Елена Кашина - Пути неисповедимые

Люди касты Высших отгородились от жизни людей всей планеты и делали все, чтобы не иметь свидетелей своего вечного праздника, порождающего зависть, вслед за которой приходит злоба. Они окружили себя роботами. В их дворцах было множество человекоподобных роботов: горничные, кухарки, слуги, садовники, няни, портные, художники, музыканты, дегустаторы вин и пива, массажисты, парикмахеры и проч. Они уже не могли обходиться без них и уделяли им много внимания, в разговорах рассуждали об их достоинствах и недостатках. Постоянно пополнялась серия анекдотов о роботах, заканчивающихся фразой: «ничто человеческое мне не чуждо».

* * *

Доктор и Даша устроились в тени деревьев, а пони, волоча коляску и на ходу пощипывая травку, направился в конюшню. Невдалеке, со стороны дороги иногда слышался лошадиный топот, и опять становилось тихо. Доктор уселся на траву, прислонясь к дереву, а Даша срывала травку, цветочки, поймала жучка, и, то и дело, подбегала, спрашивала:

– Что это? А это?

В голове Доктора расслабленно бродили мысли о том, что вот он сейчас находится в среде Высших, но не чувствует ничего потрясающего, и здесь ему хорошо и спокойно.

Возвращались по лесу, по тропинке вдоль дороги. Послышался конский топот. Привстав на стременах, и пригнувшись к шеям лошадей, за деревьями галопом пронеслись Профессор и Мария. Даша узнала их, захлопала в ладоши, запрыгала от восторга. Доктор поднял её на руки. Она пристально и чуть настороженно поглядывала на него, как смотрят маленькие дети на малознакомых людей, и что-то щебетала, трогала пуговицы его рубашки, от чего в его груди приятно щекотало; от её головки пахло трогательно и нежно.

Их уже поджидали. Доктор передал девочку на руки отцу и невольно залюбовался Марией: светлые глаза сияли, щёки горели – настоящая амазонка.

Техника голографического видения достигла такого уровня, что не было необходимости ехать куда-то, чтобы собраться близким людям за одним столом. Достаточно было одновременно включить аппаратуру, настроить её на определенное пространство, и иллюзия совместного пребывания в одном помещении – полная. Можно беседовать, вместе петь, танцевать, нельзя только переместиться в другое пространство и потрогать то, что там находится.

В условленное время они расположились в гостиной за накрытым столом у белой стены и через миг оказались в пространстве, где за пределами роскошно сервированного общего стола были интерьеры двух разных гостиных. Профессор представил Доктора своим друзьям – таким же молодым, красивым, оживленным. Женщины блистали изысканными нарядами. На Марии было элегантное бледно-сиреневое платье с глубоким вырезом на спине, делающее её необыкновенно стройной, утончённой, это подчёркивали и украшения из камней, прошедших обработку в космосе, обладающие свойством ярко вспыхивать в ответ на попадание на них света. Было весело и интересно: пели, танцевали, острили, смеялись. Доктора познакомили с коллегой, преподавателем детской школы. Сдвинув кресла, они углубились в беседу на тему, интересующую обоих.

* * *

Ночью Доктор проснулся от света, направленного на него через зашторенное окно. Сонно потёр глаза, встал, подошел к окну, отодвинул штору. В лицо ударил сноп света; он отпрянул, отпустил штору. Свет погас. Снова улёгся в постель.

Утром робот-дворецкий с виноватым видом – о чем свидетельствовал красный огонек на его лбу, явился к Марии и покаянно доложил:

– Миссис, я виноват и достоин аннигиляции: я не предупредил Службу репликантов о том, что в доме находится гость и им пришлось напротив комнаты, в которой он спал, выставить пост. Страшно подумать, что бы произошло, если бы гость ночью захотел выйти из дома.

– Но ведь всё обошлось…, не огорчайтесь… Вы так давно служите, что я просто не могу на вас сердиться, – ласково успокоила Мария.

Дворецкий благодарно прикрыл глаза; красный огонёк на его лбу погас.

* * *

Новый Колизей представлял собой точную копию древнего римского Колизея. Те же размеры, такие же подпирающие здание колонны, и три ряда стоящих друг на друге аркад со скульптурами внутри арок; такая же выстланная толстыми, посыпанными песком досками овальная арена размером с футбольное поле, и, как и в древнем Колизее, множество фонтанов, делающих воздух в амфитеатре свежим и прохладным.

Возле монументального здания Колизея людской поток разделялся на ручейки, текущие в его восемьдесят арок-проходов. Профессор с Доктором нашли свободные места в среднем ярусе. Публика доотказа заполнила амфитеатр, монотонный людской гул перекрывало звучание боевых маршей.

Зрелище началось со схватки человека и зверя. На арену, с хлыстом в одной руке и коротким мечом – в другой, вышел опытный, известный своими победами полуобнажённый боец. Поднятой рукой приветствуя аплодирующую публику, он под гром музыки сделал круг по арене и остановился в середине арены возле клетки с тигром. Открыл дверцу. Из клетки, лениво и не спеша, вышел большой, мускулистый с блестящей шерстью тигр. Человек напрягся. Зверь же широко зевнул и не торопился нападать. Но получив удар хлыстом, грозно зарычал. Началась игра со смертью: человек мечом наносил удары, животное с дикой грацией бросалось на него. Кровь текла из ран человека и зверя. Запах крови возбуждал зверя всё больше. Рёв публики на трибунах перекрывал грохот музыки.

Наконец зверь, в мощном прыжке сбив с ног не успевшего увернуться бойца, вгрызся в горло, окровавленной пастью стал рвать тело. Музыка смолкла, публика с удвоенной силой взорвалась неистовыми криками и свистом.

Раздался выстрел. Тигр по кличке Непобедимый, загрызший уже не одного бойца, затих, засыпая. Его подлечат и вновь выпустят на арену. Победившему его, обещана свобода.

Гладиаторы, бойцы со зверями, – это преступники, которым вместо казни или пожизненных работ на рудниках, назначили смертельные бои, оставив слабую надежду на обретение свободы.

После перерыва, во время которого с арены убрали следы крови, а возбуждённая публика бурно обсуждала подробности боя и вела расчёты по заключенным пари, началось цирковое представление. Доктор же сидел оторопевший, и не смотрел на арену. Заметив это, Профессор предложил покинуть Колизей.

– Домой? – спросил мягко, когда выбрались из Колизея.

– Может быть, ещё погуляем? – неуверенно возразил Доктор.

После недолгого раздумья Профессор предложил:

– Не хотите ли осмотреть субтропики? Это недалеко отсюда.

Под покрытым плёнкой высочайшим сводом, через особые шлицы, пропускающие ультрафиолетовые лучи и свежий воздух и не требующие никакого ухода, – вода и грязь стекали сами собой, находилась огромнейшая, площадью в несколько квадратных километров, теплица. Под плёнкой росли свезённые со всего света растения: пальмы, тиковые и красные деревья, прямо над головой висели гроздья бананов и плоды страстоцвета. И царство тропических птиц: болтливые большие зеленые попугаи, чёрные попугаи, длиннохвостые нерсери, большие райские птицы, разноцветные колибри, как гигантские цветы, ае ибисы.