Максим Лист - Слайд-шоу

Особенно впечатлил сюжет о святом Себастьяне, к которому сотни раз возвращались живописцы и каждый раз пытались отыскать в нем нечто новое, а увидев версию Хендрика Тербрюггена, Ромка и вовсе покраснел и даже сам не сразу понял почему…

А дело оказалось в том, что к пронзённому стрелами юноше невольно испытываешь сострадание, а к тому, кто страдает за правое дело, невозможно не испытывать симпатии. Символические злые стрелы неотвратимо проникают в обнаженную незащищённую плоть, причиняя страдание и боль, но эти муки – его осознанное решение, в этом уже таится некая аллегория и двусмысленность. А в отличие от многих других интерпретаций сюжета, где этот намёк более явный за счёт утончённых и женственных форм героя, на том полотне Себастьян лишён излишнего гротеска и феминности, он просто обыкновенный и почти осязаемый мальчишка, которому нужны помощь и забота. А уличить себя в желании заботиться о незнакомом голом ровеснике – это весьма противоречивое чувство.

Словом, истории, рассказанные учителем, доставляли удовольствие. Слава умел заинтересовать, без сомнения, сказывались его профессиональные преподавательские навыки. Это были не просто занимательные сказки; главное в его рассказах – он всегда заставлял думать и обожал вопросы, но никогда не давал прямых и немедленных ответов, он подсказывал, добавлял вводных или припоминал схожую историю, подталкивая к размышлениям. В результате ответы получались изящными и желанными. Складывалось впечатление, будто не было такого, чего Вячеслав Андреевич не знал. И Ромка сам не заметил, как быстро Слава стал для него непререкаемым авторитетом.

Немного смущало то, что за всеми этими «поэтическими вечерами» стояла коммерческая эротика, далеко не самого высокого качества. Но, может быть, именно такие неторопливые беседы и оказались тем самым стимулом, который заставлял учиться и не довольствоваться малым.

Так прошло два месяца. Роман уже проводил съёмки увереннее и, может, даже наглее. Однажды он, как полагается, пришел в салон за оплатой, но Славы не было.

Очередь выстроилась приличная, и Рома крутился возле витрин с альбомами, ожидая удобного случая спросить про Вячеслава Андреевича у продавцов. И тогда он подумал, что если Слава вдруг совсем не объявится, то не сможет его больше найти. В самом деле, Рома ничего не знал о нем: ни номера телефона, ни домашнего адреса, ни даже фамилии.

В этот момент Романа как раз заметила молоденькая продавщица с короткими темными волосами. Ее он и раньше видел, но знаком не был.

Девушка приветливо кивнула и, пригласив жестом, запустила за прилавок в служебную зону.

– Вас же Ромой зовут?

– Да, а вас как?

– Я Саша, – добродушно ответила девушка и по-мужски смело протянула узкую руку. – Вячеслав Андреевич извинялся – у него неотложные дела, он не сможет быть сегодня в салоне и просил передать вот это, – Саша достала из стола конверт.

Рома заглянул в него – там лежала привычная зелёная банкнота. Убедившись, свернул конверт пополам и убрал в карман.

– А ещё он просил отдать вам… это подарок. – Саша сняла с полки стеллажа увесистый запечатанный бумажный свёрток.

Ни о каком подарке Слава не предупреждал, а потому Рому раздирало любопытство, он вопросительно посмотрел на Сашу. Та без слов его поняла и снова улыбнулась:

– Можете открыть, если хотите, – и протянула большие ножницы. – А вот здесь надо расписаться и указать паспортные данные, фамилию и имя – полностью, внизу расписаться в получении. Это для бухгалтерской отчётности требуется, книгу заказывали через наш салон, – пояснила она и подсунула небольшую квитанцию.

На упаковке значился адрес отправителя: «город Москва. Издательский дом…». Рома срезал запечатанный край. Внутри пряталась увесистая глянцевая книга «Справочник фотографа». Это было настоящее счастье! Быстро пролистав, Рома сразу оценил, какое сокровище попало ему в руки.

Там было всё! Такой книги в обычном магазине не сыскать. Радость была неописуемая.

– Поздравляю! Похоже, вам понравилось! – напомнила о себе Саша.

– Не то слово! Огромное спасибо! – всё ещё пребывая в эйфории, благодарил Рома, позабыв о том, что рядом едва знакомый человек.

– Я обязательно передам Вячеславу Андреевичу, – добродушно пообещала Саша.

– Да-да, обязательно скажите! – тут Рома обратил внимание на заднюю обложку, и от цены за книгу его глаза округлились.

– Еще Вячеслав Андреевич просил передать, что завтра он назначил съёмку на пятнадцать ноль-ноль. Вы сможете?

– Да, конечно!

– Чтобы вы не забыли, я написала время на листке и вложила в ваш конверт, – и Саша лукаво улыбнулась, как будто знала ещё какой-то секрет.

Ромке сделалось неловко за поспешность, с которой он прятал конверт, так как Саша, оказывается, и так знала, что в нём.

На следующий день, явившись на съёмку, Рома понял причину той её лукавой улыбки – его моделью была она.

– Какая неожиданная встреча! – театрально воскликнула Саша, словно они давние приятели.

– Да уж, – пробормотал озадаченный Ромка. В отличие от неё, он-то и вправду был удивлен.

Саша оказалась милой, они тут же перешли на ты. Но вот как модель оказалась зажата и пуглива. Она и сама это чувствовала и старалась то ли побороть этот страх, то ли скрыть его, но от этого все было только хуже. Позы выглядели фальшиво, улыбка резиновая, и в то же время будто бы ненароком пыталась скрыть все свои «интересные» места. В общем, съёмка получилась по-дилетантски вульгарной, а результат худший из всего, что когда-либо снимал Роман.

Вероятно, сказался факт их предварительного знакомства. С незнакомыми девушками таких проблем не возникало. С ними незачем было поддерживать «светский» диалог – Рома полностью отдавался процессу и чувствовал свою неоспоримую власть.

Когда все закончилось, из вежливости он вызвался проводить Сашу до остановки.

Шли почти молча, разговор так и не стал дружеским. Когда Саша села в трамвай, Рома с досадой подумал: «Она такая же…» Такая же, как кто? Он не смог себе ответить, и почему так резко испортилось настроение и откуда эта напряжённость в общении, он не знал.

Рома с тоской резюмировал, что после первых и единственных своих отношений он выпал из реальности, то есть совершенно разучился общаться с девушками, а может, никогда и не умел, и признание этого факта безмерно огорчало.

Ещё Рома подумал, что вчера, когда Саша передала подарок, она показалась привлекательной и чистой, хоть и странной. А сегодня она пришла на съёмку, как те, другие девушки, о профессиональной деятельности которых Рома догадывался и опасался иметь с ними что-либо общее.

С теми девушками он строил общение с нотками пренебрежения и не подбирая слов: если требовалось, чтобы модель встала раком, он так и говорил – это экономило время и силы. Его не интересовало, что о нём подумают. У Ромы не было задачи понравиться им, даже напротив, он панически боялся подцепить какую-нибудь болезнь. А потому о сексе с моделями даже не помышлял, разве что только потом, лёжа в ванной, в одиночестве.