Федор Шилов - Таймер

«Они все, словно неизлечимо больны»,– Таня права.

Я простил Антону недобрые взгляды, а Марине невкусный торт и чай. Кажется, так нужно относиться к тяжело больным: с пониманием и сочувствием.

А слово «убирайся» вообще может быть предназначено тем, кто сдаёт мне квартиру.

Вера нашла меня в торговом центре.

Рабочий день мой проходил однотипно: выкрики про приработок (вероятно так никто и не заинтересовался работой, иначе бы раздачу листовок прекратили). Роль зазывалы мне позволялось прекращать только на время обедов и коротких отлучек по естественным надобностям. Я приноровился осведомлять людей о свободных вакансиях, не отрываясь от экрана смартфона и даже во время телефонных разговоров. Просил, например, тётю:

– Прости, мне надо обратиться к толпе с призывом.

Отводил трубку, горланил нужный текст и возвращался к родственнице, от души веселившейся и столь же искренне недоумевавшей: кто придумал для меня корявую фразу?

Я как раз закончил разговор с тётей Люсей (дядя тоже добавил пару слов, скупых и очень мужских). С дядей проще: перед ним не надо отчитываться за то, что ел, во что одет и отвечать на вопрос: хорошая ли Таня девочка? (Тётя от него так и не отказалась). Дядя знает, что я уже взрослый мальчик и могу общаться с девочками не только хорошими.

По голосам родственников я понял, что они скучают и что гордятся моей самостоятельностью.

–Домой пока не собираешься? – уточнил дядя несколько напряжённо, и мне показалось, что он облегчённо вздохнул, услышав отрицательный ответ. Верно, я тот ещё засранец, столько лет сидел на шее у родни.

– Ну целую тебя, Арсюша, родной,– это снова тётя,– развлекайся, мальчик. Гуляй!

– Ага,– коротко бросил я, потому как пришла пора снова кричать про приработок и вдобавок в поле зрения появилась моя странная соседка из 96-й квартиры. Она шагала вдоль витрин с одеждой, не глядя на манекены. Её однозначно не интересовало, во что предпочитает наряжаться прогрессивный, хоть и провинциальный, Ямгород. Стиль для себя Вера давно уже выбрала.

Сегодня на ней снова была юбка. Другая. Но снова длинная. И снова тёмная. На сером фоне хаотично разбросаны ромбы в крапинку. Такое ощущение, что на юбку уронили коробку с обгоревшим до углей печеньем «Земелах» с белыми точечками почему-то не расплавившегося сахара. Рубашка вроде прежняя. Вязаной кофты нет, оно и понятно: жарища! Я сам сегодня в коротких шортах и майке (скинуть бы их и сбежать на пляж, но такового в Ямгороде нет).

– Я пришла не к тебе,– без приветствия предупредила она.

– Я всё равно не могу отвлечься от работы,– и я гаркнул ей почти в лицо,– приработок! Приработок в торгово-развлекательной структуре!

– Я в зоомагазин,– тихо сообщила она,– мне очень хочется посмотреть на…

– Козлика Боню? – перебил я.– Он всем нравится. Славный.

– На дискуса,– договорила она.

– На кого? – эту барышню козлом не заинтригуешь.

– Рыбку в аквариуме.

Мы опять стояли друг против друга. Опять киношно. Так стоят герои под дождём, например, когда встречаются случайно, и она не брала с собой зонта, а он почему-то не помнит, что брал. И они не замечают дождя, глядя друг на друга, но при этом ни он, ни она не решаются приблизиться, дотронуться, обнять.

– Приработок,– прокричал я, чтобы остановить нафантазированную съёмку,– приработок в торгово-развлекательной структуре!

И даже сунул листовку девчонке в изодранных вдрызг джинсах. Немного полюбовался «вдрызгом» и перевёл взгляд на Веру.

– Я могла бы дождаться тебя, чтобы вместе пойти домой.

– Я заканчиваю через полчаса,– капризничать и ломаться мне не хотелось.

–Мне хватит. Ты будешь здесь же?

– Я могу зайти за тобой в зоомагазин.

– Не нужно.

– Как скажешь.

Я проводил Веру взглядом, потом почти насильно впихнул нескольким покупателям листовки с абракадаброй. Ага, так прям они и мечтают работать в торговом комплексе!

Мы дошли до дома.

– Зайдёшь ко мне, если этаж на месте? – спросила Вера.

– Зайдёшь ко мне, если этажа нет? – в тон ей ответил я.

Она покачала головой.

– А я зайду! – весело откликнулся я.

Ничего ж не теряю: шагну за порог и снова буду выставлен вон.

Но, видимо, один финт Вера не повторяет дважды.

Я прошёл в комнату. Вера задержалась в коридоре. Мой взгляд тут же привлекла швейная машинка, укрытая деревянным колпаком. У моей бабушки была такая же. Я словно видел сквозь колпак гладкие блестящие изгибы с иностранными надписями, штырьки для катушек, серебристый вращающийся валик сбоку. Иглу приводила в движение ножная педаль – качающаяся вперёд-назад широкая площадка, на которую можно поставить сразу обе ступни. Как в детстве, у бабушки, я тут же босой ногой втихаря нажал на педаль. Под колпаком заурчало, словно в голодном желудке. Стрекотня иглы затихла, и я опять качнул педаль.

Вера появилась в комнате, когда я решился приподнять колпак.

– Никогда не трогай мою швейную машинку.

Я вернул колпак в исходное положение, а Вера тут же схватила спицы, лежавшие в кресле, и принялась вязать. Возможно, ей мнится, что я начну приставать немедля, и она воткнёт мне вязальную принадлежность в печень?

– Ещё один медведь? – уточнил я. По набору петель пока ничего нельзя было понять.

Я сел в соседнее кресло. Нас разделял торшер с полкой-столиком и плафоном, будто собранным из больших жёлтых чипсин с загнутыми краями. Кнопка включения света у него снизу. Знаю такой. Сейчас он не горел, не работала и двухрожковая люстра.

На столике ещё одна пара спиц и несколько разноцветных клубков. На подоконнике тоже клубки и спицы: некоторые в упаковках. Стопка журналов о шитье и вязании. И книга, толстая. Кулинарная. Мне не надо даже вставать с кресла, чтобы увидеть покрытую золотистой корочкой запечённую курицу на обложке.

– Любишь готовить? – спросил я. Мне казалось, что мы пытаемся соединить диалог мифическим клеем с Мишкиных подошв – тем самым, которого нет. Потому и диалог не клеится.

– Говорила же: людей ем.

Я всё-таки встал с кресла и взял книгу в руки. Может, она какая-то особенная? Для тех, кто ест людей? Нет, обычная. Ладно, оставим тему Вериного каннибализма до лучших времён.

– Связала бы лучше козлика Боню или своего любимого дискунса.

– Дискуса, а не дискунса. Не хочу.

– А медведей вязать не устала?

Я ещё полистал кулинарную книгу. Обыкновенная, как многие: закуски холодные, закуски горячие, первое, второе, десерты…

– Слушай, а людей ты готовишь по обычным рецептам или импровизируешь?

– Я не готовлю людей, а ем,– она сказала это чуть раздражённо. От вязания не отвлеклась.

– Плохо есть, не приготовив,– пробормотал я и вдруг рассердился,– людей она ест, хорош пургу нести! Расскажи нормально.