Александр Коротаев - Деревенские рассказы

Ранним погожим утром Стёпка проснулся, встал, вышел во двор. Там увидел брата сидевшего, как-то ссутулившегося на приступке амбара. Хмурое его лицо было серым.

–Ты чего, Володя?

–Голубей украли. – Выдавил из себя глухим, сухим голосом брат.

–Как украли? – Крикнул Стёпка и бросился наверх в голубятню. Увидев оторванную, валявшуюся дверцу голубятни он замер, почувствовал, как всё внутри его куда-то проваливается. Дикари, залетевшие в голубятню и жадно склёвывая корм, увидев Стёпку, с шумом вылетали в леток голубятни. Стёпа долго стоял в ступоре с бледным лицом. Вдруг так же неожиданно очнулся и слёзы защиты организма потекли по бледно-мёртвым щекам. Из груди вырвался спасительный стон. Стёпка заревел, текли не только слёзы, сопли и слюни обильно смачивали белую майку. Ему стало жалко себя, обида и досада давила его и выдавливала всю мокроту из него. Ему захотелось куда-то убежать, спрятаться. Он слез и проходя мимо лежавшего возле будки пса со злостью, пнул его.

–у! Гад ленивый, спишь всё, днём и ночью спишь, прокараулил голубей, гад.

Пёс почувствовал свою вину и проворно полез в будку. Стёпа уткнулся в плечо брата, всхлипывая, плакал.

–Не плачь братишка. Новых разведём голубей, ещё лучше прежних. -Успокаивал старший, а у самого глаза наполнились влагой.

После этого разбоя, печалью покрылись сердца братьев.

–Да, сдались вам эти голуби. – С тревогой говорила им мать, стараясь отвлечь чем-нибудь.

Но, как говорят, время лечит. Детские сердца сбросили печаль, ожили в суете быта. Брата выручили знакомые голубятники. Один дал свою лучшую голубку, другой голубя. Так вновь повелись птицы в заводе у братьев. Прежнее горе стало забываться, как появились новые напасти.

Дом у них стоял на берегу, через речку на другом берегу был не большой массив леса. Ребята в него бегали играть в индейцев. Через речку был пешеходный мостик, почему-то жители в деревне его лавой называли. Погнездились в этом лесу ястребиная парочка хищных птиц. Голубей, дикарей на зернотоке обитало тьма тьмущая. Когда взлетают все разом, вдруг кто или что их вспугнёт, солнце тускнеет. Казалось бы, пищи ястребиному семейству невпроворот. Охотиться не надо, врезался в стаю, и набьёшь десяток одной только грудью. Так нет, стали эти хищники караулить именно голубей брата. Как только взлетят голубки размять крылья, а ястреб тут же из леса вылетает и бьёт птицу влёт. Стала таять, уменьшаться и без того маленькая стая голубков. Залезет брат на голубятню погонять голубей, взлетят голуби, вылетит, как будто сидел и караулил их ястреб. Собьёт одного, унесёт в лес. Вся стая в перепуге разлетается в разные стороны и садятся растерянные куда попало и сидят по долгу, с мыслями собираются. Отойдут немного от страха своего, и украдкой, низко летят в голубятню. Целыми днями бродили братья по лесу, выискивали гнездо хищников. Всё напрасно лес был не сильно большой, да изрядно густой. Перебили голубей у братьев ястребы, всех породистых голубей. Одна пара турманов и осталась. Стойкая оказалась пара. Брат перестал гонять их уже по утрам. Они сами взлетали и били кувырки до самой земли. Зрелище, как в цирке. Не раз пытались их сбить ястребы, да только не получалось у них. Увидят голуби их, не пытаются улететь как раньше другие, а кувыркаются камнем в низ. Ястреб, от такого финта, летевший стрелой промахивается, улетает восвояси. Так и держалась у брата одна единственная пара турманов лохманогих.

–Дались вам эти голуби. Лучше кроликов разводите. – Несколько раз пыталась мать отвлечь сыновей от тяги к голубям. Она так же, как они тревожилась и переживала за голубей, за детей тоже. Горько плакал по голубям Стёпка ещё раз. Взлетев ввысь, что не было даже видно точек, пара стала бить кувырки. Чёрный, как смола самец первый отбив кувырки, перед самой землёй взлетел и потянул к голубятне. Белоснежная голубка перевёртывалась через хвост, вдруг не взлетела, а глухим звуком ударилась об землю. Стёпа со всех ног мчался к месту падения голубки. Та лежала, распластавшись на траве и слегка дрожала в агонии смерти. Степан дрожащими от волнения руками, не веря случившемуся, поднял с земли её.

–Как же так? Как же так? – Причитал плача Степан.

–Всё, больше никаких голубей. Так никаких сил человеческих не хватит. – Строго сказала мать, как отрезала.

Прошло много времени с тех пор. Братья выросли, вырастили своих детей, внуки растут, подрастают, а любовь к голубям не прошла. Старший брат, выйдя на пенсию выстроил голубятню и завёл голубей. Голуби, это на всю жизнь.

Я не помню, как появилась эта собачка у нас. Назвали её Шариком. Низкорослый кобелёк на коротких кривых ногах, с умной мордочкой, с куцым обрубком хвоста.,. За его умную уточненную маленькую мордочку, со стоячими ушками его позже стали называть Шаршель, на французский манер. Не известно какие породы участвовали в его появлении на свет, но одну можно породу определить точно, это такса. Длинное туловище и короткие косолапые ноги явно выражали это.

Шаршель вырос очень хитрой собачкой, умел под мылиться к каждому из нас, показывая свою преданность и готовность честно служить хозяевам. В юности своей лаял даже на воробьёв, залетавших во двор поклевать зёрнышек у кур.

–Знаешь, почему он лает? – спросил меня старший брат: – Он лает на чужих воробьёв, заметь, своих он не гоняет.

Как же Шаршель их узнаёт? – удивлялся я.

–На то он собака. – говорил брат. Была у Шарика Дурная привычка, остаток охотничьего инстинкта, давил куриц. Его за это наказывали, били по морде, задавленной им же курицей хлестали веником, и тряпкой, не помогало, Шарик науку не воспринимал. Всегда делал обиженный не понимающий взгляд и уходил с достоинством в свой угол двора. Весь вид его показывал, какие же мы глупые, он же для нас старается. Но, своей охотничьей страстью не попускался, упрямился.

–Опять задавил курицу. Вот наказание какое то, и что с ним делать душегубом? Стёпа ты его посади на цепь, какую ни будь. Спроси у дяди Васи. На время, купим, как привезут в сельмаг. Курицу закопай. Шарика я в бане закрыла. – Говорила мне мама, собираясь ранним утром на работу.

–Привяжи этого паразита хоть на проволоку, что ли. Вздохнув тяжело, мама ушла.

Выспавшись, я встал, вышел во двор, умылся из бочки, что стояла под водосточным лотком.

–Пливет, молду моешь? Из щели приоткрытой калитки торчала голова соседского мальчишки. Алёшка не выговаривал букву р, вместо её у него получалась буква л.

–А, Алёшка! Заходи, сейчас чай пить будем. – Пригласил я Алексея.

–Ой, это чиво? – Алёшка уставился на лежачею по середине двора, задавленную Шариком курицу. Глаза у него округлились и застыли в оцепенении.