Станислав Исмулин - Догмат

Догмат никогда не лежал на одном месте, а из года в год под строгим надзором генералов путешествовал по всем структурным ведомствам, к которым имел хоть малейшее отношение. Волею судьбы, счастливой случайностью или Божьей благодатью Догмат оказался в нашем НИИ незадолго до вторжения в него постылых янки. Феликс – как человек кое в чем сведущий – точно печенкой прочувствовал подкравшееся неблагополучие. Наглым образом, не имея никаких на то полномочий, Феликс вынес чемодан с Догматом из НИИ. Сделал он это в тот же вечер, до общего собрания, на котором было безвозвратно решено, что НИИ прекращает существование и уступает стены алюминиевому заводу. Уже тогда открылась настоящая, но неведомая нам, охота за Догматом. И сквозь эти тернии, сплошной стеной вставшие на пути, генералам приходилось пробираться вдвоем. В сущности, физическая опасность генералам не грозила по тому обстоятельству, что прикрывал их бронированный купол – то была информация о Догмате. Дело в том, что в далекие девяностые годы в Москве и ближайшем Подмосковье насчитывалось около сотни ведомств, и в каждом из них с одинаковой долей вероятности мог находиться Догмат. Поэтому у людей, столь настойчиво интересовавшихся кожаной папкой, был единственный способ ее получить – через генералов. Да, генеральский купол был бронированным, но вместе с тем он оставался прозрачен, как родниковая вода из алтайских ключей. Из-за непрекращающейся слежки, генералы не могли свободно ступить и шагу. Поэтому и говорить о том, что у них не было ни единой возможности беспрепятственно забрать Догмат из НИИ не приходится. Но в целом, слежка генералов не смущала и в замешательство не вводила: к психологическому давлению они были невосприимчивы, а их острому уму чуждо было страждущее состояние. Вместе с тем, генералы знали, что помощи ждать не стоит, поскольку ползет она медленно – в особенности, если к ней призвать – и в самом деле до конца неизвестно с какими намерениями она прибудет. Они до последнего вздоха выставляли смерть на смех, не признавая ее величия над собой. И если бы у смерти имелись щеки, способные краснеть – они непременно залились униженной краской смущения от выказываемого генералами презрения в ее сторону. Поэтому следует отдать должное и тому мужеству, и тому терпению, и той стойкости, и выносливости, и отваги и всем прочим лучшим качествам, что верно сопутствовали генералам в последние дни их жизни, тем славным качествам, которые сложно отыскать в нынешнем порядочном человеке.

Квартирный звонок защебетал соловьиным пением. Я выходил из туалета, и от неожиданности открыл входную дверь, не посмотрев в глазок. Подняв голову, я увидел перед собой человека, тревожно разглаживающего закрученные усы. Это был Феликс.

– Добгое утго! Кто-то помег у вас. Елочки лежат у подъезда, вонь невыносимая в подъезде… Ты один?

– Помер. Один. За-за-заходи… – протянул я, пытаясь скрыть свою неловкость.

Пока Феликс разувался, я бросился в комнату, накинул кухонное полотенце на стопку с водкой, прикрытую подсохшим куском черного хлеба, и сконфуженно встал в дверях комнаты, так робко, будто бы это я пришел в гости, с намерением попросить денег в долг. Феликс прошел в комнату, опустился в глубокое кресло, вытянул ноги и скрестил их. Ступни Феликса подергивались, выдавая его озадаченность. Казалось, он не замечал ничего вокруг, и прикрывать стопку с водкой так скоро не было никакой надобности: он не смотрел по сторонам.

– Все скверно, все очень скверно! – он постучал по подлокотнику кресла пятью пальцами и продолжил. – Я за чемоданчиком. Сегодня ночью генералы пропали. Сдается мне, не выдержат они. А если так, то, стало быть, скоро и ко мне добрые люди с визитом наведаются.

Феликс снова постучал по подлокотнику и уклончиво, словно оправдываясь за еще не совершенный поступок проговорил:

– Я ведь тоже, понимаешь ли, человек! А человек, как известно, боль чувствует, и подчас чтобы она прошла готов на поступки противоречащие собственным убеждениям. У инстинкта самосохранения, понимаешь ли, нет понятия о чести и стыде и уж тем более плевать ему на общественное порицание. Со мной всякое отребье важничать не станет, как с генералами. Они по цепочке пойдут – будут глотки рвать. Следующим за мной звеном идешь ты – плохо все! – громко подытожил Феликс.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.