Андрей Щупов - Звериный круг

Всю дорогу он был погружен в мрачные раздумья и только раз отвлекся, когда машина резко притормозила, заставив качнуться вперед.

– Вот урод! – водитель испуганно оглянулся на хозяина. Он и ругался-то для него. – Не люди бы, придавил бы суку на месте!

В такие секунды люди вроде него хватаются за оружие, да и Алоис готов был кинуться на дно машины, ожидая услышать частые хлопки, однако причина оказалась будничной – дорогу перебежал пьяный крепыш. Бутылка «Русской» в руке – точно граната, заломленный на ухо голубой берет, грудь нараспашку, полосатая тельняшка. У киоска через перекресток толклась целая компания таких же плечистых молодцев. Алоис, хмурясь, припомнил, что и в собственном квартале видел пьяных десантников. Но тогда было не до того, и внимания он им не уделил.

– В чем дело, Бугда?

Лысый великан, исполняющий при Алоисе обязанности начальника охраны, платком промокнул лоб.

– Второе августа, – пояснил он. – День ВДВ. Сегодня по всему городу эта пьянь шарится.

– У нас во дворе тоже они шашлык на огне жарили?

– Точно, – Бугда смущенно кашлянул в кулак. – Сегодня, сами понимаете, с ними лучше не вязаться. Весь город под ними. Менты – и те стороной обходят.

– Ясно, – Алоис моментально выбросил из головы случайное событие. Мозг он берег лишь для фактов исключительных, имеющих к ближайшему будущему непосредственное отношение.

Пока Бугда с помощником проверяли подъезд, он без особого интереса разглядывал дом, в котором обитал главный майданщик. На первый взгляд – ничего особенного. Заурядная хрущевка. И двор неухоженный – надписи на стенах, тара, бутылки… Алоис поморщился. Людей, не умеющих обустроить собственный быт, он не презирал. Не умеешь малого, не лезь в паханы. Политик, сын которого – оболтус и двоечник, навряд ли может называться политиком. Сына воспитать проще, чем подмести страну, однако вот ведь парадокс! – сыновей у нас мало кто воспитывает, а претендентов в секретари, директора и президенты – вагон с тележкой! Впрочем, на подобные вещи Алоис и его коллеги смотрели не всегда одинаково. В этой несхожести он, собственно, и видел свою особую полноценность, а значит, и неполноценность окружающих. Лишняя тема для спора и лишний повод для гордости.

– Все чисто, босс, – держа правую руку в кармане, Бугда вернулся к машине. – Этот кент без охраны. Дерюга там, на лестнице.

– Иду, – Алоис распахнул дверцу, со вздохом выбрался наружу.

***

Как и положено, они распили по рюмочке ликера, перекинулись парой слов о том, о сем, и только после этого Алоис выложил карты.

– Мда… Такие дела, Люмик. Кто-то сдал тебя. Причем из своих же.

– Кто? – темные глаза Люмика, первого майданщика города, зыркнули из-под густых бровей.

– А ты подумай.

– Нечего мне думать. Знаешь, говори.

– Знаю я немного, – Алоис тонко улыбнулся. – Знаю, что тот, кто тебя сдал, имел на руках хорошие козыри. А сегодня этот кто-то пришил Мозыря, твоего зама.

– Что?! – Люмик подался вперед.

– Думай, Люмик, думай!

На лице хозяина отразилось смятение. Он и впрямь пытался усиленно соображать, но к досаде Алоиса, не делал никаких предположений.

– Ароныч, – шепотом подсказал гость. – Теперь усек? Вспомни, как он целил на твое место.

– Все целили. И ты, кстати, тоже. А Ароныч?.. Да с какого перепугу? Мы же ровно жили! У него свои дела, своя кодла.

Уже по одной интонации было ясно, что затея не удалась, и Алоис подумал, что зря заказывал портативный диктофон, зря испрашивал консультацию у любителей монтировать и стыковать магнитные записи в любом удобоваримом порядке. Люмик не баловал гостя многословием, а петь под суфлерский шепот коллеги явно не собирался. Что ж, тем хуже для него. Алоис поднялся.

– Красивая картина, – причмокнув губами, он обошел хозяина и замер возле стены. Картина была так себе, но ему необходимо было вытащить из-за пояса пистолет. По возможности незаметно. «Браунинг», калибр двадцать два – то самое, что называют дамским оружием. Но и дамское оружие способно жалить. Алоис спустил предохранитель.

– Неплохая репродукция, – он облизнул пересохшие губы, чуть обернулся. Люмик сидел спиной к нему и прихлебывал из бокала. Ему было не до картин. Железнодорожная империя Люмика рушилась на глазах, и бедолаге-императору было над чем поломать голову.

– Поставь бокал, Люмик! – шагнув к своей жертве, Алоис нежно прижал ствол к виску сидящего. – Медленно и осторожно. Вот так! Не вышло терпилы из Ароныча, может, что выйдет из тебя.

Вибрирующий бокал вернулся на стол, и в тот же миг пуля пробила тонкую кость, заставив голову Люмика дернуться. Алоис закрыл глаза, мысленно сосчитал до десяти. Вот и все. Теперь обтереть пистолет и вложить в руку этого идиота. Правый висок, правая рука – все точно. А бокалы с бутылочкой – в полиэтилен и на квартиру к Мозырю. Последняя точка в майданном деле – заключительная и самая важная – будет поставлена.

***

Ступени вели вниз в подвальную глубь, и Валентин внимательно всматривался под ноги. Окурки, плевки, смятые сигаретные облатки – значит, щедро топчут. Туда и обратно… Что же у них там такое? Не хаза же. Время другое, чтобы хазы в подвалах устраивать. Сегодняшняя гниль наружу выползать начинает – все смелее и отважнее. Их время пришло – буржуинское. Так что с подвалом – как-то оно непонятно. Если это люди Сулика, то нечего им тут делать…

Он втянул носом воздух. Кто-то курил за углом. Сидел на ящике и курил. Валентин видел край дощатого ящика, различал клубы дыма. А дальше дверь и приглушенные голоса. Может, трое болтают, а может, и поболе народу собралось. Так – на расстоянии да в полутьме – не определишь.

Он соображал недолго. Пятясь, осторожно выбрался назад под открытое небо, бегло огляделся. Во дворе тут и там лежали покрышки от грузовиков. Кто-то засыпал их изнутри землей, засадил цветами. Для пущей красоты новоиспеченные газоны раскрасили масляной краской – да не просто так, а с узорами! Желто-оранжевая полоска, шашечки, какие-то цветочки, вензеля… Мальцы со спичечными коробками ходили вдоль покрышек-клумб и выслеживали редких пчел. Маленькие ручонки боязливо подрагивали, в самую последнюю секунду жужжащие любительницы нектара ускользали.

– Зачем ловите? – поинтересовался Валентин.

– А мы не себе, мы вон для Мишкиного деда.

– У него это… Спина болит.

– Понимаю, – Валентин кивнул, поневоле вспомнив и своего деда. – А ну-ка!..

Забрав коробок у заботливого внука, присел и медленно стал заводить руку. Хлоп! Пленница сердито забилась и загудела в коробке. Мальцы радостно запрыгали.

– Чингачгук, Соколиный Глаз! – похвалил себя Валентин. – Берите, несите своему деду.

Схватив коробок с пленницей, мальцы стремглав умчались. Оставшись один, Валентин задумался. Что же делать? Забыть и оставить все как есть? Но ведь его пасли! Как-то бы выяснить – кто и с какой целью?.. С завистью он покосился на снующих по цветочным головкам пчел. Вот у кого ни хлопот, ни забот. Один лишь честный добросовестный труд во благо пчелиного братства. И одно-единственное жало. Разумеется, для врага.