Максим Лист - Слайд-шоу

© Максим Лист, 2022

ISBN 978-5-0055-2587-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Лопасти огромного вентилятора бесшумно вращались, отбрасывая косые тени. Казалось кружился весь съемочный павильон. Всполохи тонкой невесомой ткани взлетали вверх и медленно опадали. Яркие вспышки студийных софтбоксов вырывали из темноты причудливые фрагменты обнаженной плоти; и вновь – тусклый «пилотный» свет; еле слышный писк таймера; щелчок затвора – и снова вспышка, как белая молния, озаряла павильон. Приглушенный голос фотографа; короткое движение моделей, словно роботов, оживающих на мгновение; и вновь вспышка – затвор. Осветитель и постановщик переговаривались шепотом, в темноте их почти не видно.

Этот шаманский ритм света и звука, этот странный театр теней был когда-то, без преувеличения, смыслом жизни фотографа Романа Райца.

Фотография стала его религией, его медитацией. Можно сказать, что фотография и являлась его жизнью… Но, разумеется, так было не всегда.

Первая камера «Вилия» появилась еще в детстве. Если быть точным, ее подарили не Ромке, а старшему брату на четырнадцатилетие, но тот так и не проявил к ней интереса и после Ромкиных уговоров благодушно отдал ее со словами: «На, терзай!» И девятилетний Ромка принялся терзать!

Зарядив первую пленку, он целый день снимал во дворе, каждый раз сверяясь с инструкцией, написанной мелким шрифтом, на глаз определяя экспозицию и фокус. Всего за какой-то месяц обычная квартира превратилась в фотолабораторию. И несмотря на протесты матери, Ромка почти забросил художественную школу, резонно заявив, что эра живописи прошла, настала эра фотографии – в его мире это так и было!

Позже появился фотоаппарат «ФЭД». Количество фотографий закономерно перешло в качество, но сами фотографии вдруг стали скучны и однообразны, а потому кроме старомодных семейных фото со звонкой резкостью от той камеры так ничего и не осталось. И Рома заметно охладел к своему увлечению. Хотя позже отснял ещё несколько пленок первой школьной любви – Иры. Все снимки с ней казались по умолчанию прекрасными, не смущало даже то, что многие из них были похожи между собой, как кадры одного кино. Потом Ромка ушел в армию, а «ФЭД» отправился на полку.

Следующей камерой стал «Зенит». Он выглядел внушительно на фоне заполонивших всё пластмассовых «мыльниц». Появление в городе салонов быстрой печати вдохнуло в давнее увлечение новую жизнь. Непривычно-сочные краски фотографий радовали глаз. Ромкины снимки часто отмечали работники фотосалонов и даже просили разрешения повесить некоторые из них на своих витринах в качестве рекламы. Рома соглашался и был горд собой!

Но фотография по-прежнему оставалась лишь легкомысленным увлечением. Всё случилось позже.

В павильон вошла девушка невысокого роста. Маша – исполнительный директор и по совместительству личный помощник Романа. Она же часто была и ассистентом на съёмках, и просто палочкой-выручалочкой на все непредвиденные случаи беспокойной творческой жизни фотографа. Но вместо того чтобы подойти, Мария осталась стоять на пороге, тихо закрыв за собой дверь. Она по опыту знала, что отрывать или, упаси бог, прерывать съёмку можно, только если в здании уже заканчивался пожар.

Мария решала все вопросы: договаривалась с заказчиками, организовывала и готовила выставки, вела запись на съёмку, обеспечивала интервью в модных журналах, рекламу, участие в нужных светских мероприятиях, отслеживала процесс печати до последнего этапа.

Роман без стеснения звонил ей в любое время. Да и поводы для звонка могли оказаться самыми разными. Это было утомительным, но хуже, когда Рома не звонил вовсе, такая тишина означала, что пора беспокоиться по-настоящему. Например, однажды, Мария ездила за ним в пригород – в какой-то притон… ночью, в воскресенье. Потому что в понедельник с утра Рома должен был, присутствовать на открытии факультета фотографии в дружественном вузе. Безусловно, это событие можно и пропустить – открыли бы и без него, но сразу после – переговоры с важным и, как водится, очень богатым депутатом о долговременном и выгодном сотрудничестве.

Разное случалось в работе Маши, но она любила её и жила ею. Роман ценил свою помощницу, в чём часто признавался со всей откровенностью, несмотря на то, что и ругался с ней нередко, обвиняя во многих смертных грехах, главным из которых опрометчиво называл некомпетентность. К счастью, Маша никогда ничего не принимала близко к сердцу: ни похвалу, ни обвинения – она и без того знала себе цену. Успех, которого достиг Роман за последние четыре года, являлся, несомненно, и заслугой Марии.

С личной жизнью у Маши все шло как по намеченному плану. Год назад познакомилась с парнем, и уже через месяц они поженились, а теперь Мария ждала ребенка – восьмой месяц. Живот стал огромный, но при этом она продолжала исполнять все свои обязанности. Этакий курносый колобок с хвостиком на голове, в джинсовом комбинезоне, строго отчитывающий техников.

Рома шутил, что парень у нее тоже по графику: не успел опомниться, как уже выходил из загса законным супругом. На это Маша невозмутимо отвечала: «Вас, мужиков, надо всегда смело под уздцы брать и объезжать правильно, как лошадей. Не получилось – значит, плохо объяснил, получилось – держи яблочко! И все победы общие».

Рома смеялся, но не возражал. Муж у Маши выглядел довольным. Поначалу, конечно, ревновал новоиспечённую жену к работе и, в особенности, к Роману. Однако, стоило позволить ему провести день на площадке, как все вопросы отпали: утомлённый процессом, он в конце концов незаметно уснул в уголке павильона, а проснувшись в неудобном кресле, долго растирал затёкшую ногу, ворчал что-то про кошмары, которые ему снились, про дурдом и трудоголиков. Опираясь на Машу и прихрамывая, он покинул студию.

Протяжно запищал таймер – съемка окончена. Плавно разгорелись диммерные плафоны. На сцене засуетились ассистенты, визажист и осветители. Кто-то укрывал модель пледом, кто-то сматывал шнуры и менял фон.

– У нас есть сорок минут, потом съёмка Никоновой в первом зале – её уже готовят…

– Решено! Никонову будем снимать «Никоном»! – Рома поднялся со стула и направился к выходу. – Надеюсь, у нее есть друг Кэнон?

– Очень смешно, Рома! – Маша привычно не отставала ни на шаг. – Ты же знаешь, её друг совсем не Кэнон, её друг – очень нефотогеничный бандит, которого нам, к счастью, снимать не надо. Смотри, на площадке так не пошути! В общем, двадцать минут отдыхай, я пока здесь на завтра всё подготовлю. А потом обсудим кое-что срочное.