Александр Потапов - По краю пропасти

Все четверо сидели в одной комнате и, кроме повседневных рабочих обязанностей, были озабочены своими диссертационными делами, так что кто-то из них вскоре написал большими буквами и прикрепил к стене, как повседневное напоминание, этот же самый знаменитый лозунг:

– Член-корром можешь ты не быть, но кандидатом стать обязан.

И покатилась их обыденная работа, основной частью которой было проведение экспериментальных исследований в полевых условиях. Все молодые, даже завлаб Лев Тимофеевич Ремизов едва подбирался к сорока, а остальные – сразу после вуза или техникума.

Работа в экспедиции была напряжённая, с круглосуточными дежурствами, ремонтом в полевых условиях ломавшейся техники, обслуживанием дизель-генератора, обеспечивавшего аппаратуру электричеством, поскольку располагалось всё это вдали от электричества.

Но и по возвращении из экспедиции приходилось много времени тратить на обработку накопленного экспериментального материала – многокилометровых записей на магнитных лентах и фотоплёнках, строить многочисленные графики, анализировать полученные данные и предлагать гипотезы, делать выводы и умозаключения. Кропотливая и большей частью нудная работа.

Ну и, конечно, требовалась разрядка. Самый простой способ – выпивка. Не часто, но регулярно. Конечно, ходили в кино, посещали театры. Были и свои рекордсмены – завзятые театралы. Так, Лёня Протопопов даже свою двухкомнатную квартиру в Подмосковье поменял на комнату в Москве – только ради того, чтобы иметь возможность регулярно бывать в Большом театре.

Конечно, выпивка – не самый одухотворённый вариант времяпрепровождения, но, несомненно, самый распространённый. В то время основной проблемой было найти водку – не вообще, а именно тогда, когда она требовалась, поэтому на работе предпочитали использовать спирт. В институте и в лаборатории спирт был на строгом учёте. Выдавали только на определённые виды работ, расписывались в десятке ведомостей, составляли отчёт об израсходованном спирте.

Тем не менее ребята на любом применении спирта умудрялись хоть немного, но сэкономить, хотя это были, конечно, крохи. Другое дело при выезде в экспедицию. Там и контроль был слабее, и списать было проще. Но эта экономия обычно использовалась на более благородные, в какой-то мере даже общественные цели.

Так, в процессе подготовки к защите кандидатской диссертации Димы Добряка группа специалистов решила сделать из сэкономленного таким образом спирта коньяк. Нашли заводскую технологию, модернизировали её применительно к домашним условиям. Руководство всей процедурой взял на себя Юра Орехов, который и предложил основную операцию выдерживания в дубовых бочках заменить настаиванием на дубовых стружках. Стружку сделали из хорошего дубового стула, обработали стружку перекисью водорода и залили разведённым до крепости сорок градусов спиртом.

Поскольку никто не знал, сколько времени надо настаивать, оставался единственный способ – пробовать на вкус, в результате чего настаивавшийся спирт стал довольно быстро усыхать. Чтобы не ставить под удар карьеру зятя и обеспечить благополучное завершение защиты диссертации, Димина тёща сварила сорок литров самогона. Добавили ещё стружки, залили самогон – и процесс продолжился, пока все не пришли к единодушному мнению, что продукт готов.

Всё же, несмотря на все издержки домашней технологии, к защите литров двадцать самодельного коньяка было готово. Успех был огромный. Из всей лаборатории один только Лев Тимофеевич не был посвящён в тайны происхождения коньяка, но ему он, по всему видно, понравился. Нахваливая коньяк, поинтересовался:

– Где достали?

– Да у Димы знакомые оказались в конторе, где разливают коньяк, – Юра Орехов взялся объяснить таинственное происхождение такого большого количества золотистого напитка.

– А почему он без этикеток?

Действительно, коньяк красовался на столе в нескольких разнокалиберных бутылках.

– Так он же прямо с линии разлива, до упаковки, – не растерялся Юра.

Так вот, в условиях всеобщего спиртового дефицита в сейфе у Льва Тимофеевича всегда стояли две-три стеклянных банки с притёртой пробкой, в которых в качестве НЗ – неприкосновенного запаса – хранился спирт. В экстренных случаях Лев Тимофеевич доставал банку и отливал кому надо сто или двести граммов, при ближайшей возможности снова пополняя банку, поэтому про НЗ знали все.

Знать, конечно, знали, но тяжеленный сейф закрывался двумя ключами, и стоял он в кабинете завлаба, закрывавшемся специальным ключом. Ключи же от сейфа были только у Льва Тимофеевич, а от кабинета ещё и у Андрея – заместителя заведующего лабораторией.

И вот однажды возвращается Андрей из очередной экспедиции, и его тут же перехватывает техник Лёва Фёдоров:

– Слушай, надо что-то делать – Женьки Кущенко уже второй день нет на работе!

– Как нет? А домой ходили?

– Да ходили. На стук никто не отвечает, а телефона у них нет.

– А кто последним видел его?

– Да многие. Ну, и я тоже. С работы вместе шли.

– Поддатые?

– Ну, немного.

– А что пили?

– Спирт, конечно.

Женька Кущенко – мужик под два метра ростом и весом килограммов сто тридцать. Такого даже бутылка спирта не свалит, значит, случиться могло что-то серьёзное. Тем более, что склонностью к прогулам он не отличался.

– Слушай, Лёва, а может, он в аварию попал? Он никуда не собирался ехать?

У Женьки был запорожец – консервная банка. Когда Женька с трудом втискивался в него, бедный «запор» проседал почти до земли.

– Да ничего не говорил.

Пришлось Андрею собрать небольшую экспертную группу, обсудить ситуацию, договориться, что делать, и распределить поручения. Целый день до позднего вечера несколько человек обследовали все места, где, по предположениям, мог находиться Женька. Нанесли визит в милицию – за прошедшие два дня трупов в ближайшей окрестности обнаружено не было, вытрезвитель пустой, дорожных происшествий не случилось. Как видите, благословенное было время! Можно было радоваться, но Женьку-то найти не удалось!

На следующий день после беспокойной ночи Андрей с утра пришёл на работу. Не успел дойти до своей комнаты, как мимо него пронёсся пропавший Женька прямиком в комнату техников, и оттуда слышен его громкий, почти восторженный вопль:

– Мужики, где вы такую забористую штуку нашли?! Представляете, два дня дрых без просыпу! Ух, хороша, зараза!

У Андрея будто камень с души свалился. Слава богу, Женька нашёлся, живой и здоровый. Но теперь надо было разобраться, что же на самом деле произошло. Начал он аккуратно всех, кто, как ему казалось, мог иметь к этому отношение, допытывать, но без особого успеха, пока не взялся за Лёву Фёдорова. Андрей знал, что он не врёт. Мог чего-то не сказать, умолчать, но явную неправду говорить не будет. В конце концов, в результате его настойчивости Лёва всё и рассказал.