Кирилл Кожурин - Соната для Дамы с единорогом. Стихи 2017—2018 гг.

«Аз есмь» прорезало безмолвный мрак
И воспарило над природой тварной.
Невидимой рукою киноварный
На девственном листе начертан знак.

Крылатый бык приоткрывает зрак.
В том зраке зреет умысел коварный —
Вкруг радужки, как древний мед, янтарной
Уже зловеще расцветает мак.

Взъярясь, он поднимается над лугом.
Но всё замрет перед его испугом,
Когда, свой бег не в силах удержать,

Вдруг на алтарь он упадет, беззлобный,
И медного кинжала рукоять
Откроет двери ночи доутробной.

Откроет двери ночи доутробной
Востока померанцевого царь —
И всякая возвеселится тварь,
О брани позабыв междоусобной.

Весть явлена о радости загробной:
«Владыка снова жив, как жив был встарь! —
Омывший кровью жертвенной алтарь
Днесь восторжествовал над смертью злобной!»

И пламенем победных орифламм
Червонный свет взлетает к облакам,
К священным стенам яшмового Града.

Уже не нужно солнца и луны,
Ведь Кровью Истинного Винограда
Все изнутри сполна озарены.

Все изнутри сполна озарены
Шафранным блеском херувимских крылий
Сосуды алавастровые лилий,
Что навевают шёлковые сны.

Кошачий глаз иль куколка Луны,
Покоящаяся в хризоберилле,
Нам освещает путь средь звёздной пыли,
Которую испить обречены?

Судьбой приговоренные к бессмертью
Прощаются с земною круговертью
Без сожаленья, без любви, без слёз.

Но отчего вдруг сердце встрепенётся —
Лишь аромат тончайший чайных роз
Со дна колодца памяти прольётся?

Со дна колодца памяти прольётся
Свет несказанный, изумрудный свет
И, пролетев по анфиладам лет,
Заблещет на поверхности колодца.

Заветною тропою проберётся
В бездонные глубины Мусагет,
И древле заповеданный Завет
Расцветшей ветвью в сердце отзовётся.

Те знаки, что когда-то начертал
На глади малахитовых зеркал
Незримый перст бессмертной Мнемосины,

Тогда нам станут ближе и ясней,
Как край, где золотятся апельсины
В театре Аристокловых теней…

В театре Аристокловых теней,
Лишённые своих ракушек слизни,
Вздыхаем о лазоревой отчизне,
Которая чем дальше, тем родней.

Воспоминанья с каждым днем полней
О будущей, уже прожитой жизни…
Так старики с годами всё капризней
В предчувствии пакирожденья дней.

Но, обрывая призрачные связи,
Мы видим даль волшебную в топазе —
Как нежен свет трепещущих лучей!

Там средь полей льняных и васильковых
Забвенья извивается ручей,
Стирая память о земных оковах.

Стирая память о земных оковах,
Мы снова обживаем небеса,
И серафимов в ризах бирюзовых
Нас снова услаждают голоса.

Средь ирисов сапфирно-лепестковых
Кружится жизнь подобьем колеса,
Но в поворотах, с каждым разом новых,
Невиданная видится краса:

То расцветет созвучий хвост павлиний,
Дремавших прежде в древнем клавесине;
То лазуритовый восстанет град

Из вод морских; то вдруг аквамарином
Сквозь облака заблещет райский сад,
Крылатым охраняем паладином…

Крылатым охраняем паладином,
Воздушный замок вырос среди гор.
Лиловых башен вычурный узор
О профиле напомнил лебедином.

К его снегам – сиреневым сединам —
Невольно устремишь холодный взор…
Взирая на искрящийся простор,
Вдруг начинаешь грезить о Едином.

Над замком воспарил хрустальный Храм.
Фиалок благовонный фимиам
Над аметистовой струится Чашей.

Незримою рукою подан знак —
И над пурпурной бездной жизни нашей
«Аз есмь» прорезало безмолвный мрак.

Заканчивалась ночи стража третья,
И в небе дотлевали угольки.
Мы ждали долгожданного пролетья
Два месяца – и дождались-таки!

В канун очередного новолетья,
Исполнен предрождественской тоски,
Я собирал душистые соцветья
На берегу таинственной реки.

Как бархатные бабочки, порхали
Цветы живые, в радужном опале
Преображаясь в мириады крыл.

И вдруг средь расколдованных растений
Передо мной явился добрый Гений
И нежно шею крыльями обвил.

То махаоном, то дневной павлиноглазкой,
То пышно-траурной скорбящею вдовой,
То жутким бражником с Адамовой главой
Влетает в душу мне – всегда под новой маской.

И гусеница-жизнь вдруг обернётся сказкой
Тысяча первою (иль тысяча второй?),
И посошок Петров оденется листвой,
И боги оживут, расцвеченные краской…

Не зная устали – во сне и наяву —
Цветными нитями из крошечных пылинок
Пронзает вновь и вновь бесцветную канву,

Ведя с бессмыслицей смертельный поединок.
И из сплетений той погибельной игры
Неисчислимые рождаются миры.

В тебе соединились совершенно
Два естества, природе вопреки, —
Сокровища неведомой вселенной,
Чудовища невидимой реки.

Когда в глаза ты смотришь откровенно,
То кажутся бездонными зрачки.
Но этой книги, некогда священной,
Увы, не смог понять я ни строки…

Крылатый лев с девической улыбкой,
Твой разум изворотливый и гибкий
Загадку роковую загадал.

И если вдруг разгадка к ней найдется,
Бесполый Сфинкс зловеще рассмеется
И в лабиринтах скроется зеркал.

В замковой башне без окон
Девять седых королев.
Вьется некрашеный локон,
Льется неслышный напев.

В замковой башне как будто
Время прервало свой бег,
Словно бы счастья минута
Окаменела навек.

После лютой зимы златоведренный день придёт.
Пробудившись от мёртвого сна, зацветет мой сад.
Зашумят, зазвенят на свободе потоки вод,
Разольется на версты сиреневый аромат.