Светлана Котова - По зову сердца

– Что Вы молчите? По какому вопросу изволите беспокоить? – громко проговорил директор, все больше раздражаясь.

– Я… я ошиблась, я пойду, наверное, не вовремя, – тихо сказала девушка, думая об абсурдности сложившейся ситуации.

– Ну, не хотите говорить, как знаете, – уже более спокойным голосом промолвил директор, поняв, что напугал молодую женщину своей нервозностью. – Геннадий Иванович, – представился он как бы невзначай. – Директор этого треклятого заведения. Если вспомните, что хотели, то обращайтесь, – как-то грустно прозвучали его слова. – И, это, извините, трудный день выдался.

– Я учитель, – неожиданно для себя проговорила Таня, – слышала, Вам требуется педагог. Я только что закончила институт, обошла все школы, но вакансий нет. Вам нужен учитель? У меня красный диплом, – добавила она.

Геннадий Иванович пристально посмотрел на девушку и смерил ее взглядом: молодая, худенькая, с тихим голоском. Ну никак она не ассоциировалась с образом учителя, тем более учителя в доме-интернате.

– Нет, нам не нужен, – быстро ответил он. Татьяна поняла, что директор лукавит, и укоризненно посмотрела на него. От этого взгляда Геннадий Иванович смутился и промямлил: – То есть нужен, но не Вы. (Наконец-то прозвучала правда). – Вы пришли не по адресу. Здесь нужен опытный взрослый педагог. А Вы, девонька, да Вас тут раздавят, съедят. В общем, Вы не справитесь. Идите. До свидания.

И директор занялся своими делами. Щеки Тани запылали. Слова Геннадия Ивановича девушка восприняла как вызов.

– Татьяна Васильевна.

– Что? – удивился директор. – Вы еще здесь?

– Я Татьяна Васильевна. Я смогу. Я Вам докажу, – вызывающе, даже дерзко сказала девушка.

Геннадий Иванович от неожиданности выронил ручку. Он никак не предполагал, что этот тихий голосок может звучать так уверенно.

Ну не привыкла Таня пасовать перед трудностями. Всегда первая, всегда активистка. Да, худенькая, да, молодая, с тихим голоском, зато с огромным стержнем внутри, стойкости характера ей было не занимать.

«Ну что ж, смелая, – подумал директор про себя. – А что? Вдруг что-то и получится?» Вслух же сказал:

– Вижу, не из робкого ты десятка. Может, и стоит попробовать.

Татьяна протянула папку с документами.

– Да, погоди ты, ишь какая скорая, – улыбнулся он. – Давай-ка до завтра подождем, обдумай все хорошенечко, опять же, с родными посоветуйся и уж, ежели примешь твердое решение, приходи к 8 утра со всеми документами. Познакомлю тебя с нашим заведением, с нашими охламонами (так ласково называл он своих воспитанников).

Татьяна не помнила, как сбежала с лестницы. Она не понимала: то ли радоваться внезапно сложившимся обстоятельствам, то ли, наоборот, печалиться из-за них. Ну никак не могла девушка осознать, что же произошло. С одной стороны она нашла работу, с другой… даже представить себе не могла, что местом работы будет интернат.

«Ну и что, – уговаривала она себя, вспоминая все не очень хорошие истории про интернатских детей. – Справлюсь, не я первая, не я последняя, а потом ведь всегда можно уйти. Да и уйду в следующем году в свою родную школу, а годик можно и потерпеть».

Таня не заметила, как дошла до дома. Главное, чтобы муж со свекровью не почувствовали ее сомнений. Остановившись на втором этаже, она достала из сумочки зеркальце, поправила волосы, улыбнулась, приняла беспечный вид, потренировалась, как беззаботно скажет слово «привет», и уверенно открыла дверь квартиры.

– О, Танюшка, как успехи? – сказал жене Алексей, радостно выбежав в прихожую. А я тут тортик купил и шампанское, отметим твое трудоустройство. Давай скорее мой руки и к столу. Мам, – позвал он, тихонько постучав в дверь спальни, – пойдем ужинать, присоединяйся к нам.

Через минуту дверь приоткрылась, и из комнаты вышла красивая женщина 53 лет – свекровь Татьяны. Маргарита Александровна тщательно ухаживала за своей внешностью. Пепельного цвета волосы были уложены крупными локонами. Красивый разрез глаз подчеркивали идеально выведенные стрелки, длинные, аккуратно разделенные друг от друга тушью ресницы вызывали зависть не только ровесниц, но и женщин гораздо моложе. А брови? Брови были по моде тонкими, с изящной линией изгиба. Особенно следила Маргарита Александровна за руками: на ночь жирно смазывала их детским кремом, а поверх надевала перчатки. Маникюр делала сама – раз в три дня. У нее был хороший вкус в одежде: каблуки, белое кашемировое пальто, шляпа отличали ее от простых обывателей небольшого города. А вот характер Маргариты Александровны был, мягко говоря, не подарок. Строгая и чрезмерно требовательная ко всему и ко всем. Еще до замужества Таню предупреждали о крутом нраве будущей свекрови. Но девушка только посмеивалась: «Ничего, я найду общий язык». Нельзя сказать, что отношения между ними не сложились, но и любезными они не были. Старались обе терпеть друг друга ради Алексея. Ко всему прочему, Маргарита Александровна любила порядок, любила до безумия. Дома не было ни пылинки. Интерьер квартиры напоминал музей. Все в бордово-золотых тонах. Красиво, но очень скучно. Не было живости, уюта, тепла. Конечно, женщина пыталась подстроить под себя невестку. Таня же молчала. Воспитание не позволяло ей перечить. Она придерживалась поговорки: «Со своим уставом в чужой монастырь не ходят». Иногда требования Маргариты Александровны доходили до абсурда, например, она заставляла Татьяну пылесосить ковер против ворса, потом по ворсу, а затем еще пройтись щеткой и по рисунку. В напольной вазе искусственные подсолнухи должны были стоять в строгом порядке, листочки расправлены, лепестки повернуты в одну сторону. И так во всем. Конечно, Маргариту Александровну не устраивал выбор сына, впрочем, любая девушка ей бы не понравилась. Единственный сын был смыслом ее жизни. Не желала она делить его ни с кем. Хорошо, что Алексею достался характер отца, парень вырос тактичный и добродушный. Пять лет прошло с тех пор, как внезапная болезнь забрала жизнь родного человека. Инфаркт. Покинул Алексея авторитет, друг, наставник. А характер Маргариты Александровны после похорон мужа еще больше испортился. Некому было ее вовремя остановить, поговорить, объяснить, одним словом, поставить на место. Алексей был неким громоотводом в доме между двумя любимыми женщинами: матерью и женой. Вот так они и жили уже полгода. Как могли, приспособились друг к другу.

– Ну, давайте поужинаем, – нехотя проговорила Маргарита Александровна, слова ее при этом прозвучали, как одолжение. На самом же деле ей было безумно приятно, что сын позвал ее на ужин. Признаться в этом она, конечно же, не могла. Это было не в ее характере, а тем более признаться перед невесткой. И ко всему прочему любопытство распирало ее, хотелось узнать, куда устроилась сноха.