Любовь Сушко - Атлант и Зевс. Мифы и сказания

– Ты останешься не один в этом мире, вместе с Зевсом тебе будет легче и проще выжить.

Верила ли она своим словам? Трудно понять. Но хотелось верить в то, что так все и будет. И тогда Фемида стала искать встречи с Геей. Она хотела поговорить о грядущем. Ведь совсем скоро произойдет восстание против Кроноса, они должны быть готовы и действовать вместе. Они обе не знали или не хотели знать, что Зевс во многом обойдет отца своего. Но как они могли на что-то надеяться?

Фемида и Гея столкнулись в огромной холодной зале и пристально рассматривали друг друга. Они пока молчали, но пытались понять, как им действовать дальше. Гея была удивлена и раздражена. Она не могла доверять Фемиде. Она вообще никому в этом мире не хотела верить.

– Но этого уже нельзя остановить, – усмехнулась Фемида, – мы только пешки в руках богинь судьбы. Мы можем надеяться на лучшее. Но нам для этого что-то придется сделать и самим.

Гея промолчала в ответ. Им только и оставалось надеяться на лучшее. Все как-то возвращалось на свои места, хотя трудно было понять, как и что могло быть.

Фемида еще раз убедилась, что она сделала правильный выбор, теперь ей нужно быть вместе с Зевсом, во всем его поддерживать. Вернуться к поверженному Кроносу она не смогла бы, даже если бы и захотела. Но сколько всего ей пришлось пережить в то самое время, даже представить себе страшно.

Кронос между тем уходил в небытие, они прощались с ним без всякого сожаления, да и не о чем было жалеть. Только казалось богиням, что хуже уже не будет. Как они тогда заблуждались. Но в грядущем, как им казалось, ничего страшного с ними уже и не случится.

Гея и Фемида вместе появились в дальних покоях, где оставался теперь с матерью Зевс, и стали смотреть на младенца. Каким же милым и прекрасным он казался.

– Он справится с этим миром, он особенный, – с гордостью говорила Гея, стараясь оправдаться за всем, что творилось, она оправдывала и своим неприятные и не красивые поступки.

№№№№№№№№

Гея не переставала грустить обо всех исчезнувших без следа ее детях, она ласкала и нежила единственного сына. Но об этом лучше было не вспоминать, не думать вовсе – думы душили, казались невыносимыми.

– Наши сыновья все время будут вместе, – говорила ей Фемида, – он никогда не останется в одиночестве.

Она не стала говорить Гее о грустном в предсказании, – у нее и без того было немало печалей. Но о хорошем, светлом, почему бы не сказать?

Никогда больше они не разговаривали так откровенно и свободно, как в тот день и час.

А время текло своим чередом. Ребенок был еще слишком мал, чтобы можно было осуществить хоть что-то из задуманного. Оставалось только ждать и гадать.

Фемида, вернувшись на небеса, рассказала своему Прометею, обо всем, что ей стало известно. Мальчик с интересом и волнением слушал рассказ своей матери.

– Что сбудется, как это будет потом? Что от него потребуется? – снова мучительно думал он, понимая, что после чудесного спасения Зевса, покой им всем и ему в первую очередь мог только сниться.

– Зевса растят Демоны, сынок, – говорила Фемида, – с самого начала ребенок приучен к коварству и хитрости… Мы не должны забывать о том.

Она пыталась понять сама и предупредить сына о самом важном. Но Прометей улыбался и кажется не чувствовал всей опасности, которая могла на него свалиться внезапно. Судя по его плутовскому взгляду, это казалось ему даже забавным, хотя забавляться тут было нечему.

– Зевс никогда не уступит ему первенства, – думала грустная Фемида, – хотя Прометей старше и сильнее. Значит, всем придется подчиниться, но смогут ли они жить в подчинении сыну Кроноса? Надолго ли хватит их терпения? Но изменить она ничего не могла, избранным оставался Зевс, глупо и опасно было бороться с самой судьбой.

Право перворожденного и старшего больше не действовало, это принесет всем немало бед и страданий.

– Твой сын будет много страдать, – слышала она снова голос Сивиллы.

Фемида очнулась и вздрогнула. Прометей смотрел на нее и улыбался.

Пока они оба еще не понимали, какое это было мирное, какое прекрасное время.

– Он должен быть мужественным и стойким, чтобы устоять в этом противоборстве.

Так и складывалась тогда судьба самого яркого и мощного из всех титанов. Прикованный его вечным соперником к скале, он рассказывал брату своему Атланту о тех давних временах, о которых уже и не оставалось следа на земле. Внимательно слушал его Атлант. Он жалел только о том, что не видел и не помнил Прометея в детстве, каким славным, должно быть, был этот парень тогда.

№№№№№№№

Но Атлант вспомнил другое. Казалось, что это было совсем недавно. Он помнил пиры Кроноса. Казалось, что развлечениям, попойкам не будет конца и края. Он не сомневался в том, что разделался со своими детьми, и опасностями, которые еще недавно от них исходили.

Сколько не вспоминал его Атлант, то всегда был весел и пьян, упорно не замечал тех грозовых туч, которые все чаще над ним нависали. Вот на одном из таких веселых пиров, словно из-под земли, Зевс предстал перед ним во всей своей молодецкой красе.

Кронос пьяно таращился на него и никак не мог понять, кто же такой этот добрый молодец, откуда взялся и что ему надо. Все вокруг, кто громко, кто тихо стали убеждать его, что это его сын. Но верить в это грозный отец никак не мог, за что скоро поплатился.

Кронос, наконец, немного протрезвел и вспылил:

– Ты наглец и самозванец, – он повернулся к своим сотрапезникам.

– У меня нет никаких сыновей, и никогда не будет, убирайся туда, откуда явился, чтобы я тебя больше не видел и не слышал. Пока я добр и терпелив и прощаю тебя, но не вздумай снова появляться тут.

Только Незнакомец никуда не исчез, наоборот, он дерзко заговорил:

– Ты сожрал своих детей, почти всех, это правда, но наверное, даже и не заметил, что вместо одного из них тебе подсунули камень. Можешь выплюнуть всех и убедиться в том, что я не лгу.

Кроносу ничего не оставалось делать, как только при всех доказать ложь незнакомца и расправиться с ним. Тогда он и стал исторгать из своей утробы когда-то проглоченных им детей. Когда же к ногам его упал сверток с камнем, он подпрыгнул на месте, и убедился в том, что Юноша не лгал, ему были ведомы какие-то страшные тайны. Тогда трезвость и сознание очень медленно стали возвращаться к обманутому властелину.

Он понял, что вероломная женушка его обманула, этот негодяй вырос и теперь явился, чтобы осуществить то, что было записано в Книге Судеб. Это не самозванец, он сам породил этого доброго молодца, который и принесет ему погибель.

Вторжение оказалось слишком неожиданным, он разучился принимать решения. С кубком вина в дрожащих руках он окаменел, словно Зевс показал ему голову Медузы Горгоны. Отстранились все, кто еще недавно с ним весело пировали. Тогда и повернулся Кронос к жене своей, решив, что она должна ответить за то, что с ними теперь происходило. Но сразу понял, что она не станет его защищать. Сколько ненависти и тайного торжества было во взоре Геи.