Пётр Невойт - Ледяной перелёт

Судьба подарила мне счастье общаться с таким удивитель- *(Моисеев Вячеслав. Крылатоеимя. – К. -Дніпро. -1974. – С.156.) ным человеком. Каждый ученик Горностайпольской средней школы навсегда запомнил рассказ ее бывшего директора Галины Максименко о шефстве над учебным заведением Олега Антонова и его завода. Галина Ивановна и сейчас при встрече с большой благодарностью вспоминает о добрых делах конструктора. Рассказывает, как плакала от радости, когда, благодаря шефам, построили котельную и подключили тепло. Человек такого высокого полета был доступен в общении, доброжелателен и прост.

Мои родители очень гордились дружбой с Олегом Константиновичем, а он в свою очередь уважал отца за преданность избранному делу и трудолюбие. Петр Николаевич Невойт отдал авиации полжизни – сначала возглавлял аэродром в селе Чернин, которое «ушло» на дно Киевского водохранилища, затем – в Горностайполе. Хотя он (суров и немногословен) никогда вслух не говорил, что гордится сыном-летчиком, в душе я знал об этом. Мать, конечно, охала, узнав о моем поступлении в летное училище, а отец крепко пожал руку. Это был какой-то новый этап в наших отношениях.

С годами, уже став пилотом, не раз летал над этим маленьким сельским аэродромом, видел знакомые места. Каждый раз меня охватывало радостное и светлое чувство возвращения в детство, в юность. Ведь с того первого полета уже не мог спокойно ходить по земле – душа рвалась ввысь. Конечно, я поделился впечатлениями со своим закадычным другом Петей Синозацким – и мы уже вместе мечтали стать военными летчиками. Десять лет просидели на одной парте, вдвоем поступали в Харьковское авиационное училище. Но Петр не прошел комиссию, и за компанию с ним я связал жизнь с гражданской авиацией: поступил в Кременчугское летное училище гражданской авиации. Недавно побывал на 50-летнем юбилее альма-матер и был поражен, что до сих пор сохранились умывальники и мойки (правда, казармы стали меньше – на 4–5 курсантов, а не на 30, как в годы моей учебы). Перт Синозацкий, кстати, летает до сих пор – теперь на «Боинге-747».

Пилот, налетавший хотя бы пять тысяч часов, как правило, помнит все аэропорты (не только взлетно-посадочные полосы, но и панораму городов). Перед моими глазами иногда они тоже возникают – в хаотичном порядке. Помню не только Прилуки, Полтаву или Львов, но и Лондон, Анкоридж, Сиэтл, Манчестер, Самарканд… Но самое заветное видение – Горностайполь, окруженный лесом с трех сторон. Когда бываю в деревне, ноги сами несут к колодцу со студеной родниковой водой. «Мертвый» аэропорт «оккупировали» деревья и кустарники. Но все равно, он притягивает каждого, оставившего родительский дом сельчанина, независимо от нынешнего места жительства. Всем хочется испить воды из колодца – воды своего детства и малой Родины. Этот колодец – память о моем отце Петре Невойте, основателе аэропорта.

По стечению обстоятельств сейчас занимаюсь делами земными, но навсегда остался пленником малой авиации. Не могу сказать однозначно, что именно первый полет стал решающим звеном при выборе профессии, но стопроцентно уверен, с того момента начался новый отсчет времени. Знал, что буду покорять пятый океан. И не ошибся, избрав Небо. Летная работа подарила неповторимые ощущения единства с природой, моменты упоительного единения со своим любимым АН-2, возможность принимать смелые решения и полную свободу. Ведь свобода – это, прежде всего, возможность выбора и полная личная ответственность за все. Делом чести стал и трансатлантический перелет. Прежде всего, это победа над собой, возможность доказать, что не лыком шитый. И до сих пор мой многострадальный «старик» АН-2 летает над Америкой, оставив в сердце теплые воспоминания и тоНАД СЕВЕРНЫМИ ПРОСТОРАМИску по штурвалу.

Прошло восемнадцать лет со дня нашего межконтинентального «ледяного» перелета, но в моем рабочем кабинете висит огромная географическая карта бывшего Советского Союза, на которой красным карандашом четко отмечен маршрут необычного путешествия. Порой кажется, что невероятного приключения на самом деле не было, хотя и местная, и республиканская пресса много писали об уникальном событии. Не только я, но и ребята, до сих пор часто «парим» во сне над необъятными северными просторами…

Встречаясь, непроизвольно вспоминаем наш (именно так и говорим «наш») перелет. Ведь две недели трудностей, испытаний, волнений и сомнений, без преувеличения, сроднили восьмерку черниговских авиаторов. Память воскрешает призабытые с годами детали и «мелочи». Бортинженер Валерий Сакун сохранил блокнот, который с гордостью называет «дневником полета». Никому в руки свое сокровище Валера, конечно, не дает, но цитирует страницы «исторических» записей. Ведь перелет, действительно, был спонтанным, неожиданным, неповторимым и непростым. Перед стартом можно было бы назвать меня фантазером и мечтателем. Но я беру на себя смелость утверждать, что этот перелет доставил нам не только трудности, но и радость, и удовлетворение. Победили выдержка, мастерство, умение и, конечно же, везение. А еще авантюризм и отчаянное игнорирование считающихся обязательными регламентирующих инструкций. Ведь трезвомыслящие пилоты, пока я проходил своеобразный курс «полярных наук», изучая маршрут, называли меня авантюристом: сложные метеорологические условия в пути и большое расстояние перелета были серьезным поводом для сомнений.

… В 1988 году руководителем Черниговского авиаотряда коллектив избрал известного во всей советской малой авиации летчика, пилота вертолета Владимира Сафонова. Именно благодаря Володе в большой степени и состоялся наш уникальный перелет.

Ко времени описываемых событий я уже успел открыть первый в Советском Союзе авиационный кооператив «Аэро». Наши услуги были дешевыми, дело пошло, появились деньги, а вместе с прибылью – и завистники. Благодаря их стараниям, нам искусственно подняли арендную плату за самолеты, и кооператив пришлось закрыть. Начало этой истории застало меня на должности командира звена и по совместительству – коммерческого директора Черниговского объединенного авиаотряда. Имел большой опыт летной работы: летал и над Европой, и над Азией. Но не думал, что придется полетать над Америкой.

Произошло все неожиданно. Весной 1991 года на летном поле в Колычовке состоялось авиашоу. Туда съехалось много авиаторов-любителей, дельтамото- и дельтапланеристов… Инженер Николай Овсянников рассказал мне об интересном иностранце, который хотел купить биплан.

Познакомился с чехом, знающим русский язык. Карел Риегел действительно хотел приобрести АН-2, отогнать его сначала в Чехию, потом в Англию, где бы самолет тоже принял участие в выставке.