Марта Оболенская - Давайте петь вместе

– Офигеть, усмехнулся Стас, заявившийся на кухню.

– Интересно, какой из них телефон той цыпочки, у которой я забыл перчатки, – озадаченно пробормотал Аполлон-Сашка, почесав свою взъерошенную макушку.

– Плюнь ты на это, – Влад налил себе чашку кофе и отрезал солидный кусок колбасы. Но не успел он поднести его ко рту, как тошнотворный ком подкатил к горлу. Влад отдёрнул руку с колбасой, на мгновение прикрыл глаза и поспешно сглотнул.

– Ладно, теперь всё равно, – согласился Сашка. Он придвинул стул и сел на него, вытащив из кармана пачку сигарет.

Влад услужливо подставил ему пепельницу.

– У меня созрела новая песенка про эту белгородскую шлюшку, – улыбнулся Сашка озорной улыбкой, заговорщически посмотрев на Влада.

– Ты думаешь, я помню, о ком ты говоришь? – недовольно пробурчал Влад, потому что залпом осушил чашку кофе, и ему пришлось вставать, чтобы снова её наполнить.

– Ну, та, – неопределённо махнул рукой Сашка, щёлкнув дорогой импортной зажигалкой, тайно позаимствованной у отца. – Она ещё хвасталась, что способна на любое извращение, – Сашка наклонился вперёд и тоном, каким говорят самые важные тайны, сообщил: – Кстати, она не соврала.

Стас идиотски заулыбался. Краска залила его молодое, но при этом тщательно выбритое лицо, и бурный поток фантазий ласково защекотал его юношеское воображение. Влад бросил на него сердитый взгляд, и Стас быстро проглотил свою кошачью улыбку.

– Ты знаешь, продолжил Сашка, задумчиво крутя тлеющую сигарету в красивых длинных пальцах. – Я никак не могу подобрать музыку. У меня уже руки устали на клавиши давить. Всё утро промаялся, – пожаловался голубоглазый бог, нахмурив свой безупречный лоб.

– Ты занимался этим всё утро?! – Влад чуть не поперхнулся от удивления.

– Просто у меня было такое состояние, – как-то виновато ответил Сашка. – Мне хотелось написать что-то гениальное. Просто родить хотелось эту песню, – он даже в сердцах хлопнул кулаком по столу, чтобы доказать серьёзность своих намерений. – Когда мы станем знаменитыми, я буду вспоминать этот день, то есть ночь, и смеяться над ней. Такого глупого состояния у меня никогда в жизни не было.

– Ещё бы, – Влад кое-как справился с бутербродом. Его состояние, а соответственно и настроение, порядком улучшилось, и теперь, будучи практически в своём обычном расположении духа, Влад схватил сигарету и незамедлительно закурил. – Прокувыркаться полночи с какой-то курвой, а оставшуюся половину писать ей песню.

– Чёрт, – мечтательно произнёс Сашка, пропустив мимо ушей замечание друга. Он сладко улыбнулся, и глаза его похотливо заблестели. – Скоро окончательно потеплеет. Ты представляешь, что начнётся! Девчонки просто будут предлагать себя на каждом углу, просто стелиться будут, как скатерти-самобранки.

Говоря это, он многозначительно жестикулировал. Он даже слова не мог сказать, не приправив его каким-нибудь жестом. Его красноречивые руки говорили ярче и выразительнее слов. Сашка был очень эмоциональным, вульгарным, романтичным, музыкальным. Влад иногда задавался вопросом: а что было бы, если бы он послушал мать и поступил в медицинский институт? Тогда бы он точно не встретил этого неугомонного Сашка. Тогда бы уж точно не было этой красочной, непредсказуемой, неординарной жизни. Тогда бы уж точно он не взялся за гитару…

Разумеется, это не Сашка научил играть Влада на этом дивном инструменте балконных серенад. Более того, Сашка понятия не имел, как нужно играть на гитаре, и мог изобразить лишь парочку примитивных аккордов – минимальный запас для дворовых посиделок. У Сашки была другая слабость – белоснежные клавиши с чёрными прожилками других более узких и коротких. Семь лет в музыкальной школе, гаммы, хор, сольфеджио и старые пластинки с концертами выдающихся классиков.

Для Влада знакомство с музыкой прошло в раннем, можно даже сказать сопливом детстве и длилось на два года меньше, чем для белокурого повелителя клавишных. Да ещё и хоровых песнопений ему удалось избежать. Зелёный аттестат хорошиста он получил в одиннадцать лет, с облегчением вздохнул и без зазрения совести закинул его куда-то на антресоли вместе с миниатюрной гитарой, гриф которой к тому времени порядком обветшал и занемог. На том жизненном этапе Влад был очень далёк от музыкальной канители. Гитара, по его мнению, представляла собой лишь полую деревяшку и пучок рыболовных лесок с разным натяжением. Тем не менее черноглазый мальчишка с ямочкой на подбородке не мог не поглощать разнообразное творчество: он любовался картинами, читал серьёзные книги и предавался музыкальному опьянению. Он был созерцателем и дегустатором плодов чужого воображения и вполне довольствовался этой ролью.

Но знакомство с Аполлоном-Сашкой, а затем несколько совместных вылазок и походов с песнями у костра разбудили в нём прежде дремавший дух поэта и заставили задуматься о своём истинном предназначении. Влад до последнего дня был уверен, что только профессия инженера позволит ему в полной мере реализовать себя. Его сущность демиурга требовала немедленных и желательно самостоятельных действий. Но быстрого применения своей созидательной энергии Влад к глубочайшему сожалению не нашёл. Тут-то и появился неугомонный голубоглазый бес, в перспективе такой же инженер, как и Влад, но при этом тайный поклонник Эвтерпы 1 1 Эвтерпа (гр.) – одна из девяти муз, покровительница музыки. . Он убедил старшего Воинова не прятать в себе дух созидателя, а выпустить его наружу. Ведь творить можно не только материальное, но и метафизическое.

Будучи по своей природе романтиком, Влад поддался. Уговорил родителей купить новую гитару и с тех самых пор ушел из мира вещественного в обворожительный мир музыки. Трудно сказать, обрадовался ли этот мир пришествию нового творца, однако же своего новоявленного пасынка он отпускать не стал, пожелал придержать подле себя, наградив раболепного, как выяснилось впоследствии, трагическим бессмертием.

Дело было сделано. Греческий бог и кареглазый паладин из свиты чарующей Эвтерпы заключили союз, закрепив его безрадостным гимном, самолично сочиненным. Этот безобразно вульгарный, скабрезный, преисполненный юношеским максимализмом и склонностью к софизму гимн лейтмотивом пронесся через всю их совместную жизнь. И хотя в дальнейшем они никогда не играли это корявое и далеко не совершенное сочинение, оно предопределило их дальнейшую судьбу, стало зловещим фундаментом их творческого образа.

– Тебя не хватит на всех, – сказал Стас, возвращаясь к разговору о женщинах, так мучительно терзавших его воспалённое похотливыми мыслями сознание.

– Я поделюсь с тобой, – благосклонно ответил Сашок, преисполненный чувством собственного превосходства. – Тренируйся пацан.