Елена Ликанова - Глагол индивидуального спряжения

«А что делать с грибами будем?» – спрашиваю я, когда мы уже подходим к дому. «Как – что? Сходим завтра снова в парк и скормим их белкам».

Утро-вечер.

«Ну что, пойдём белок грибами кормить?» – звоню на следующее утро Александру Андреевичу. «Нет, Ленка, сегодня не пойдём. Вот ты спала, а я с утра пораньше отнёс в пункт приёма металла печатную машинку и получил триста рублей. Купил на них рыбу и картошку. Уху варить буду. Рыбу я уже почистил, приходи в гости через часок-другой, я тебя буду поражать своим владением кулинарным искусством». Ого, да я получила доступ в святая святых – жилище Александра Андреевича! А живёт он, по его рассказам, в комнате в коммунальной квартире, в доме, соседнем с моим. Я пока Афанасию обед приготовила, ещё какие-то дела сделала… Есть не стала ничего, чтобы аппетит перед ухой не перебивать. Прихожу к Александру Андреевичу. Он сразу с порога мне говорит: «Ты только не пугайся и в обморок не падай. Хотя… упасть тебе некуда будет». И открывает дверь в свою комнату. Мда-а-а-а, упасть там не то, что мне, а и яблоку негде. У одной стены – кровать, у других – шкафы, забитые книгами и коробками (с радио деталями, как пояснил Александр Андреевич). Посередине комнаты – стол, тоже заваленный какими-то вещами. Ну, и на полу тоже – коробки какие-то, швейные машинки, магнитофоны древние, доски, инструменты, в общем – красота неописуемая! На свободном пятачке пола у стола стоит табурет, на который взгромождается Александр Андреевич, а меня сажает на кровать, сам же …начинает чистить картошку. Делает он это медленно и вдумчиво, потому что он её не чистит, а скребёт, чтобы ни миллиметра ценного продукта не пропало. «Может, я Вам помогу картошку чистить?» – спрашиваю. «Э-э-э, нет, – отвечает Александр Андреевич, – уху мужчина должен готовить сам. От начала и до конца». Примерно минут через сорок… мой желудок издаёт предательское урчание. Александр Андреевич в отчаянии бросает ножик на стол и говорит: «Знаешь что, Лен, я не умею торопиться, у меня ритм жизни такой, размеренный. Так что уха будет у меня готова только поздно вечером, ты тогда с кастрюлькой приходи, я тебе налью на пробу. А сейчас пойдем в кафе, я тебя комплексным обедом накормлю, потому что ты очень голодная, судя по всему, а мои оставшиеся двести рублей, всё равно, мне погоды не сделают. Я завтра ещё какую-нибудь железяку отнесу и на металл сдам». И мы пошли в кафе. Обед, кстати, вкусный был.

Десять часов вечера. Звонок телефона. Александр Андреевич. «Лен! Ну, что, я суп доварил. Сейчас будем ужинать». Напомню, что варить его он начал в одиннадцать утра. «Александр Андреевич! – говорю я замученным голосом, – у меня знакомый погиб сегодня, я наглоталась успокоительных, в ванной потом ещё отмокала, нет у меня сил никуда идти!» «А тебе и не надо идти. Мы сами сейчас придём. С супом».

И пришли. Сидим. Едим суп. «Всё-таки, жизнь полна какого-то трагикомического абсурда, – думаю я, с удовольствием поедая принесённую Александром Андреевичем уху, – сижу посреди ночи с малознакомым дедом и ем приготовленный им суп. Бред какой-то!» Но мне несомненно легчает. «Надо же, как моя жизнь налаживаться стала, – говорю, – Вы меня сегодня и обедом, и ужином покормили!» «Ну, ты губу-то не раскатывай! – аж поперхнулся Александр Андреевич, – каждый день я тебе таких праздников не обещаю!» «А хотите я Вам помогу в комнате разобраться?» – спрашиваю я, преисполненная благодарности за проявленную ко мне отеческую заботу. «Ни в коем случае! – заволновался от моего благородного порыва Александр Андреевич, – Тебе и терпения-то не хватит!» «Почему Вы так думаете? – говорю, – Я после прежних хозяев на даче столько выбросила всякого хлама!» «Вот-вот! Так вы, женщины, и разбираете вещи – схватила и понесла на помойку. У меня же всё совсем по-другому. Возьму я, к примеру, в руки редуктор, сяду с ним и буду три часа думать, нужен он мне или нет? Разве у тебя хватит терпения ждать, пока я приму решение? Ты ешь суп-то, ешь! Вкусно?» «Вкусно». Вкушаем пищу дальше. «Александр Андреевич, – вдруг спрашиваю я, – а Вы верующий?» «Крещёный. И в роду у меня много было священников… А так, чтобы воцерковлённый – это нет. Но если ты, Ленка, замуж выходить надумаешь за хорошего человека и будешь венчаться с ним, то я вполне могу тебя к алтарю вместо отца повести. Если ты об этом».

Аромат счастливой молодости.

«Лен! – звонит Александр Андреевич, – у тебя сумки на колесах нет ли случайно? Хочу железяки кое-какие отвезти в пункт приёма металлолома». И ведь как знал. У меня после смерти родителей этих тележек осталось штук пять. Одну, самую новую, рука не поднялась выкинуть, лежит на антресолях. «Заходите, – говорю, – забирайте, отдам с радостью. Заодно поможете мне тут в одном деле разобраться». «Ну, что там за дело у тебя, рассказывай», – вопрошает с порога Александр Андреевич. «Да вот купила духи и не могу понять – нравятся они мне или нет. Понюхайте – Вас не раздражает этот аромат? Он приятный?» Александр Андреевич сосредоточенно принюхивается к моему запястью, на которое я брызнула духи. «Ты знаешь, нет, не раздражает. Даже нравится очень. Что-то в нём есть такое родное, знакомое. Понять только не могу – что?» «Ну, ладно, – говорю, – главное, что не вызывает отторжения». Простились мы, ушел Александр Андреевич. Звонит через минуту по телефону: «Лен! Я понял, что мне твои духи напомнили. Канифоль!!! Я же радио техникой занимался всю жизнь. Такой родной запах! Прямо в годы моей счастливой молодости меня вернул!».

Рыбки-прилипалы.

«Вот вы женщины, ведь, по сути своей кто?» – разглагольствует Александр Андреевич, сидя на лавочке рядом со мной. «Кто же?» – настораживаюсь я. «Вы все по сути – рыбки-прилипалы. Выбрала себе мужика – и прилипла!» «А, может, оно и неплохо, что мы так устроены? Ведь сказано же: «Да прилепится жена к мужу», – стараюсь я свернуть в позитивное русло. Но у Александра Андреевича обострение гастрита на почве второго развода, так что мои слова остаются не услышанными. «Понимаете, – неловко утешаю его я, – это ведь не только у людей, вон посмотрите, как берёза ясень прихватила, аж вросла в него. А, может, он и не против, а?»

То ли овощ, то ли фрукт этот твой орех.

В местный овощной магазинчик завезли авокадо, продают по дешёвке. «Александр Андреич! – звоню я своему другу, – Вы авокадо едите? Купить Вам?» «Ну…, – мнётся Александр Андреевич, – помню что-то такое, вкус какой-то… ммм, кисловатый, кажется…» «Ясно, я Вам занесу на пробу одну штучку, если понравится – ещё куплю». Я авокадо очень люблю. Подсадила меня на сей экзотический фрукт (или он овощ, уж не знаю) сестра, когда я у неё во Франции гостила много лет назад. И могу я есть его тоннами. Но я понимаю, что это на любителя. Помнится, одна бабуся в магазине ругалась – мол, что за штука такая? На вкус мыло-мылом. Принесла я, тем не менее, авокадо Александру Андреевичу, он поблагодарил, хитренько заулыбался и вручил мне пакет, в котором была тщательно упакованная в газеты кастрюлька. «Это чтобы супчик не остыл. Попробуй. Предыдущий рыбный был, а это – овощной. С цветной капустой». На том и расстались. Вечером я супчик поела – м-м-мм! Объедение. Звоню Александру Андреевичу, спрашиваю: «Ну, что? Как авокадо? Пробовали?» «Да, – отвечает он, – вкусный орех твой, я его от кожуры и мякоти очистил, на тёрке измельчил и в салат добавил – на каштан похоже по вкусу». Я так с телефонной трубкой возле уха и замерла. То есть, он косточку от авокадо съел! А в ней, насколько я помню, синильной кислоты огромное количество! «Дядь Саш! – говорю я дрожащим голосом, – ты только не волнуйся. Если тебе вдруг станет нехорошо, ты вызывай скорую и мне звони сразу, а я сейчас почитаю в интернете, что нам с Вами грозит». И бросилась читать википедию.