Михаил Титов - Светлый путь. повесть временных лет

– Ну, вам, может и не помешал бы еще годик-другой реабилитации, – домоуправ насупил брови, – для закрепления, так сказать, материала. Ну да я вам не прокурор и не судья. Там-то видней, – он кивнул головой на потолок. – С программой социализации знакомы?

– Знаком, – подтвердил Василий Петрович. – Вот распечатка, – он вытащил из кармана брюк смятый лист и в таком виде протянул его капитану.

– Оставьте себе, – поморщился тот. – Я все равно обязан вам напомнить распорядок. Значит, слушайте. Программа первого этапа городской социализации. Суточная. Первое: отметка по месту пребывания, это, считайте, почти прошли, далее – ознакомительный кинопоказ «Страна сегодня», направление я вам чуть позже выдам, встреча с коллегами и друзьями, это в рамках восстановления прежних связей, там же – в кинотеатре «Ударник». В обязательной программе – культурное и промышленное богатство страны: Музей национальной культуры и завод – на выбор. Мы обычно предлагаем телевизионный или танковый, оплоты нашей экономики. Сюда, конечно, не всех, но с вашей статьей, в порядке исключения, так сказать. В принципе, и на свой вкус можете. Список большой.

– А что еще есть? – поинтересовался Василий Петрович.

– Фармацевтический, два автомобильных – свои машины выпускаем, не хуже, чем там, лакокрасочный, хлебобулочный, консервный, – начал загибать пальцы капитан, но остановился, что-то заподозрив. – Вам все перечислять? Промышленность восстановилась, сейчас все работает. Ну так что?

– Мне все равно, – развел руками Василий Петрович. – Куда скажете.

– Я смотрю, оптимизма у вас не прибавилось, гражданин Иванов. Ладно были бы вы Иваненко или Ивановский какой, но с вашими-то корнями? – домоуправ полистал анкету: – Петербуржец, Выборгская сторона, родители – инженеры, образование высшее, профессор. Советскую власть застали, – оторвался он от папки. – И туда же? Вслед за этими, национал-предателями? Мы, между прочим, сейчас все лучшее из СССР восстанавливаем. Страну строим, можно сказать, заново. На своей почве. А вы? Должны понимать, в конце концов, и международную ситуацию.

– Я все понимаю, – Василий Петрович начал уставать от этого разговора. Нестройная логика домоуправа была ему знакома и потому скучна. – Давайте по традиционной программе – телевизоры или танки. Я согласен.

– На что в итоге?

– Давайте телевизоры.

– Ну, это не совсем телевизоры, – уточнил капитан. – Но вам понравится. Да и выбор правильный: на танковом и побить могут. Народ там простой, за словом в карман не лезет. Особенно, если… Ну да ладно…

– Это все? – Василий Петрович пропустил мимо ушей прозвучавшие угрозы, сейчас ему важнее было знать: успеет ли он при таком наборе застать внука неспящим.

– В девять – квартальное собрание. В Красном уголке домоуправления. После собрания выдам вам заключение.

– Сопровождение будет? – решил на всякий случай уточнить Василий Петрович.

– Мы в демократическом государстве живем, – оскорбился домоуправ. – Мы доверяем нашим гражданам, даже оступившимся. Так что – самостоятельно, на то она и социализация. Но куратор у вас будет, – после паузы добавил он.

Василий Петрович кивнул, как будто и не ожидал услышать ничего иного. Домоуправ скороговоркой поздравил с началом первого этапа городской социализации. Вручил Василию Петровичу справку, удостоверяющую это, направления в кинотеатр «Ударник» и Музей национальной культуры и пропуск с прямоугольным штампом: «Телефабрика. Зона доступа 1».

– Вечером ждем вас в Красном уголке на собрании. В девять начало, не опаздывайте, – сурово проговорил он и демонстративно уставился в черный квадрат планшета, всем видом показывая, что на сегодня разговор окончен.

Как только за посетителем закрылась дверь, капитан нажал на кнопку телефона внешней связи.

– Баб Дусь, реабилитант на программе. Список у вас есть. Установите наблюдение по всему маршруту.

В кинотеатр «Ударник» Василий Петрович направился сразу из домоуправления. Он пытался вспомнить, сколько туда идти пешком, с девяти утра общественные ПАЗики с маршрута снимали: в городе действовал режим экономной заботы, навскидку выходило минут тридцать. Получалось, что он попадал впритык к началу сеанса. На телефон внутренней связи позвонила дочь, он перечислил, что должен сделать сегодня.

– Сережа звонил, о тебе спрашивал, – сказала она.

– Теперь только после собрания с ним увидимся, – вздохнул Василий Петрович. – Часов в десять закончится? – уточнил он.

– Может и затянуться, – не обрадовала его дочь. – От батюшки зависит.

– От какого батюшки? – удивился отец.

– Папа, как ты отстал! В прошлом году еще ввели. Укрепление духовных скреп называется. Приходит батюшка наш квартальный. Вначале общая молитва, потом домоуправ докладывает о международной обстановке и внутреннем положении или программу «Время» смотрим. Потом батюшка исповедует. Исповедь может затянуться. Смотря сколько неисповеданных будет.

– Исповедуют разве не в церкви?

– Это и есть укрепление духовных скреп. Можешь утром в церкви исповедаться, а можешь вечером в Красном уголке. Кому как работа позволяет. Бездельников в стране нет. Да и мне кажется, что так демократично. У каждого есть выбор.

– Марин, ты это сейчас серьезно? – не выдержал отец, но связь тутже прервалась, и вместо ответа Василий Петрович услышал короткие гудки.

– Сынок, сумку не донесешь до углового? – Василий Петрович не сразу понял, что обращаются к нему. Его и сорок лет назад никто сынком не рискнул бы назвать: был он высок и плотен, и даже в те свои двадцать с небольшим выглядел гораздо старше. Он ожидал увидеть классическую советскую или раннероссийскую старуху – в наряде, который и шушуном, и зипуном можно окрестить, потому что непонятно какое тряпье намотано, такому и определения нет, но перед ним стояла моложавая женщина лет пятидесяти – в цветастом русском сарафане, с аккуратно уложенными волосами и легким летним макияжем. У ее вполне еще стройных ног – не по нынешней жаре обтянутых светло-коричневыми колготками – стояла огромная клетчатая сумка, такие когда-то прозвали челночными.

– Вы это мне? – насторожился Василий Петрович.

– Ну а кому еще?! Мне только вон до того гастронома помочь, – показала женщина направление. – А там я сама уже.

Василий Петрович подхватил сумку, она оказалась не настолько тяжела, чтобы просить о помощи, и, обойдя женщину, зашагал вперед. Магазин был в другой стороне от кинотеатра, поэтому надо было поторапливаться, чтобы не опоздать на сеанс.

– Да не торопитесь вы так, – догнала его просительница. – Я же на каблуках.

Она пристроилась сбоку и какое-то время шла молча, искоса поглядывая на Василия Петровича.