Василий Нестеренко - Африканская тетрадь. Или по дороге в Париж

Ты уже большой мальчик.

– Ничего я не думаю! – Вы все здесь ненастоящие! – я изо всей силы вырываюсь из глумящегося над моей верой хоровода.

Туалет у нас не в доме, а за углом времянки, в огороде. Не включая свет уличного фонаря, прячусь в интимном помещении. Меня душат слёзы и я даю им волю – благо нет свидетелей.

В доме продолжается веселье, а у меня – горе: отняли сказку. Утром нахожу под подушкой долгожданный алюминиевый кортик в красивых чёрных с позолотой ножнах, но радости от этого – ноль.

Только одна мама понимает по-настоящему моё состояние.

Она присела на кровать и прижала мою голову к небольшому, но тёплому своему животу.

– Мамочка, значит никакого волшебства уже не будет?

– Почему же? Вот помечтал ты о кортике, и он появился.

– Так вы же его с папой в магазине купили…

– Ну и что? Ведь чудо не в том, что мы купили, а в том, что ты помечтал, приложил усилия, исправил тройки – вот и кортик у тебя в руках. А мы с папой и Оля – лишь персонажи в твоей сказке про кортик.

С высоты прожитых лет я всё больше проникаюсь мыслью о том, что эпоха компьютерных игр, в которой сейчас затерялось немало не только детей, но и взрослых, началась задолго до появления компьютерного «железа».

Очень скоро игроки, добиваясь своих целей, будут идентифицировать себя с персонажами в формате 3D, 4-D и так далее… Им предложат задания, к примеру: хочешь кортик – исправь тройку по математике, поднимись на новый уровень. А клавиатурой будут служить усилия мысли. И окажется, что это – именно та игра, в которой мы уже давным-давно находимся! И она куда интересней и совершеннее той, в которую пытается влезть «с другого конца» потерявшее веру в сказку наше современное человечество.

С Новым Годом тебя, играющий мир!

Рассказ «ДОЛЖНИК»

(байки деда Пантелея)

Если мы находимся внутри одной большой компьютерной игры, то нам должны начисляться очки. Деньги. Но что для этого должны делать мы? Мне было девять лет, когда жарким летним полднем в мои руки попала целая пачка советских денег. Её обронил высокий слепой фронтовик в хромовых сапогах и с тросточкой. На противоположной стороне улицы, где через несколько лет возникнет центральный универмаг, он из кармана галифе вытаскивал носовой платок. Говорят, у незрячих слух острее, но этот лишь вытер пот вокруг чёрных окуляров и, слегка пошатываясь, продолжил свой путь, постукивая палкой о тротуарный кирпич, вкопанный на ребро вдоль бульварной клумбы.. Я с рогаткой, босиком и в чёрных труселях (иных тогда наша промышленность не выпускала) шёл на пляж, но, заметив чужую беду, изменил свой привычный маршрут. Пришлось, перейдя раскалённый асфальт, догонять инвалида, чтобы вручить потерю. Тот судорожно стал пересчитывать, даже не сказав «спасибо». Мне показалось, что дед сейчас выронит от волнения трость и ему не на что будет опереться. Поэтому я приостановился, чтобы подать, если что. Но тот уже контролировал ситуацию и что-то бурчал себе под нос, прижав палку под мышкой культёй левой руки.

А днём позже в магазине «Детский мир» я украл рубль, пока мой взрослый кузен Миша Попов, художник-рекламист кинотеатра «Ударник» трогательно заигрывал с очаровательной продавщицей. Всё моё внимание привлекла жёлто-коричневая бумажка номинацией в 1 рубль нового образца (1961 год, денежная реформа), слегка придавленная пластмассовым пупсом в открытой витринке. Видимо, кто-то оставил задаток. И я сделал всё чисто. Маме объяснил появление карманных денег тем, что получил награду от обрадованного пенсионера. Папа похвалил меня за благородный поступок. Но история с рублём не окончилась. Спустя несколько лет, уже в восьмом классе, ко мне зашёл в гости, в отсутствие родителей, ухажёр моей старшей сестры Оли коренастый спортсмен Сергей. Молодой силач, поиграв со мной в настольный баскетбол и послушав битлов с нарезанного на использованном рентгеновском снимке аудиодиска, остался доволен визитом и предложил мне в долг один рубль, хоть я этого и не просил. – А когда вернуть? – я весело выбрал из предложенного веера одну банкноту. – Когда будут лишние, тогда и вернёшь. – Отмахнулся гость.

Хрустящая бумажка быстро растворилась в радиодеталях, дефицит которых мной, юным радиолюбителем, ощущался постоянно. Через месяц мой кредитор подловил меня возле дома и злобным голосом напомнил: «Даю тебе два дня». А на третий я получил в челюсть. Не сильно, но увесисто. Этот уличный босячек надеялся, что я буду жаловаться на обидчика своей старшей и единственной сестре и та, спасая брата, пойдёт к нему на встречу.

Очень уж долго и безрезультатно он обхаживал красотку.

Но, к счастью, у меня были два друга-одноклассника: Сашка и Илья. Первый – богатенький буратино. Его папа торговал вином на городском рынке от колхоза «Родина». Саша перезанял мне рубль и мы отдали жлобу долг в тот же день.

– Научим Пантелея деньги делать? – тряхнул кучеряшками коренастый Илья, обняв меня и Александра.

На следующий день пришлось убежать с уроков труда с моими защитниками к шпане в парк, чтобы посмотреть, как играют в карты на деньги. Игра называлась тринька. Моих ежедневных пятнадцати копеек от мамы едва хватило на пять минут игры. Но и здесь выручал один из друзей (что побогаче). Он был огненно-рыжей масти и хотел, чтобы его звали «Огонёк». Но кликуха «Рыжий» прилипла сама, не спросив разрешения Александра. В карты Алекс играл искусно.

Дело было в комсомольском лесопарке. Сейчас его окультурили, а в те времена это была бандитская слобода. Я сидел под левой рукой Сашки и срез а л колоду в нужном месте специально отрощенным ногтем большого пальца. А он помогал мне делать ставки, даже когда у меня кончались деньги. Затем мы и вовсе стали играть с ним в один носок.

Что такое «играть в носок?» А вот что. Во время игры все сидели прямо на земле и смятые бумажные деньги от выигрыша заталкивались в носки. Так было удобнее не только контролировать ситуацию в игре (чтоб никто не украл), но и маскироваться от ментов в случае шухера. Длинные брюки клёш надёжно скрывали игровые вещ-доки.

К нам в круг иногда подсаживались поиграть каменюшники. Самым денежным был Бауэр – бригадир хозрасчётной артели каменщиков открытого карьера. Он играл в буру и очко на «шалбаны». Деньги с проигравших не брал, но за каждый проигранный ему рубль бил в лоб юноше щелчок. Однажды он нам с Александром проиграл 200 рублей. Это большие по тем временам деньги (1968 год). Естественно, мы повели его в кабак. Помню, к нам тогда присоединился авторитетный вор Володя Чубатый – он недавно «откинулся» из очередной ходки.

В ресторане «Бригантина» для нас пел «под Магомаева» будущий солист «Песняров» Виталик Лохмоткин по кличке «Робертино». Он был ещё и прекрасным биллиардистом. (Мы к тому времени стали захаживать в «кузню» – так называлась городская биллиардная, где собирался весь бандитский бомонд города). Там мастера экстра-класса «раскручивали» в «американку» моряков-загранщиков, прикидываясь новичками. И вот, когда выпивка, купленная за выигранные у Бауэра деньги стала заканчиваться, Чубатый пригласил на состязания по АРМ-реслингу двух молодых офицеров-авиаторов из-за соседнего столика. Этот удивительный человек состоял из одних сухожилий и давал фору любому, кладя свою руку до высоты спичечного коробка. Тем не менее, он всегда выигрывал. А тогда – за пятнадцать минут – почти три сотни. Парни вертолётного полка явно сорили своими добытыми военным риском деньгами. Но, как говорится, не на того напали.