пока сам, правда, на равнине, не заболел бронхиальной астмой. Собственный горький опыт и наблюдения привели его к ряду выводов. Во-первых, участковые врачи в большинстве своем плохо различают воспаление легких и бронхиальную астму. Поэтому прописывают лечение антибиотиками, которое при астме ничуть не помогает (то же самое констатировали и врачи альпинистских экспедиций по поводу так называемых «скоротечных воспалений легких»).

Во-вторых, помимо явных аллергенов, вызывающих хрипы в легких, неостановимый кашель и удушье, врачи редко представляют себе другие причины возникновения приступов астмы. Анализируя все, что замечал за собой сам и что удалось узнать из скудной литературы, доступной пониманию не-медиков, Михаил проникся уверенностью, что раз астма в корне – это заболевание иммунной системы, а не собственно легких, то причиной возникновения приступов может быть любой удар по ней, в том числе и вызванный резким изменением сезонной температуры и кислородным голоданием.

Когда в альпинизме происходили трагедии, вызванные заболеванием «воспаления легких» на высоте? В теплое или откровенно жаркое время года на семитысячниках и восьмитысячниках в южных широтах, будь то в Средней Азии или Гималаях. Что происходило с организмами хорошо тренированных и вполне здоровых, проверенных медиками накануне восхождения людей? Из жарких и душных предгорий они в считанные дни перемещались по высоте в суровейший зимний арктический холод с сухим и весьма обеденным кислородом воздухом. Врачи экспедиций замечали, что воздух там сух, но не обращали никакого внимания на непривычную для восходителей температуру – ведь все они были вполне закаленные здоровяки. Конечно, многие из них переносили удар по своей иммунной системе без особых издержек (не считая неприятностей «горняшки» без достаточной акклиматизации к пониженному парциальному давлению кислорода), но некоторым становилось непереносимо плохо, а им давали антибиотики, которые помогали буквально как мертвому припарка. Медики нашли лишь одно средство спасения – давать заболевшему альпинисту вдыхать кислород из баллона и тем самым выиграть время для того, чтобы спустить его вниз, на среднюю высоту, где ему сразу становилось лучше. Как средство экстренной помощи кислород был эффективен, хотя на самом деле в биохимической подоплеке бронхиальной астмы лежит не недостаток кислорода, а недостаток углекислоты в крови. Избыток кислорода не может лечить астму, однако, когда легкие больного почти целиком закрываются мокротой, и активной поверхности остается всего ничего, использование кислорода облегчает положение, поскольку он хоть сколько-то снабжает организм необходимым окислителем. Иначе больному становится просто нечем (лучше сказать – не через что) дышать и он умирает от отека легких и удушья. На высотах порядка 7000 м и выше врачи бывают очень редко. Поэтому заболевшим астмой альпинистам, как правило, не к кому обратиться за помощью, пока им не стало очень плохо, да они и сами еще перемогаются, чтобы не упустить шанс взойти на вершину. А когда необходимость помощи становится очевидной, дело уже пахнет отеком легких и летальным исходом.