Алек Рейн - Алька. Технилище

Но этой самой ловлей увлекался один из наших гостей, он, видно, по привычке, ходил и что-то высматривал вдоль берега, потом возбуждённый примчался к нам, уселся на бревнышко, извлёк из заднего кармана завёрнутую в бумагу картонку, на которой была намотана леска с разнообразными крючками и поплавками, срезал в кустах упругий прутик, в итоге минут за двадцать этой возни соорудил себе удочку, с которой расположился на берегу, в аккурат над тем местом, где полоскалась наша посуда. Не помню, что он нанизывал на крючок и нанизывал ли что-нибудь вообще, но рыбалка у него пошла с какой-то необыкновенной скоростью. К тому моменту, когда мы собрались покидать наш лагерь, у него было рыбёшек двадцать или чуть больше размером от десяти до пятнадцати сантиметров, которых он еле успевал нанизывать на самодельный кукан из ивового прута.

В разговоре мы поинтересовались, где здесь поблизости винный магазин, неплохо было бы купить пару бутылочек вина, выпить за наше приятное знакомство, они расхохотались и объяснили, что вино в магазинах, конечно, продадут, но кто же вино покупает в магазине? Их ход мысли нам понравился, и мы поинтересовались: «А где же вино нужно покупать?» После непродолжительной, но бурной дискуссии наши гости пришли к выводу, что вино надо покупать у Вароши, после чего поднялись и сказали:

– Пойдёмте, мы вам покажем.

Голому собраться – только подпоясаться, мы поднялись, взяли деньги, документы и отправились, надо было посмотреть и Ужгород. Это оказался славный городок, они нам что-то показали и рассказали; по дороге мы зашли к нашей гостье, и она презентовала нам пустую пятилитровую банку в авоське, объяснив, что без такого атрибута являться к Вароши бессмысленно. Мы ещё побродили по городу, а в конце нашей импровизированной экскурсии они подвели нас к калитке в высоком глухом заборе, пояснив:

– Постучите, вам откроет высокий старик, скажете, что вы от… – и они назвали какую-то фамилию, – дальше объясните, чего вы хотите.

Мило распрощавшись, мы постучали в калитку, минут через пять её открыл какой-то высокий старик, мрачно взглянув на нас, он поинтересовался:

– Чего надо?

Мы, назвав фамилию-пароль, сообщили о цели визита, старик, поочерёдно протягивая широченную, как лопата, ладонь, поздоровался, представляясь при каждом рукопожатии:

– Товарищ Вароши, – затем развернулся и, ничего не говоря, пошёл вглубь участка. Поняв это как приглашение войти, мы последовали за ним. Оглядываясь вокруг, я увидел на лужайке гору аккуратно сложенных деревянных пустых бочек ёмкостью литров по двести, удивился масштабу производства, мы переглянулись, мол, по адресу пришли. Старик молча дошёл до входа в землянку, спустился по ступенькам, открыл дверь и пропал из виду, мы стояли, не решаясь зайти без приглашения. Он выглянул из двери и махнул нам рукой, приглашая внутрь.

Землянка оказалась погребом, слева и справа от прохода на стеллажах стояли в два ряда те же самые огромные бочки, и где они заканчивались, невозможно было разглядеть, казалось, что погреб бесконечен, тусклые лампочки под потолком мало помогали в определении размеров этого хранилища. Я почувствовал какую-то неловкость – тоже покупатели, явились не запылились с пятилитровым напёрстком, но товарищ Вароши был невозмутим, указав рукой на стоящий при входе длинный стол со скамейками, скрылся в глубинах своей сокровищницы и появился вскоре с неравнобокой фанеркой, на которой стояли три разнокалиберные стеклянные посудины, наполненные белым вином. Поставив свой импровизированный поднос перед нами, он стал внимательно наблюдать за нашими действиями, мы выпили. Это было сухое вино, поскольку я в те годы всем алкогольным напиткам предпочитал водку и яичный ликёр, то что-то вразумительное сказать о предлагаемом не мог, но выпил с видом знатока, сидел, причмокивая, давая понять, что да – хорошее, но-де пивали-то и получше. Реакция моих друзей тоже была неопределённой, товарищ Вароши хладнокровно забрал фанерку с рюмками и опять скрылся в недрах своего хранилища – остановились в итоге на четвёртом варианте, просто стало неудобным морочить голову старику. За залитую под край пятилитровую банку с нас взяли где-то рубля три с копейками.

Покидая после столь удачной для нас сделки усадьбу товарища Вароши, мы обратили внимание на старое огромное абрикосовое дерево, усыпанное осыпающимися плодами. Юрка сунул руку в карман, выгреб оттуда оставшийся полтинник и спросил:

– У нас ещё полтинник остался, можно мы у Вас на полтинничек ещё абрикосиков возьмём?

– Конечно, берите.

– А сколько?

– Да вы кладите, я скажу, когда хватит.

Другой тары, кроме подаренной нам авоськи, у нас не было, поэтому из неё была бережно извлечена и передана мне на ответственное хранение банка с вином, а в авоську Юрка с Надей, так звали нашу спутницу, стали бережно – из-за их переспелости – складывать абрикосы, иногда поглядывая на хозяина, но товарищ Вароши наблюдал за их действиями флегматично и равнодушно. Когда укладываемые абрикосы стали скатываться из раздувшейся бочонком сетки, он сказал:

– Хватит.

Проводил нас до калитки и так же попрощался с каждым, протягивая и бережно пожимая наши цыплячьи лапки своей огромной натруженной крестьянской рукой.

Впоследствии нам объяснили, чем вызвана некоторая нелюбезность к нам людей старшего возраста: «А не хрен по городу в трусах ходить, тоже москвичи, в Москве у себя так расхаживайте, а у нас так не принято». Но мы всё равно перемещались в шортах, справедливости ради надо сказать, что в те годы в Москве мы бы получили точно такую же отповедь от какой-нибудь старушки. В Москве прохожий в шортах в те годы был редкостью. Но мы-то в отпуске.

Мне впоследствии довелось немало поездить по нашей огромной родине, и я подметил, что к москвичам редко относятся индифферентно, как правило, отношение бывает или благожелательным, или недоброжелательным, мне чаще везло.

По дороге вспомнили, что у нас нет хлеба, стали искать булочную и нашли таковую, располагавшуюся в отдельно стоящем здании, но очередь за хлебом заканчивалась на улице. Юрка, рассчитывая на своё обаяние и непреодолимое нахальство, попытался пролезть без очереди, но ему преградил дорогу какой-то мелкий мужичок в шляпе, явно не местный, но жёсткий. Дело чуть не дошло до драки, мужичка держала его жена, Юрку – Надька, а я стерёг железо, банку с вином и абрикосы, народец уже не тот, что-то нынче я никому уж и не верю. Но видел: Юрка петушился для понта, пытался взять на слабо, а мужик-то не прогнулся – крррасава. Поплутав потом немного по городу, мы нашли заветную тропинку и прибыли засветло в свой лагерь, поужинали абрикосами, немного выпили и легли пораньше – завтра ж в турпоход.