Божена Мицкевич - Дневники Мартоськи. Смешные рассказы

© Божена Мицкевич, 2019

ISBN 978-5-0050-4855-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мартоська проснулась со свежей идей бизнеса и решением покорять просторы интернетной родины. Нет, она хотела, как обычно записать все свои необычности на листке, и присвоить им номера, но решила, что это как-то устарело.

Началось все прошлым утром, когда Мартоська случайно обнаружила свое могучее «денежное» дерево, лежащим со сломленным толстенным стволом, на комоде. Дереву было пятнадцать лет, оно мужало вместе с семейным бюджетом Мартоськи. И вот этот символ сломлен! Повержен! Сказать, что Мартоська была в шоке – это не сказать ничего! Она быстро вспомнила как ночью услышала шум, подбежала и выглянула в окно. Ничего! Но подумать, что ее могучее дерево, которое она лелеяла целых пятнадцать лет супружеской жизни, дерево – символ, вот так рухнет!

«Вот началось», – подумала Мартоська, – это знак, теперь нам со Славкой надо искать новый бизнес!»

Надо сказать, что «Старого» бизнеса у Мартоськи со Славкой тоже не было, поэтому тут она замахнулась. Славка был «мент»! Нет он был, конечно, очень интеллигентный полковник, который занимался исключительно информационными технологиями, но Мартоське нравилось его дразнить и называть: «мой Мент». Сама Мартоська была частушечница – это по правде, а на бумаге она заведовала культурным центром небольшого городка в южной провинции могучей нашей Родины.

На этом описание жизни первого дня Мартоськи закончилось – надо было вернуться в реальность. Она посмотрела на жалкие остатки дерева – символа семейного благополучия и потопала на работу.

Утро било солнечными лучами в окно, раздирая плотные шторы.

Мартоська открыла глаза, поворочалась и ринулась на кухню рассказывать Славке о новом знаке Судьбы. Новый знак явился во сне! Мартоська снам верила. А как не верить, если сны эти сбывались раз через раз.

«Славка, мне такой сон приснился! Это – Знак! – Мартоська налила кофе и многозначительно посмотрела на мужа.

Сон и правда был необычный: в духе приключений Гарри Поттера. Роль злодея выполняла Мартоськина свекровь, роль искусителя брат Славки – Владик, а главное там была – Магия! Да, все так искрилось и бахало, когда змей-искуситель Владик пытался гладить Мартоськино бедро под столом. Про Владика Мартоська рассказывать не стала, а вот про Магию и срочную необходимость искать новый бизнес обязательно!

Вот дерево благополучия рухнуло в реальности, Магия полыхнула во сне – значит надо действовать!

Зная Мартоскины причуды, Славка только улыбался. У Мартоськи всегда так: живет, живет спокойно, а потом вдруг начинает брызгать безумными идеями как новогодний фейерверк.

«Вот уволят меня, тогда и будем искать новый бизнес, – улыбнулся Славка. Славка был большой пессимист. Это было славно, иначе с идеями Мартоськи, они бы уже жили на международной космической станции, а не в добротной двушке в зеленом районе.

Мартоська погруснела, стала скучно смотреть в окно. Думала!

«Раечка, – зашептала Мартоська, лежа на мягкой зеленой травке, и наблюдая как солнце пробивается сквозь листву, – ты помнишь моего деда Ивана Степановича?»

«Помню, конечно,» – отвечала вяло и разморено подруга Раечка.

«А бабушку Марию Федоровну помнишь?» – не унималась Мартоська.

«Помню, у нас что вечер воспоминаний», – перекатываясь на спину, вздохнула Раечка.

– Вот и имя мое ты помнишь, то что дед мне придумал – «Маркс то самое»! Представь только, если бы бабушка меня не переименовала, я бы сейчас могла бы точно партию возглавить!

– Какую партию, Мартоська? Ты что перегрелась сегодня?

– Какую, какую, конечно коммунистическую с таким-то именем! Вот сидела бы сейчас я в Думе, законы писала…

Раечка только вздохнула, с Мартоськой всегда так: ее фантазии как гейзеры кипятком до неба бьют, хорошо хоть не обжигают.

А Мартоська, закрыв рыжими ресницами свои пламенные революционные очи, напевала очередную частушку:

Вот я в Думе главная,

умная и славная,

только скучно там сидеть,

лучше людям песни петь!

Подружки захихикали, и стали наблюдать за облаками, которые мягкой ватой плыли по голубому небу.

Ах, хорошо-то как… – сказала Мартоська.

Да… – подтвердила подружка Раечка.

Чик… – вставил свое последнее веское слово воробей.

Раечка, перевернулась на спину и задумалась… А вот если бы Мартоську и в самом деле назвали Марксиной, я запросто могла бы стать Энгельсиной, что ли?

По щиколотке Раечки взбирался, как на пик Эверест, муравей. Раечка занесла над муравьем руку – спасательный вертолет, сняла покорителя вершин и опустила в траву.

А если бы Мартоська жила у моря? Её можно было назвать Матроська!!! Рядом лежало рыжее голубоглазое чудо и моргало рыжими ресницами. Мартоська, и есть Мартоська, подумала с нежностью Раечка.

Мартоська плакала – ее обидели! Накричали, норугали не за что, ни про что. Теперь она сидела и плакала слезами внутри себя. Слезки капали и капали…

От маленького дождика разразилась целая гроза. Внутри Мартоськи гроза стрелялась молниями и крушила деревья.

Снаружи Мартоськи была подозрительная тишина.

Работа… спасай, помогай, – думала наша Мартоська, но противные мысли снова запускали воображаемую молнию в обидчицу.

Эхе-хе, что же делать, как достичь дзен-спокойствия?

Четверть шоколадки уже исчезла в Мартоське и не дала результата…

Блин, уволюсь, – подумал Мартоська и стала читать объявления о вакансиях, примеряя их как новое платье.

Столько труда, столько сил я положила, шмыгала внутри Мартоськи маленькая обиженная девочка, и что вот так все бросить…

Надо сказать, что грустить Мартоська умела. Грустить глобально, во вселенском масштабе! Чтобы все звезды засосало в черные дыры и Млечный путь стал половой тряпкой, чтобы океаны вышли из берегов и одна Мартоська взирала на это сверху вниз… Где вы там мои обидчики, где вы мои рыбки, козявочки…

После обиды на Мартоську накатывало упрямство, если честно оно и откатывало редко. А вот фигли, вам, – думала Мартоська, – еще посмотрим на вас!

Я девчонка хоть куда,

Мне обиды не беда,

Растопчу я вас на раз,

Ведь мой папа водолаз!

Папа Мартоськи водолазом не был, но частушка ей понравилась, глазенки ее слегка заблестели… и где-то вдалеке, внутри погромыхивал гром, посверкивала молния… но дождь прошел.

«Батюшки, скоро Лето, – вскинулась Мартоська, – А на даче не пахано, не сеяно!»