Елена Ликанова - Глагол индивидуального спряжения

Но теперь всё, я больше молчать не буду». «Я Вас понимаю, – говорю, – когда у меня на руках мама умерла, а врачи скорой, свидетели этого, сказали, что они ничего не видели, типа это ещё до их прихода было, и ушли, а потом пришёл полицейский и стал ныть, что его ради мёртвой старухи в два часа ночи вынули от жены из тёплой постели, и заставил меня саму рисовать подробный план квартиры и саму звать соседей, чтобы засвидетельствовать кончину матери, я сразу по-другому на мир смотреть стала. И моё прежнее равнодушие ко всем так называемым чужим людям, почему-то, исчезло. Но только я много тычков и подзатыльников за своё вмешательство в чужие судьбы уже за два года наполучала. Так что Вы крепко подумайте – а надо ли Вам всё это?» «Да, подумать мне, похоже, уже не дали. Просто кто-то в бок толкает теперь – делай, делай, делай!» «А знаете, – говорю, – может, это ещё и потому, что ваших соседок зовут – Вера, Надя и Люба?» «Никогда не задумывался. А ведь и правда, их именно так и зовут – Вера, Надежда и Любовь! И ещё у меня есть моя подруга Елена Прекрасная!» (типа это он про меня). «Премудрая! – настаиваю, – Премудрая! Ну, и Прекрасная тоже, конечно, не без этого!» – и смущенно опускаю взор, который тут же, без промедления, натыкается на моё расплывчатое тюленье тельце.

Объёмное мышление.

«Вот у вас, у женщин, мышление плоское, сконцентрированное на мелких деталях, – вещает мне Александр Андреевич на очередной прогулке, – а я вот вижу человека спереди, а уже знаю, как он выглядит сзади, и даже изнутри. Это называется четырёхмерное видение. Хочешь конфетку?» «А как Вы догадались про конфетку? Я просто взяла другую сумочку и не переложила в неё леденцы, которые постоянно ем, чтобы отвлечься от своих страхов, которые у меня временами появляются на улице и в транспорте». «А вот тебе и первый пример четырёхмерного мышления. Я тебя видел всего несколько раз, а уже знаю о тебе практически всё», – смеётся Александр Андреевич.

О форме и содержании.

«Все твои проблемы, Ленка, от чего?» – начинает наш «семинар на прогулке» Александр Андреевич. «От того, что моя внешность не соответствует моему содержанию», – отвечаю я, как школьница на уроке. «Да, именно так, – подтверждает мой друг, – Ведь по внешнему виду ты кто?» «Кто же?» – настораживаюсь я. «По внешнему виду ты, Ленка, круглолицая хозяйственная весёлая простенькая хохлушка. А на деле кто?» «На деле я, Александр Андреевич, круглолицая депрессивная русская неумёха – интеллектуал», – отвечаю я, смахивая скупую женскую слезу. «Во-о-о-от! – говорит Александр Андреевич, – Так ты либо похудей и защити диссертацию, либо поглупей и готовить научись. Надо как-то приводить к общему знаменателю свои внешние и внутренние качества!»

Тессеракт.

По дороге домой с очередной прогулки присели мы с Александром Андреевичем на скамеечку в одном из дворов. И тут подошёл молодой парень и попросил закурить. У Александра Андреевича «Ява» была. «Мой папа покойный тоже «Яву» курил, – говорю я. Парень схватил сигарету – и бежать к другой скамеечке, где друг его ждал, и слышу – говорит: «А ты мне сказал – это папа её!» «А он запал на тебя!» – смеётся Александр Андреевич. «Ага, – отвечаю, – а Вы мне тут всю личную жизнь портите. Он же сначала подумал, что Вы мой отец, а потом вообще запутался, кем Вы мне приходитесь». «Знаешь, ты слишком много анализируешь и нервничаешь. Надень-ка лучше мою куртку, стало прохладно, и давай я тебя до дома провожу». «А как Вы догадались, что я подмерзать начала?» «Тессеракт, моя девочка, тессеракт! Четырёхмерное пространство!».

Криминальный талант.

Сегодня вообще был день как в сериале про полицейские расследования.

Но начну по порядку. Проснулась поздновато. Звонит дядя Саша: «Ну что, Лен, пройдёмся, прогуляемся? – спрашивает, – Только там тридцать два градуса жары. Я предлагаю тебе нарядиться в прозрачную кофточку и короткую юбочку… И голову шляпкой из соломки не забудь прикрыть, а то напечёт!» Ишь ты, какой у него игривый тон сегодня!

Идём, гуляем. Присели на лавочку передохнуть. Подбегает к нам человек вида иноземного и предлагает нам у него купить серебряные монеты и серебряную ложечку восемнадцатого века. По бросовой цене. Стал Александр Андреевич монеты и ложку рассматривать, а я пока парня того расспрашиваю – мол, «откуда дровишки?» Легенда гласила: «Работали мы с бригадой парней, таких же, как я, из Узбекистана, в Подольске. Сносили дом один. А в доме том антиквар жил, так в подвале-то тайник и нашли – а та-а-а-ам – большой самовар стоит, полный монет, ложек, вилок и ещё всякого добра из серебра!» «И что, – говорю, – на всю бригаду прямо хватило? Как поделили-то?» «Да, – парень продолжает баять, – всем много чего досталось, самовар мой брат за сорок („ха-ха“ – ремарка автора) тысяч продал одному любителю старины, а остальную мелочёвку мы поделили поровну. У меня монет этих штук тридцать, ложек с вилками тоже много. Вы купите хоть сколько-то, я сам в ломбард не могу сдать, у меня, как приехал, документы работодатели отняли. Вы мне дайте хоть сколько-то денег или технику какую или ещё что!» «Я сейчас антиквару знакомому позвоню, – говорю я, – он приедет и купит ваши монеты». «Нет! Нет! – заорал парень, – Не надо никого сюда звать, я вас тут подожду, вы принесите что-то взамен, если денег нету – телевизор плазму или тот же самовар старый или мобильный телефон навороченный, а я вам монеты эти отдам, мне технику легче будет сбыть и самовары тоже. Знаю, кому это интересно». «Хорошо, – дядя Саша предлагает, – давай сходим в наш ломбард, я по своим документам сдам твои монеты, как серебряный лом, получишь хоть какие-то деньги». «Не-е-ет, – опять вопит парень, – никуда не пойду!» А дядя Саша тем временем с монет все надписи списал на бумажку и взялся за ложку. И тут вышла накладочка. Дядя Саша хотел ложку ту сбоку ножиком карябнуть (у него с собой всегда и ножик складной, и отвёртка, и изолента, и ещё много всего, важного для жизни, имеется, он без этого гулять не ходит), ну а парень завопил, что портим вещь, чуть не началась драка, и мы разбежались в разные стороны. Отдышались мы немного, я говорю: «Саш! Ты чего это собрался сделать – старинную вещь ножом царапать?» «Да какая там старинная вещь? – дядя Саша глаголет, – Монеты сделаны, конечно, отменно, ну а с ложечкой промахнулись ребята. Там на ложке чей портрет? Екатерины первой, жены Петра. Ложечка та выпущена ко дню коронации Петра второго, который, как ты знаешь, ни дня не правил. Год там у нас стоит какой? Правильно, тысяча семьсот двадцать седьмой. И портрет его матери, регентши, изображен, всё как и полагается. А вот на ручке ложки, на другой её стороне, стоит проба тысяча восемьсот пятидесятого года. К тому же, ручка и головка ложки припаяны друг к другу, а в те времена было только литьё, пайку придумали много позже. Так что имеем мы дело с мошенником, детка». Я так с разинутым ртом и осталась сидеть. Ну да, дядя Саша ведь всю жизнь сталелитейные заводы по всей стране запускал, ему ли пайку от литья не отличить? «А-а-а, – отмерла я, – а ножиком зачем хотели скрести ложку?» «Это уже так, чтобы стопроцентно убедиться. Видишь ли, они как поступают – купят, к примеру, у нумизмата реально старинную серебряную монету или ложку, сделают глиняный слепок и штампуют из меди всё это сотнями, затем чернение делают, старят и впаривают на улице разным ротозеям. Но вот какая штука – старинная ложка, бывшая много лет в употреблении, не может иметь острые края, они должны быть стёртые, а тут – явно рёбра торчат, я и хотел соскрести чуток с ребра, там бы медь (она красного цвета) и показалась бы, а вовсе не серебро. Но тут пацанчик сбежал, к сожалению». «Да-а-а, – говорю, – с Вами, дядя Саша, можно никаких сериалов криминальных не смотреть. Просто ходи гулять и смотри в живую». «Ходи, конечно, но ты вот лучше скажи, Лен, почему мой наказ про прозрачную кофточку и короткую юбочку не выполнила? А? Чтобы в следующий раз нарядилась по моему вкусу!» Нет, ну вы гляньте! И он туда же – и года не прошло со дня знакомства, а уже хочет доминировать и свои порядки устанавливать!