Гайя Азези - Чёрный мёд. Ты выбираешь свое счастье

Праздник Аль-Аид – это один из один трех семейных праздников, когда собирается вся ближайшая родня из тридцати одного взрослого человека плюс один. Плюс дети. Он, Адам, избран в семейном клане лидером. И это ко многому обязывает, в том числе устраивать семейные праздники. И не только по таким величайшим поводам.

В течение года раз в неделю Адам дает пятничный обед – сразу после участия в пятничной молитве. На эту встречу раз в неделю могут пожаловать не все представители ветвей семейного древа, но меньше двадцати не бывало никогда. И что особенного в пятничных обедах? Он готовит их большей частью собственноручно. Конечно, без помощников не обойтись. Ему помогает не прислуга, как всегда, а дочери.

Адам искренне считал, что такая практика полезна девочкам. Служить семье – что может быть прекраснее? Даже строптивая Нэнси, которой уже исполнилось девятнадцать лет, с радостью подает родственникам чай или кофе. Ей, очевидно, стало нравиться чувствовать себя хозяйкой салона…

Конечно, всех умиляет малыш Али – любимый внук, наследник старшей дочери Сальмы. Он разносит на подносе печенье, выпеченное его мамой – двадцатичетырехлетней красавицей, которая снова значится в списке самых желанных невест Каира. Шестилетняя Дана, или Данита, как ее звал на латиноамериканский манер Адам, лучше всего справлялась с сервировкой стола салфетками и приборами.

Он чувствовал, что нет причин для волнения. Надо расслабиться – в кои веки он разрешил себе десять дней выходных перед праздником Аль-Аид. И именно для этого выбрал курорт и виллу, которые больше всего располагают к изысканному отдыху.

И тем не менее внутри что-то саднило и не давало настроиться на сон. Он зашел в комнаты младшей и старшей дочерей, послушал их дыхание. Укрыл простынкой Али – мальчик сбил ее в угол кровати ножками. Нэнси же не спала. Сильный поток холодного воздуха из кондиционера раскачивал кисточки и полоски ткани, прикрепленные на пологе ее кровати. Она в наушниках увлеченно просматривала фильм на планшете… Адам, чтобы не испугать ее, остановился у ее кровати, размахивая ладонью, как метрономом. Как только дочь увидала его и сняла наушники, он подошел поцеловать ее и пожелать еще раз спокойной ночи. Дочь пообещала, что досмотрит фильм и сразу спать…

По-прежнему саднило в сердце. Адам решил прогуляться до ближайшего кальян-бара. Глава семейства не курил сигарет и сигары, но чувствовал болезненную зависимость от кальяна.

Из Каира он любит уезжать в Гизу в народные шиша-бары, где хрустящий с мелкой щебенкой песок под ногами вместо полов. Где после наступления сумерек растресканные или надщербленные столики могут быть выставлены прямо под мостом или у гулкой дороги. Неизменно пластиковые стулья, которые протирают от пыли штаны посетителей, тратящих свои три гинеи на чай и затяжки… Что привлекательного в таких местах? Его там не знают. Он, конечно, все равно выделяется выправкой, походкой, взглядом, другими мыслями на лице. Даже если одет просто в джинсы и футболку и даже если оставил свой внедорожник за углом, чтобы никто не видел, какого статуса человек прибыл. И внимательные взгляды, брошенные на него даже недолго, в рамках приличия, все равно говорят, что они удивлены появлением этого человека, как если бы здесь посыпал снег. Но все же рамки мусульманской культуры не позволяют пялиться на человека, и ему удается раствориться в массе посетителей, погрузив свою голову в разбалансировку от сверлящих мыслей.

Что ж на отдыхе неймется? Он присел на подушки в бедуинском шиша-баре, что расположился в километре от вилл, где сейчас спала его огромная семья, и заказал яблочного табака для кальяна и айнэб – холодный каркаде, как сказали бы иностранцы.

Холодный каркаде – это не остуженный напиток, бывший изначально кипятком. Это сразу залитые холодной водой цветы гибискуса с добавкой сахара для лучшей экстракции, оставленные на много часов – в идеале от 12 до 24. Этот напиток прекрасно утоляет жажду, бодрит и снижает кровяное давление. Адам еще не стал заложником тахикардии и скачков артериального давления, он просто любил этот густой вкус и рубиновый цвет.

Из всех листков семейного древа не явилась только Динара. Та, которая значится «плюс один» в семейном списке. Он ее так часто и называл – «плюс один» вместо ее статуса и имени, как если бы она была из семейства темных, которых лучше не поминать никогда и никак, кроме как в защитных от них молитвах. Его бывшая жена и мать троих дочерей.

Динара впервые за одиннадцать лет не явилась. Не посчитала нужным даже известить их, что ее не будет. Девочки научились жить без нее, но все же ждали маму, как Сахара редчайших капель дождя, которые оставят крохотные кратеры на песке, даже не увлажнив его на миллиметр вглубь под местом падения этой капли. Он ожидал каких-то ее выходок, но то, что она не приехала, разбередило старые раны.

Он тоже давно привык жить без нее и полагал, что вырезал женщину из своего сердца, когда объявил о разводе. Но сегодня ночью под клубы дыма он уговаривал себя, что нечего даже и хорошее вспоминать. Он сделал все по чести. Она же сейчас – совершенно другой человек, в венах которого текут змеевидные существа и в котором не осталось ничего от его нежно любимой Динары двадцатишестилетней давности.

Но что саднило? Конечно, вопрос: «Кто же девочкам заменит мать?» И возможно ли это в принципе? Очень трудно быть одиноким отцом, который прежде всего мама, а потом уже папа. Он выкормил младшую собственноручно детскими смесями, поскольку она отказалась от молока трех кормилиц, приглашенных по очереди. А египетским тетушкам и своей матери он ребенка не доверил: того и гляди накормят взрослой едой и напоят шипучкой из супермаркета. Египетские мамы очень далеки от европейских стандартов ответственных мам. Одному Аллаху известно, как груднички выдерживают египетский стиль их выхаживания! Поскольку Адам долго жил в Британии, он научился любить овсяную кашу, которую обычного египтянина под пыткой не заставишь есть. Приучил он к овсянке и дочерей. Так что дух Британии здесь витал по утрам регулярно.

Также он приучил девочек делать гренки на раскаленной сковороде без масла, мазать их сливочным маслом или класть кусочек сыра, украшать сверху медом, апельсиновым или гуавовым джемом и иногда добавлять тахины, которую он покупал за пределами Каира на одной маленькой фабрике. Адам умел печь английское масляное печенье с тертой кожурой апельсина или лимона, и посему его девочки не носили с собой в школу химически активное печенье из супермаркетов.

Так что мужчина чувствовал себя медалированным отцом, который сумел приучить дочерей к полезному рациону питания.