Брайанна Рид - #Пыльвглаза

– Порция Мокрых Печенек поможет тебе проснуться, – услышала Мелисса, выходя из ванной и повязывая синий махровый халат. Это Мэри поставила свою любимую группу на полную мощность.

Мелисса хотела ответить что-то вроде «я хотела проснуться, а не взбеситься», но решила не обижать подругу – в конце концов и сама она не всегда считалась с мнением Мэри: в частности последняя терпеть не могла компьютерные игры, а Мелисса рубилась в них регулярно, часто по полночи и позже. Вряд ли девушек можно было назвать подругами в идеальном альтруистическом смысле этого слова, скорее, это был некий симбиоз, иллюстрация классической фразы «для этого и нужны друзья». Когда у Мэри возникали проблемы с деньгами, некогда более состоятельная Мелисса ее выручала, когда Мелисса в силу своего тяжелого характера переживала очередной разрыв отношений, более жизнерадостная и легкая на подъем заводная блондинка Мэри развлекала ее беседами, книгами и фильмами, вытаскивала куда-нибудь развеяться и часто помогала сдавать экзамены. А теперь, когда у Мелиссы возникли серьезные финансовые трудности, обе девушки приспосабливались к простому и скромному образу жизни, продолжая поддерживать друг друга. Нередко Мелисса шутила про Мэри: «Это наименее отвратительный человек среди всех моих знакомых». Но за время учебы в школе и колледже эти непохожие даже по темпераменту сокурсницы успели привязаться друг к другу. Однако существовала одна вещь, в которой эта непохожесть была обеим на руку: вкусы в отношении мужчин у них критически не совпадали – веселая Мэри любила субтильных женственных мальчиков в очках, а страстная со сложным характером Мелисса – накаченных и грубоватых мужчин с гитарами – поэтому опасений типа «а вдруг она покажется парню более симпатичной и уведет его» не могло быть по определению.

– Ты же знаешь, Мэри, я их терпеть не могу. Я больше по классике: Beatles, Black Sabbath, Led Zeppelin, Grand Funk Railroad, на худой конец OOMPH! и In Extremo.

– Да ладно тебе. Если бы в мире остались только такие как ты, мы бы до сих пор были обезьянами и стучали только палкой о палку. Ты же не принимаешь ничего нового.

– Эта аналогия грубая и совершенно неверная.

– Как скажешь, – улыбнулась Мэри, забавно хлопая длинными белесыми ресницами, – ванная свободна?

– Теперь да. Не жди меня сегодня к обеду. Кто знает, сколько я там проторчу. А если снова пошлют, пойду в клуб заливать горе вместе с Костяным Черепом. У него сегодня концерт.

– Тебе не кажется, что это безрассудно – спускать последние деньги на билет и пропивать их?

– Не кажется. Ты полностью права. Но чем ты можешь помочь? К тому же по поводу денег на билет ты можешь не переживать: у меня проход всегда свободный.

– Френдзона имеет свои плюсы, да?

– Какая тут френдзона. Мы действительно просто друзья.

– Ну-ну, – Мэри с трудом подавила напрашивающийся ехидный смешок, – как говорил Бисмарк, «дружба между мужчиной и женщиной слабеет при наступлении ночи».

Мелисса сделала вид, что не поняла шуточного намека подруги и попыталась ответить серьезно, глядя в ее зеленые глаза:

– А я никогда не остаюсь в клубе на ночь. Если у него есть какие-то виды на меня, это исключительно его проблемы. Меня устраивает все как есть. Ну так я буду в любом случае поздно: если случится какое-то невероятное чудо и меня возьмут, я буду праздновать, а если как обычно не возьмут – буду заливать горе. Все равно завтра еще одно собеседование планируется. Мы договорились?

– Договорились. Пока.

– Пока.

Мелисса вышла на улицу, зацокав высокими каблуками сапожек, и нисколько не пожалела, что надела теплое клетчатое пальто и красный берет. Суровая лондонская погода, которая в последнее время так вдохновляет гламурных кошечек и псевдоинтеллектуальных дамочек по всему миру, не нравилась ей никогда. Легко восхищаться дальними странами, старинными часами и готичной погодой, когда это экзотика. Но когда эта так называемая экзотика – часть твоей повседневной жизни, да к тому же со всеми неудобствами в виде ломоты в костях, простуды и абсолютно нерабочего настроения, обусловленного пониженным давлением, поневоле задумаешься о рассудке таких восхищающихся.

– «Почему туристы постоянно стремятся сфотографироваться у проезжающего двухэтажного автобуса? Или вывести из равновесия гвардейцев?» – думала Мелисса по дороге на собеседование, – вот уж работенка у людей.

Впрочем, она, кажется, готова была согласиться на какую угодно работу, лишь бы платили деньги и не заставляли нарушать закон. Но в современном так называемом цивилизованном мире уже и это, кажется, было слишком высоким требованием.

Пребывая в таких мрачных мыслях, Мелисса сделала для родителей ежедневное селфи на мосту реки и села в подошедший как раз вовремя автобус, который отвез ее к месту назначения. Теперь дело было за малым: «всего лишь» пройти, собственно говоря, это несчастное собеседование. Лестница офисного здания представлялась несчастной соискательнице ступеньками на эшафот, на который она храбро взошла.

Почему-то еще у входа ей показалось, что здание офиса похоже на тюремную крепость. Не Тауэр, конечно, но впечатление от мрачного бетона и небольших окошек не настраивало на позитивный лад. Лишь стеклянный лифт слегка сглаживал впечатление.

– Чему быть, того не миновать, – входя, философски заметила Мелисса для самой себя, – лучше сразу отказ, чем такая неопределенность. И серебристый лифт проглотил ее, отправив на последний, шестой этаж.

Пропуск на входе удалось получить без проблем, но Мелисса никак не могла понять, куда же ей идти потом: дверей и коридоров хватало, а запутанные объяснения «третий коридор налево», «белая дверь с надписью» никак не помогали. Наконец с третьей попытки она нашла нужную дверь и прошла. В приемной за столом сидела улыбчивая брюнетка.

Мелисса услышала обрывок разговора:

– …ожидает?

– Нет, сэр…

Кандидатка представилась.

– Добрый день! Я – Мелисса Тейлор. Меня ждет мистер Фрейзер.

– Добрый день! Рад приветствовать, – вежливо поздоровался Райан, – проходите, мисс Тейлор.

Он прошел в свой кабинет, не снимая шляпы. И, что неприятно удивило женщину, даже не придержал ей дверь.

У Райана была одна выраженная слабость: женщины. И дело вовсе не в том, что он тащил в постель все что шевелилось. Как раз наоборот – Райан отличался разборчивостью и даже привередливостью: красивые и глупые его раздражали, умные и страшненькие заставляли его чувствовать себя дураком, но это была единственная категория женщин, которая хоть как-то понимала его и с которой он мог дружить, а умных и красивых он и вовсе боялся как огня, тем более тех, кто знал о своем уме и красоте.