Галина Вольская - «Прекрасные» девяностые. Сборник рассказов, повестей, очерков

– Женщина, откройте! Мне же холодно! Ну, вы же женщина, вы мать! Вы меня, наверно, не раз видели.

– Да век бы вас не видеть!

И так до тех пор, пока я не выдержала. Встала, оделась, пошла по коридору, искать дежурных. Нашла в одной из комнат. Они открыли ему, но сказали, чтобы больше я так не делала:

– Мы никого не пускаем ночью! Опоздал, значит опоздал.

Наташе нравилось держать деньги в крупных купюрах. Перед отъездом она специально обменивала у всех деньги. А тут вдруг объявляют срочный обмен пятидесятирублевых купюр, ограниченное количество на каждого. Пришлось ей расписывать деньги на всех нас и брать у меня взаймы, пока не обменяют.

Впечатление от Ставрополя осталось очень хорошее. Широкие улицы, много зелени, причем большое количество хвойных деревьев. Только ветры порой слишком сильные, вывески с домов срывают. Переходили улицу во время такого ветра, так Наташу сдувало самым натуральным образом. Она невысокая, худенькая, ее просто тащило по дороге. Ходили в местный музей, любовались ступенчатыми аллеями, засаженными цветами.

В свободное время я рвалась в кинотеатры, дома у меня маленький ребенок, в кино ходить некогда, хотя бы здесь наверстать. У Наташи таких проблем дома не было, но она все-таки составляла мне компанию, хотя и не очень охотно.

Выстаивали в огромной очереди, чтобы купить курицу – гриль, тогда эта услуга только начала появляться. Вместе с курицей продавали вкуснейшие булочки собственной выпечки. В окошечке у хлебного комбината недалеко от общежития можно было купить горячий хлеб. Это были времена сильнейшего дефицита продуктов и товаров, начало девяностых лет. Там хотя бы в очереди можно было что-то купить, в нашем городе ничего не было, чуть ли не все по талонам.

Мы недолго проработали в воинской части после этих курсов. Сначала уволилась Наташа, потом я. А позднее началась война с Чечней, и я не раз вспоминала славного чеченца Харуна. Я рада, что наши народы сейчас дружат.

Сталкиваемся с Леней в первый раз перед партийным собранием. Нас всего шесть женщин среди более ста коммунистов НИО (научно-испытательные отделы), все уже знают, что этот последний крайний стол наш, никто не претендует, а эти заняли и не хотят освобождать. Вообще неприятные типы! А этот особенно – щуплый, востроносый, взгляд ехидный – просто «редиска» какой-то!

Наш начальник лаборатории программирования уехал, эти обязанности выполняю временно я. Назначают нам, наконец-то начальника, и это как раз он – «редиска» Леня Косянчук! Старенькая БЭСМ, на которой мы работаем, совсем рассыпается. Но уже завершается десятилетнее строительство лабораторного корпуса, должны получить новую ЭВМ, предстоит освоение нового оборудования, новых языков программирования.

Леня читает сотрудникам лекции по ФОРТРАНу. Присматриваюсь – а он ничего! Рассказывает грамотно, толково, лицо освещается вдохновением, вроде бы даже выше ростом становится. И держится тактично, ненавязчиво, в женские дрязги не встревает.

Я ухожу в декретный отпуск, у меня рождается второй сын, возвращаюсь уже в новый лабораторный корпус. Программистов у нас трое: Наташа, Таня и я, остальные – операторы. Они уже частично освоились, мне все это только предстоит. Наташа вообще человек непростой, самолюбива, честолюбива, чувствует за собой мощную поддержку. У нее отец – главный инспектор рыбнадзора. По тем временам тотального дефицита фигура сравнимая разве что с директором мясокомбината. В воинской части тоже постоянные комиссии, проверяющие, всех надо встречать, угощать, как тут без рыбы и мяса. Наташа в мою бытность начальником лаборатории мне немало крови попортила: на обязательные субботники не ходит, принесла справку, в помощь другим службам, куда нас периодически заставляют выделять людей, не идет. Другим обидно – почему их посылают, а ее нет. Летом как-то срочная задача и у нее, и у меня, а она за Волгу с мужем собралась, требует отгул.

– Наташа, сделай программу и иди куда хочешь.

– Подумаешь, какой начальник, есть и повыше!

Бежит к начальнику отдела, он ее отпускает. С меня спрашивают, почему не выполнена задача.

– А вы зачем Ключникову отпустили?

– Но я же не знал!

– Спрашивайте в другой раз.

В новом корпусе тоже начинаются конфликты. То у меня промежуточные библиотеки с диска исчезают: Наташа увидела, что они в данный момент пустые, посчитала ненужными и удалила. Моя программа без них не работает. То статусы начинают меняться, то приоритеты. Таня другой человек, но она по возрасту (на шесть лет моложе меня) ближе к Наташе, они дружат семьями, ходят друг к другу в гости. Леня, кстати, тоже их возраста.

В машинном отделении коллектив тоже преимущественно женский. Их начальник Володя начинает дотошно разбирать все жалобы, обиды, получается только хуже, все накручивается, как снежный ком. А Леня собрал нас в своем кабинете: «Давайте поговорим». Высказываем все – кому, что не нравится, выкладываем все претензии. В результате четко оговариваем границы: я не делаю этого, Наташа того. Продолжаем работать.

Обычно Леня заходит к нам в начале рабочего дня, улыбается: «Привет! Как дела?» Определяемся с текущими задачами, намечаем планы, а то и просто разговариваем «за жизнь». О детях завели разговор, Леня тоже участвует. Наташка сегодня не в настроении:

– У тебя своих детей нет, что ты можешь знать!

Мрачнеет:

– Да, своих нет, но я хотел бы их иметь!

Уходит.

– Ты что, Наташа! Зачем ты так!

– Пусть не лезет!

Жена у Лени перенесла операцию, детей иметь не может. Кто-то сочувствует, а кто и намекает, чуть ли не в открытую: «Зачем жить с такой, нашел бы другую».

Уезжаем на курсы в Минск. Мое обучение должно продлиться два месяца, у Володи и Лени по месяцу. Едем сначала с Володей. Он уже был в Минске, ориентируется в городе, подсказывает мне как что найти. Володя уезжает, приезжает Леня. Теперь я в роли гида.

Разгар перестройки, нигде ничего нет, у Лени списки заказов сотрудников. В Минске по нашей зачетной книжке еще можно что-то купить. Идем с ним в «Детский мир» (у Валеры родился сын), едем в другой конец города в магазин «Электроника». Начало марта, у нас в это время еще холодно, кругом снег. А здесь и в феврале снега не было. Я, зная, что буду возвращаться в конце марта, взяла весеннюю одежду, а Леня приехал в теплой куртке, жарко.

Не вижу его несколько дней, потом встречаю в столовой:

– Ты куда исчез?

– Лежал с температурой, простудился.

– Что же не сказал, у меня таблетки всякие есть.

– Ладно, прошло.

Через какое-то время идем опять в поход по магазинам. Леня прикашливает.

– Опять простудился? Вечно ты простужаешься!

– Не обращай внимания, это мое обычное состояние.