Александр Шкурманов - Папа подарил мне оленя

– Ну, дружище, – протяжно ответил Лео, долив себе и Маттиасу выпивку, – меня сильно огорчают такие мысли. Другая жизнь, настоящая жизнь…

– Нет, ни в коем случае это не упрёк. Повторюсь – я очень вас всех люблю, ребята. Даже больше – Лола вас тоже любит, правда. Просто нужно меняться, нужно уходить от этой… этой подростковости, что ли…

– Ну в чём тут подростковость, Мэт? Старые друзья собираются в компании, чтобы отвлечься от бытовой суеты, работы, учёбы, стрессов, обсуждают то, что выходит за рамки их обычной жизни. Музыка-кино-искусство-политика-кулинария. Ходят совместно на курсы, на барбекю, на фестивали. Это то, что делать нашу жизнь менее пресной, то, что делает её ярче. Ну вот женишься ты, ну вот пойдут дети – что ты им сможешь передать? Домашний очаг? Шторы с рюшами и бледно-голубые обои? Да они пошлют это всё и вас с Лолой, едва им исполнится пять! Вот у меня на курсе детки – дети, Мэт! Им десяток лет, а они соображают, что к чему, их не купить разговорами про карьеру и стабильность. Им нужен импульс, им нужно творчество, выход энергии! Ты понимаешь, какие у тебя будут проблемы в общении с твоими же детьми, если вместо импульса ты будешь их тормозить и говорить, что главное в жизни – спокойствие и уют?

– Я надеюсь, они меня поймут.

– Не поймут, чувак, ох не поймут! И ты сам себя не понимаешь, это всё – самообман. Лола – спокойный человек, флегматик, у неё другие биоритмы – это всё объяснимо, за это я её не критикую. Но то, что она хочет подстроить под себя весь мир, я понять не могу, ну никак!

– А не того же самого хочешь и ты? – парировал Маттиас.

– Нет, я хочу, чтобы ты оставался собой, Мэт, а я – собой. А Лола – собой. И чтобы мы терпели друг друга и не кидались фразами про «инфантильность» и «искусственность». Искусственно ты пытаешься быть тем, кем не являешься, чувак. Прими себя, ты – весельчак, у тебя куча друзей, ты чуточку неуклюж, противоречив, да-да, и не спорь со мной, ты – рубаха-парень, ты простой, но ты и философ, ты мало что шаришь в искусстве, но зато ты офигенен в дискуссиях, ты уболтаешь любого. И тут нечего стесняться, тут нечего ограничивать. Ты – Мэт и всегда будешь им. Не надевай маску, которая тебе не подходит.

– Эх, Лео…

– Что? Слишком максималистичен?

– Да, именно это слово.

– Ну, тогда валяй, пробуй перестроить себя и посмотри, что получится. Флаг тебе в руки!

– Знаешь, вот будто что-то стукнуло меня по голове…

– Иначе и не скажешь!

– Подожди, не язви. Вот что-то стукнуло, и я оглянулся – а что у меня есть? Да, есть друзья и всё то, что ты перечислил. Но это всё годится для вечера, а что днём? Кто я такой вообще? По сути же дела – абсолютно серый, незаметный, как и многие. Я пытаюсь прыгнуть выше головы, пытаюсь выставить себя этаким философом, как ты выразился. Но ничего из этого не выходит. Тусовка – дело хорошее, но и у любой тусовки есть начало и конец. Вот заканчивается вечеринка – все идут по домам, и ты можешь быть хоть сто раз крутым парнем, это уже никому не нужно – всё, время вышло, пора спатки. Вот это я понял, когда увидел Лолу. Помнишь же, она остановилась и пыталась сама починить свой велосипед. Она понятия не имела, как он вообще устроен, но она пыталась. С ней никто не говорил, с ней никто ничего не обсуждал – новые тенденции в литературе вообще были тогда не к месту, только она и её поломанный велосипед. Хрупкая девушка, пытающаяся исправить что-то в технике, будто пытающаяся что-то исправить в своей жизни. И тогда у меня случился этот удар. Я вижу её и понимаю: всё, что было до этого момента, все эти бестолковые дискуссии были ничто! А вот она – жизнь! Настоящая жизнь, настоящая проблема, и настоящее желание эту проблему решить. Нет никакой мудрости, заумных словечек, новомодных трендов – всё банально. Будто бы глоток прохладной воды из ручья, когда ты пил до этого колу. Что-то другое, что-то исходное, что-то настоящее. Да, именно – настоящее. Я тогда не мог удержаться. Лола немного неказиста, близорука, неуклюжа, как и я, но она – настоящая. При всей моей любви к вам, при всей моей любви к нашим барам, клубам, посиделкам, концертам, она – существительное. Всё остальное – прилагательное. Это как картина в раме. Рама может быть дорогой и старинной, но если картина – дешёвая репродукция, то это просто смешно и нелепо. А вот настоящая картина хорошего мастера может украсить собой любую раму. Это вопрос выбора приоритетов, старик, вопрос – что важное в жизни. Я нашёл ответ на этот вопрос, надеюсь, найдёшь ты. Тусовки – дело хорошее, но они круты только тогда, когда в жизни есть что-то более ценное, чем тусовки.

– Так в том-то и дело, чувак, – продолжил дискуссию уже изрядно подвыпивший Лео. – В том-то и дело! Должен быть баланс, должна быть гармония. А когда ты одно заменяешь другим, в чём гармония? Ты раму меняешь на картину – разве это круто? Совершенно не круто, но ты поступаешь именно так. Не бросай нас, мужик, обещай, что не бросишь. Пусть будет Лола, пусть будет её дурной вкус, пусть будет всё то, на что ты променял нашу квартиру, но не бросай друзей. Не бросай себя, я бы сказал. Обещаешь?

– Обещаю. И что касается вечеринки – да, мы проведём её, она будет, старик!

– Ура! Это то, что я хотел услышать! И к чему была вся эта философия?

– Я лишь хотел, чтобы ты меня понимал, чтобы ты не обижался, когда что-то идёт не так, как было раньше. Жизнь продолжается, всё меняется, поэтому не нужно становиться на пути перемен, прими их, и тогда всё будет зашибись!

– Ладно, считай, я тебя понял.

– Ахах, мужик, люблю, когда ты соглашаешься со мной.

Оба они были уже пьяными, оставался ром, но никто его больше не хотел. Вечер постепенно сменялся ночью, и в домах напротив один за другим загорались огни светильников. Что-то магическое было во всём этом, что-то зачаровывающее. Жизнь ещё бурлила за окном, но постепенно остывала, всё больше окон озарялись тёплым жёлтым светом, всё меньше велосипедов и машин проносилось по брусчатой улице. Оба друга молчали, думая о чём-то и будто бы читая мысли друг друга. Так бывает, когда всё вокруг вдруг становится приятно тёплым, безмятежным. Ночные бабочки стали биться в окно, всё сильнее становился гул сверчков, всё пьянее были мысли.

– Слушай, Лео, а у тебя остался ещё тот косяк, который тебе Сэм отдал?

– В портсигаре.

– Не хочешь?

Лео задумался на мгновение – ради чего было это предложение? Только ради того, чтобы чуть порадовать его после столь тяжёлого разговора? Или Маттиас всё же хотел продолжения их скромной вечеринки? В любом случае было понятно, что домой он не спешил и мог провести часок-другой в своей старой, уже теперь бывшей квартире. Было также понятно, что травка с алкоголем одурманят сознание до тошноты, и приятная атмосфера вечера закончится крепкими объятиями унитаза. Всё это было ясно и очевидно даже вполне выпившему человеку. Но была не была!