Евгений Журавли - Знаки. Сборник рассказов

Главное в музыке – чёткий ритм и цикличная повторяемость. Никакой коды, никаких интро – это лишь навредит делу. Музыку следует использовать непрерывно в процессе созидания, начиная с самого раннего этапа подготовки. За счёт непрерывного повторения нашей ритмичной гаммы мы должны добиться предельной согласованности элементов – каждый атом должен, в конце концов, забыть собственные свои резонансные частоты и настроиться ровно в такт с общим полем. Для самых массовых конструкций необходимо выдержать мажорную гамму, а для неординарных решений более годится изящный минор, в котором превалируют многозвучия и полутона. Организовав эмоциональное наполнение процесса, обратимся к нашим камням.

Как их ни сбивай, всё равно желательно, чтобы все они находились в определённых рамках, иначе со временем расползутся, кто куда. Поэтому начинать надо с ограничений. Если мы мостим дорогу – с бордюра, если ставим стену – с углов. Ограничения, строгие границы – в прямом смысле «краеугольный камень» концепции говорящих камней. Закладывая контуры, мы всегда уже и определяем направление, к которому всё ведёт. Назначение и цель. Без рамок – это просто камни, разбросанные в беспорядке. Без цели, без смысла. А раз уж они созданы, то разве не должны быть для чего-то? Так давайте их применим, и им самим будет хорошо. Они станут чем-то целым, крепким и вечным. И пусть они – лишь мощёный тротуар, что плохого в том, что они обрели смысл? Смысл служения чему-то большему.

Важно понимать, что правильная концепция – главное достоинство любой существующей системы, позволяющее ей существовать в изменяющихся условиях. Очевидно, не принципиально, сложилась ли у нас на планете углеродная форма жизни или кремниевая – это чистая случайность, так как кремний составляет аж четверть земной массы. С тех давних пор, как такое повелось, нет никаких ограничений по превращению чего угодно в кремниевые соединения, то есть в камень и песок, но не наоборот. Наоборот – это только чудеса в старинных книжках, вроде превращения воды в вино. Вот вино в воду превратить – проблем не составляет, час пищеварения – и готово. Жизнь же всегда превращается в камень. А уж созидание песка – извечная человеческая забава.

Сначала укладываем внешний контур. Те, кто первыми занял своё место, просуществуют дольше всех, на них часто будут выпадать удары судьбы, тут годятся всякие – ровные, кривые, без разницы – геометрия ещё не определена и будет отталкиваться в прямом смысле от них, первых. На периферию идут всякие дефектные. Ведь какой спрос с периферии? И нагрузки никакой, просто буфер у границ. Дальше выкладываем камни непрерывной линией – по кругу к центру, если контур замкнутый, или маятником (туда-сюда), если предел не ограничен. Ведь само мироздание предпочитает либо вращательные процессы (цикл), либо маятниковые (туда-сюда), тут ничего нового не придумаешь. Есть, конечно, линейные, но они одноразовы, недолговечны. В линейное путешествие отправляется (то есть попросту выбрасывается как можно дальше) совсем уж дефектный материал, либо такой «упористый», который ну никак не стыкуется с другими элементами. От этих только вред. Короче, не надо много думать, руки сами подскажут, что класть. Просто создаём непрерывность. Камень к камню, тук-тук, вот-вот. Бей сильнее! Если не бить, нет уверенности, что будет служить. Треснет – значит, слабое звено, хорошо, что треснул, не место ему здесь. Заметь, бьёшь ближний – он двигает предыдущих. Они уж думали, что на покое, ан нет – подвинься. Так надо. В общем, достаточно простая работа.

Важный момент, о котором мы чуть не забыли, состоит в том, что во время работы нужно постоянно разговаривать с камнями. Ведь откуда им взять слова, как не услышать, подобно детям, от своих создателей? Речь наша должна быть обращена к ним и быть пусть даже и простой, но непрерывной. Не нужно бояться говорить с ними и на сложные, взрослые темы. Когда придёт время, они сами всё поймут, вспомнят все слова, слышанные когда-то. Ведь только камни помнят всё. Это и есть их главное достоинство, их проклятие и судьба. Только они несут всю память о произошедшем и именно поэтому столь тяжелы, ведь память редко оказывается лёгкой…

И вот камни уложены, подбиты, подогнаны. Они уже будто бы хотят говорить, но… Но это ещё не всё. Камни ещё свободны. Хотя и в жуткой тесноте, но можно ещё подойти и вытянуть наружу почти любой. Такого нам не надо. Поэтому, когда вся работа закончена, когда все на своих местах, а в нестандартные пазы с усилием вогнаны вырубленные искалеченные половинки, мы берём мелкую крошку – прах их братьев, и рассыпаем равномерно на всех. Материал берётся из самой среды, в которой строится созидаемое. Это не составляет проблем. Щебень вечно сопутствует человеческим начинаниям, а уж превращать окружающую природу в песок, как было сказано выше, – одно из самых характерных человеческих умений. Итак, засыпаем песком и щебнем. Дальше – метлу в руки, и елозим, чтоб досталось каждому. Этот обязательный обряд – приобщение к плоти предшественника, который можно назвать «причастием», имеет большое значение. Так каждый камень становится вдруг связанным мельчайшими песчинками с каждым из окружающих. Эта связь не притягивает, а сковывает их. Песчинок этих должно быть как можно больше, сыпь, не жалей. Дожди, ветер и другие катаклизмы уберут лишнее… Стиснутые обстоятельствами, камни уже не шевелятся и чётко служат на своём месте. Уже не дёргаются. Вот и всё. Цель достигнута. Музыку можно заканчивать, она уже не имеет никакого значения, если только для нарочитой торжественности.

Тссс… Иногда в такой момент хочется сказать: «на сием камене созижду церковь мою, и врата адова не одолеют ея», и это будет правдой. Теперь камни держат друг друга лучше любого цемента. Прислушайся – они говорят! В их шершавом шёпоте уже различимы слова… Дело в том, что говорит лишь то, что в чём-то нуждается – без нужды и нет необходимости говорить. Зажатые невыносимыми обстоятельствами, камни скрипят, шелестят и трещат, шепчут и щёлкают, постепенно обретая речь. Это будет длиться недолго. Камни стремятся упокоиться, ищут повод улучшить свои условия, конфликтуя с соседними, или пытаются выговориться, чтобы облегчиться осознанием того, что у окружающих дела не лучше, что сам «как все». А иногда, если прислушаться, можно услышать и протяжный высокий стон. Это их песни – долгие и тягучие, как сама Вечность. Впрочем, нет никакого значения – что они там говорят или поют. Теперь это уже не важно.

Читать дальше