Кирилл Новоженов - Дневники. Книга первая

– Да иди уже, врач-самоучка. Привет от нас передавай и пусть приходит, как выпишется, а вообще, сама зайду.

– Хорошо, передам.

Засунув ноги в кроссовки и схватив пакет, Кирыч вылетел в подъезд и, перескакивая через две ступеньки, вылетел во двор. Женька уже нервно смотрел на дверь, будто спрашивая: «Какого хрена так долго?».

– Давай обратно в больницу к приемному и там молчи. Понял?

Медведь кивнул. По нему было видно, что сейчас творится в его душе. Там непонятно в каком состоянии лежит Катейка, а мелкий дрищ им еще командует.

Машина плавно затормозила у приемного покоя, и Кирыч посмотрел на часы.

– Ждем. Если через десять минут не выйдет, значит, не получится.

Тик-так, тик-так, тик-так… стрелка часов на руке Кирыча как будто издевалась и перепрыгивала на следующее деление вдвое медленнее, чем до этого. Ровно в 20:30 двери приемного открылись, и вышел мужчина в хирургической одежде. Вынул сигарету, постучал фильтром об пачку и неторопливо закурил.

– Еще минуты две, – ответил Кирыч на немой вопрос Женьки.

Вздох вселенского терпения был ему наградой. Врач уже почти докурил, когда Кирыч вылез из машины и подошел к нему.

– Здравствуйте, Михаил Сергеич, как сменка? Тяжелых много?

– Ааааа, предатель явился. Да вроде спокойно, но сам знаешь, – Сергеич суеверно сплюнул и вздохнув спросил, – И с чем тебя занесло? Или проведать старика зашел? Не поверю.

– Катейку в травму сегодня привезли, думал, разрешите глянуть как она, спать ведь не лягу, – как на духу выпалил Кирыч и стал ждать.

Сергеич медленно достал вторую сигарету, покрутил ее и, жадно раскурив, хмыкнул своим мыслям.

– Девушку значит, проведать… Ну-ну… Сам знаешь, если не пустили, значит нельзя…

– Знаю, но курить, тоже нельзя, вредно же.

– Поучи меня еще. Там ведь халат нужно… бахилы… травма все же.

– Халат в пакете, бахилы у лифта возьму в коробке.

– Подготовился, чертяка.

– Не без этого…

Сергеич довольно хмыкнул. Он не любил, когда с ним юлят, а Кирыч, хоть и огорчил его, отказавшись поступать в мед, ему нравился.

– Беги Ромео, десять минут.

– Михаил Сергеевич, мне не одному надо… Ромео в машине сидит.

Ему бы халат, а уж в десять минут уложимся.

– От ты чертяка, а я все думаю, в чем подвох будет. В ординаторской мой возьмешь, потом обратно повесь. Сергеич улыбался глазами.

– Мы быстро.

Кирыч махнул рукой Женьке, и тот быстро выскочил из машины. Хлопнула дверь и медведь, пролетая мимо хирурга, сказал: «Спасибо!»

– Десять минут, не более.

Двери тамбура, направо в ординаторскую, взять халат, кинуть его Женьке и бегом к лифту. На ходу, натягивая свой, Кирыч обернулся. Женька застегивал пуговицы через одну.

– Бахилы в коробке возьми.

Двое быстро нацепили бахилы и по лестнице полетели на 5-ый этаж.

Направо, по коридору и снова направо. На посту, как и положено, сидела медсестра.

– Оль, привет, Катя Петрова, сегодня поступила, палата какая? Сергеич 10 минут дал.

Заклинание сработало. Ольга открыла свой журнал, и, поводив по списку пальцем, нашла нужную фамилию.

– В пятой. Только не шуми. Спит.

– Оль, я что маленький?

Дернув Женьку за рукав, Кирыч потащил его за собой вдоль дверей. Остановился перед заветной пятой. Выдохнул и медленно приоткрыл дверь.

Катейка лежала в палате одна. Поманив рукой Женьку внутрь, Кирыч глянул на спящую девушку и вышел. Лицо Катейки было расписано зеленкой, словно в камуфляж. Волосы скрывали бинты, на кнопке носа шикарная царапина. Под больничное одеяло он не полез по понятным принципам, да и так всё узнает. Кирыч подошел к посту и спросил медсестру, что в диагнозе.

– Кир, да все там нормально. Девочка сильная попалась. Легкое сотрясение, лицо расцарапало малость. Жить будет. Не наш клиент.

Лицо медсестры расплылось в улыбке.

– А голова чего в бинтах?

– Да там порезы неглубокие. Для профилактики дежурная бригада замотала. Мало ли там чего.

– Понятно.

Женька вышел ровно через десять минут и, молча, потопал на выход.

– Спасиб, Оль.

– Да не за что. Забежал бы хоть просто так.

– Забегу.

Кирыч пошел за удаляющимся Женькой. Догнал его и напомнил про халат. Женька рассеянно посмотрел и, кивнув, молча снял халат.

– Тете Лине позвони пока, а я халат верну.

Увидев еще один кивок, Кирыч зашагал в ординаторскую приемного отделения. Сергеич сидел за столом и занимался тем, что заполнял какие-то журналы, периодически матерясь.

– Михаил Сергеич, я халат повесил.

– Молодец.

Хирург провел по соломенным усам пальцами и спросил, хитро щурясь:

– Так чего поступать то передумал? Крови вроде не боишься.

– Бумажки писать не люблю. Думал, выучусь, буду людей лечить, а оказалось, придется журналы, отчеты, отписки-расписки, – Кирыч кивнул на журналы, лежащие на столе перед хирургом.

Сергеич басовито засмеялся:

– Твоя правда Кирилл, ой верно подметил, чертяка. Ладно, беги давай.

– Ну, я побежал?

– Беги, побегун, и завтра не приходи, не пустят. Петровна дежурить будет.

– Понял. Спасибо.

Выйдя на улицу, Кир махнул рукой Женьке, который успокаивал тетю Лину по телефону, и побрел домой.

«Эх, Катейка, Катейка, наворотила делов», – подумал Кирыч, удаляясь в темноту улиц.

Катейку, на удивление Кирыча, промариновали в больнице две недели. Три раза провели полное обследование, чтобы исключить скрытые травмы, отследить динамику. В общем, Катейка попала.

Кирыч по утрам ездил в институт, а потом летел в больницу. Катейка в палате так и лежала одна и от одиночества ее просто бил форменный психоз. Кирыч каждый день выслушивал ее гневные тирады в адрес «маньяков, которые только на анализы из нее выкачали крови больше, чем есть в ее организме» и «садисток, сделавших в ее великолепной заднице, лишних дырок». Кирыч смеялся и говорил, что теперь Катейка может работать в любом ресторане. Должность дуршлага ей была обеспечена. Девушка от этого еще больше бесилась, и Кирыч получал порцию в свой адрес. Потом девушку отпускало, и их беседа перетекала в привычный обоим трёп. Все было как всегда, только место беседы воняло хлоркой и периодически Катейку вызывали на очередной укол.

Сегодняшний день не был исключением. Девушка рвала и метала, Кирыч пошутил, что дуршлаг из ее задницы попадет в книгу Гиннеса как самый злой. Катейка показательно обиделась и замолчала, сказав, что не вымолвит в присутствии такого жестокого человека ни слова. Кирыч пожал плечами, то ли соглашаясь, то ли поддерживая игру больной подруги.

Выждав стандартные пять минут, Кирыч решил рассказать о том непонятном взгляде. Катейка сразу навострила уши, Кирыч заговорил о таинственной Н., как ее сразу же окрестила девушка. Причина ее удивления была понятна – последний год Кирыч переживал разрыв с одноклассницей. Ну как переживал. Кирыч мстил. Причем делал это крайне изощренно. Он мстил не своей бывшей, а всему женскому племени, которое на него обращало внимание. А внимание он привлекал. Кирыч в Катейкиной табели занимал почетное второе место, естественно после Заи и мог выбирать. Благо выбор был всегда, но Кир пошел по пути мести. Каждая, кто проявлял в его адрес хоть какой-то намек на «покрутить романчик», автоматически попадала в «Тайную черную Книгу». Катейка была уверена, что она существует и так же реальна, как Солнце. В итоге, попавшая в эту книгу была обречена. Не раз и не два Катейка видела, с каким садизмом и дотошностью Кирыч разбирал подопытную по гайкам и винтикам, и в каждой детали находил изъяны. И озвучивал их в лицо. Катейка бы убила уже за десятую часть, но девушки почему-то слушали его, выли, истерили, но хотели, чтобы именно это представитель рода мужского был с ними. Последняя жертва получила вообще больше обычной программы. Первой ее ошибкой было то, что она решила затащить Кирыча в постель, второй – она ее озвучила и третьей – Кирыч об этом узнал.