Максим Лист - Нас – нет!

Димка в ужасе отполз подальше, прижавшись спиной к стене. И сдерживая громкое и частое дыхание, пытался различить в темноте чудовище. «Коварный гад, – успел подумать Димка, – около входа напал, теперь путь к отступлению отрезан…»

– Ты кто?! – едва отдышавшись, все-таки решил спросить Димка.

– А ты? – донеслось испуганное из другого угла, а вовсе не от входа, где Димка наткнулся на монстра. Значит, тоже успел отползти, или их двое, а может, даже трое… Правда, для монстра голосок явно слабенький, еще слабее, чем у Димки. И страх стал отступать, хотя кто их знает, этих монстров.

– Это мой чердак! – осмелев, заявил Димка.

Ответа не последовало, вместо этого во враждебном углу что-то завозилось. Димка напрягся, готовый к своему последнему бою. Но невидимое чудовище и не думало нападать, медленно и устало оно пробиралось к выходу.

– Ты куда? – все же решил уточнить Димка.

– Искать себе другой чердак, – вздохнул монстр. И голос у него был такой, что отпали последние сомнения, это самый редкий, возможно, даже единственный монстр, который не причинит Димке никакого зла.

– Оставайся, здесь хватит места на всех…

– А ты один тут живешь? – помолчав, с опаской спросил монстр.

– Один…

Димка поднялся на ноги и наконец решился включить фонарик, чтобы разглядеть ночного гостя и отыскать свой пакет с едой, потерянный при падении.

Когда он увидел эти глаза, все внутри задрожало, кажется, он даже услышал тихий шипящий свист летящей стрелы, которая тут же беспощадно разбила его сердце.

Раньше Димка не замечал за собой гомосексуальных наклонностей, впрочем, как и негомосексуальных. В классе учились девочки, которые нравились ему, но это было как-то скорее для галочки и без восторга. Все одноклассники постоянно говорили о женских прелестях, потому и Димка тоже о них говорил. Глубоких мыслей на сей счет не имел, жгучего интереса тоже, а потому и причин усложнять себе жизнь амурными фантазиями не видел.

– Убери фонарь… Я лучше пойду, – опасливо прервал молчание монстр, уловив замешательство Димки. Он и так прекрасно знал, как на него обычно смотрят люди, к тому же ночью, да еще и на каком-то чердаке.

Монстр оказался чуть мельче Димки, светлые прямые волосы густой шапкой, старая клетчатая рубашка с надорванным рукавом, потрепанные джинсы и такие же, видавшие виды, кроссовки. Да еще и рука забинтована.

– Ты, наверное, есть хочешь? – опомнился Димка и убрал фонарь. Он стал суетливо шарить лучом по полу в поисках упавшего пакета.

Севка не ел трое суток, если не считать кислых яблок, которые удалось сорвать на окраине города около какого-то частного покосившегося дома. Тогда он еще не успел успокоиться от эйфории и страха собственного побега, а потому про запас еды не подумал и сорвал только несколько штук, да и положить их тогда было некуда.

И теперь, услышав про еду, был готов на все.

– Тебе бутерброд с ветчиной или с сыром? – отыскав пакет, уточнил Димка.

– Ага, – только и смог ответить тот.

– Тебя как звать? – поинтересовался Димка, стараясь отделаться от неловкого и незнакомого смущения, которое он, почему-то, испытывал сейчас всякий раз, когда смотрел на своего гостя.

– Сева, – не отвлекаясь от еды, представился тот, влюблено глядя на надкусанный сэндвич, бережно подбирая упавшие крошки с колен и облизывая сырный соус с губ.

– А я Димка…

– Очень приятно, – довольно отозвался Севка, но сказано это было словно не Димке, а бутерброду. – А ты почему не ешь?

– Я наелся, меня на работе накормили…

– Это что, все мне, что ли? – удивился Севка, указывая на пакет, в котором оставалось еще много съестного.

– Ешь, сколько влезет! Я завтра еще принесу, – улыбнулся Димка.

– Ты здесь постоянно живешь?

– Да, – почему-то смутился Димка, – месяц уже… Сюда никто не заходил… Ну, до тебя. А что с рукой? – кивнул Димка на загипсованную руку.

– Пальцы сломал… – неохотно отозвался Севка, взявшись за новый сэндвич.

– Больно было?

– Бывало и больнее, – вздохнул Севка, видимо, вспомнив, как это произошло, – почти зажило, через пять дней повязку можно снять…

Димка инстинктивно потер свои пальцы и спрятал их в складки собственных штанов.

– А ты от кого сбежал?

Севка с подозрением уставился на своего кормильца и вместо ответа насторожено задал встречный вопрос: – А ты?

– Я из дома… – опустив глаза, тут же признался Димка, – с отцом как-то не сложилось…

– Бил? – понимающе спросил Севка, снова принявшись за еду.

– Нет, – быстро заверил Димка, – почти… Просто он какой-то странный стал… Мне страшно было…

– Пил, что ли?

– Нет, почти не пил, – совсем сник Димка и, ковыряя небольшую дырку на коленке, признался: – Мне кажется, он болен… Как будто в него вселился кто-то…

Севка деликатно промолчал и даже жевать перестал.

– А я из детдома сбежал.

– Из детдома? – удивленно переспросил Димка.

– Да, родители пять лет назад погибли, – опережая следующие вопросы, ответил Севка и, поправив челку, с тоской посмотрел в небольшое окошко.

На улице выцветало ночное небо – скоро рассвет.

– Если хочешь, можем на крыше посидеть, там здорово! – уловив Севкин взгляд, предложил Димка.

– Не, в другой раз, – отказался Севка. – Я высоты боюсь…

– Там не страшно, заборчик есть.

– Давай лучше спать, – зевнул Севка, – я две ночи не спал толком.

– Давай, – согласился Димка, и наивно добавил: – Можем вместе лечь…

Севка тяжко вздохнул, разглядывая нового знакомого.

– За еду, конечно, спасибо, но, если ты ко мне сунешься, я тебе глаз пальцем выдавлю, – и для наглядности продемонстрировал палец на здоровой руке. – Я, кстати, ногти уже недели две не стриг… Потом не обижайся.

– Ты что, спятил?! – до ушей покраснел Димка. – Я же не в этом смысле…

– Это хорошо, но, если что, – я тебя предупредил.

– Тебе за это пальцы сломали? – с обидой брякнул Димка.

– Не твое дело, – беззлобно отозвался Севка и зевнул. – Говори, куда ложиться.

***

Ночью супермаркет живет своей жизнью. Постоянно что-то падает с полок, включаются и выключаются холодильники, гудят длинные холодные лампы, с громким щелчком срабатывают какие-то электрические реле; все те звуки, которые днем тонут и растворяются в общем шуме, теперь исполняли свою сольную партию. Единственное, чего здесь нет, – это привычного уличного шума, шума вольной жизни и свободы.

Прошло еще полчаса ожидания, время тянулось лениво и тревожно.

Охранник так и не появлялся, а значит, если он не соврал и до сих пор смотрел эти видеозаписи, то решил подойти к делу основательно. Ну вот зачем все это, если он пообещал, что все равно отпустит?

Или он такого не обещал? Димка попытался вспомнить весь разговор. А ведь и правда, не обещал, сказал: «Решим, что с тобой делать». Еще он говорил, что сидеть придется меньше, чем в полиции, и ничего больше.