Дмитрий Дурнев - Итальянская история

Прежде чем ответить Мауро несколько секунд ерзает в кресле.

– Понимаешь, Денис, – говорит он, устроившись поудобнее, – если говорить о литературе, я совершенно не слежу за нашими нынешними классиками жанров. Знаю, что пишут и пишут много, но что именно… Хочу почитать, но никак не выберу время. Теперь вот слушаю тебя и думаю, а может и не стоит себя расстраивать?! – усмехается он.

Я поддерживаю его, слегка приподнимая уголки губ.

– Значит, дерьмо? – уточняет Мауро, совершенно не морщась, как по моему представлению должен был сделать. Всё-таки человек с изрядным налётом аристократизма.

– Угу, – отзываюсь я.

– Не преувеличиваешь? Может, не всё так страшно? Перебесятся, пройдёт?

– Сомневаюсь.

– Почему?

– Чтобы прошло, надо, чтобы было куда проходить.

Брови Мауро изгибаются, придавая лицу недоумённое выражение.

Поняв, что выразился слишком витиевато, я спешу пояснить:

– Нет ориентира. Двигаться назад смысла нет, а вперёд… Не видно, куда идти. Топчемся на месте, а время идёт. Это и пугает. А на голову льют и льют всё это… без остановки… Кто-то точно подметил, что человек быстро ко всему привыкает. Боюсь, привыкнем и к дерьму. Тем более что им пичкают с утра до ночи, поминутно доказывают преимущества одного дерьма перед другим. Нет ему противовеса, не за что уцепиться, чтобы не свалиться в выгребную яму. Вернее, почти не за что. Кое-какие проблески разума ещё бывают, но их слишком мало, и как-то уж слишком быстро они гаснут. Подозреваю, что принудительно, чтоб пламени не возгорелось из искры, – продолжаю я, распаляясь. – По всем каналам – дерьмо, на всех прилавках – оно же. Одни ещё нос воротят, умных из себя строят, а другие уже пристроились и с аппетитом потребляют. Чую я, что вскоре две эти категории сольются, причём не в пользу первой. И тогда даже высоколобый профессор, когда-то тонко споривший о преимуществах Булгакова перед Достоевским и Меньшова перед Быковым, с пеной у рта будет отстаивать, что фильмы Даши Срашкиной и книжки Вани Сидорчука – верх изыска и апогей совершенства.

Теперь Мауро морщится.

– Даши… э-э-э… Даши… – пытается выговорить он. – Эта дама – популярный режиссёр?

– Я абстрактно выразился, мало ли, как дерьмового режиссёра зовут.

Мауро печально улыбается.

– Понимаю твоё беспокойство, – задумчиво произносит он.

Несколько минут мы сидим молча. Я мелкими глотками пью бренди, еще глубже погружаясь в невесёлое раздумье. Мауро тоже о чём-то размышляет.

– Ха! – наконец восклицает он, заставив меня вздрогнуть и вернуться к реальности. – Всё в твоих руках!

– Хочешь сказать, ты знаешь, что делать?

– Узнаю русского! – смеётся Мауро. – Теперь у вас полагается спросить, кто виноват?

Я кисло улыбаюсь ему, мол, типа того.

– Тем не менее, я могу предложить вариант! – уверенно заявляет он.

– Я весь внимание.

– Не сиди, сложив руки, а действуй! Для начала попытайся немного думать! Научись разбирать, что тебе предлагают – первый или второй сорт. А затем расскажи об этом соседу. Постарайся убедить его. Научи своих детей. Дай им ориентир! В конце концов, с самого начала привей им стойкий рефлекс «не жрать без разбора всё, что тебе суют»! Вот так вот.

– Ну и?

– Что «ну и»? – раздраженно переспрашивает Мауро. – Чем больше людей включит мозги, тем сложнее производителям дерьма станет его сбывать! Надеюсь, про законы экономики ты слышал?

– Ты думаешь, все смогут научиться выбирать между плохим и хорошим? – спрашиваю я неуверенно.

– Естественно, не все. А кому-то вообще нравится кушать отходы. Такие находятся в любом обществе, но в нормальном счёт им идёт на единицы. Так помоги своему обществу стать нормальным!

Как же всё правильно, как всё элементарно за бокалом хорошего бренди. Легко сказать «помоги», забыв про сотни «если» и «но», мысленно вздыхаю я. Но с другой стороны, ели не я, то кто? Уж Мауро точно не бросится на помощь утопающей в дерьме России, у него своя Родина.

– Да, вот еще что, – произносит Мауро вкрадчиво, – надеюсь, ты готов взять на себя ответственность определять, что хорошо, а что плохо? И понести наказание в случае ошибки?

Готов ли я?.. Наверное, да. Но, а что если действительно ошибусь: назову хорошее плохим, а чёрное белым? Вероятность этого исключить нельзя. И что? А то, что случись она, эта вероятность, и я тоже стану производителем дерьма… И как же быть? Неужели просто, наплевав на возможность ошибки, пойти напролом, сказать: «Вот она моя правда, следуйте ей, и всё будет замечательно»? Наверное, так… А как иначе? Кто-то же должен попробовать найти выход?! Попытаться направить людей туда, куда идти стоит, пусть трудно, но есть ради чего. Кто-то должен взять на себя ответственность, без этого не обойтись.

– Может, вернемся к гостям, развеемся немного? – спрашивает Мауро, вновь выводя меня из задумчивости. – Ты что-то совсем загрустил.

– Знаешь, я бы лучше вернулся в отель.

– В отель?

– Если это возможно.

– Тебе у нас не понравилось? – настораживается Мауро.

– Нет, что ты! Всё замечательно! – спешу успокоить его. – Просто среди всего этого великолепия чувствую себя… – я запинаюсь, пытаясь подобрать слова, подходящие под ощущения, – не в своей тарелке. Не светский я человек.

– Ну почему же?! Совсем не плохо держишься.

– И всё же я хотел бы уехать.

– Как пожелаешь… – На лице Мауро читается лёгкое недоумение.

– На меня никто не обидится? – интересуюсь из вежливости. Конечно, я на сто процентов уверен, что моё исчезновение не будет замечено, но ради приличия стоит осведомиться.

– Не забивай голову. Значит, точно решил покинуть нас?

– Да.

Мауро отталкивается руками от подлокотников кресла, резко встаёт и подходит к телефонному аппарату. Пока Мауро отдаёт распоряжения о машине, я ловлю себя на мысли о том, что единственное, что могло бы меня удержать здесь, вернее, кто мог бы меня удержать, – это Ремина. Воспоминание о ней вызывает у меня неестественную эйфорию, заставляет сердце биться с частотой отбойного молотка. Удастся ли мне встретиться с ней еще хотя бы раз? Аромат её духов до сих пор кружит мне голову. А уж о том, как она коснулась моей обнаженной спины, я и вспоминать боюсь. На многое бы я решился, чтобы вновь оказаться наедине с ней в той крохотной комнатке с такой огромной кроватью.

– Идём, – зовёт меня Мауро, положив телефонную трубку на рычаг.

…На улице свежо. Мы стоим на ступенях у входа в дом. Увитая зеленью вилла будто что-то нашептывает в ночи листвой растений.

– Попрощаться за тебя с дамами? – осведомляется Мауро.

– Конечно. И передай Ремине мою благодарность, она буквально спасла меня.

– Передам.

За решеткой ограды, поблёскивая тонированными стёклами, проплывает всё тот же белый лимузин. Останавливается у ворот и даёт короткий сигнал. Я бросаю прощальный взгляд на окна. Там за шторами в ярко освещенной зале сейчас танцует Ремина или, может быть, кокетничает с галантным кавалером.