Валентина Тырмос - Город Антонеску. Книга 2

Правда, сама декларация, продемонстрировавшая редкое единодушие двух десятков государств, поразила весь мир.

Нацистская пропаганда изо всех сил старалась принизить ее значение, называя вашингтонскую встречу «конференцией неудачников» и связывая ее с безвыходным, якобы военным и финансовым положением антигитлеровской коалиции.

Все прислужники бесноватого фюрера тоже, естественно, поспешили выразить свое негативное отношение к этому документу, и даже такое заштатное издание, как наша «Одесская газета», поместило на первой странице карикатуру на вашингтонскую встречу, где, наряду с Рузвельтом и Черчиллем, изображен Литвинов, вымаливающий у союзников «кусочек хлеба».

Сталин был поражен эффектом, вызванным декларацией, и весьма недоволен второстепенной будто бы ролью, которой ему в данном случае пришлось удовольствоваться. Вот и на карикатуре в «Одесской газете» кресло, украшенное серпом и молотом и явно предназначенное для Сталина, пусто, а под «Декларацией Объединенных Наций», рядом с именами Рузвельта и Черчилля, «красуется» подпись второразрядного советского чиновника да еще еврея – Литвинова.

Вождь всех времен и народов принимает решение лично включиться в борьбу за «сохранение человеческих прав и справедливости». А заодно уж и за «свободу религии», так как замалчивание зверств нацистов против людей «иудейского происхождения» на территориях СССР становится, по меньшей мере, странно.

Так, 6 января 1942 года, через четыре дня после подписания «Декларации Объединенных Наций», на первой странице газеты «Правда» появилась та самая нота Вячеслава Молотова «О повсеместных грабежах, разорении населения и чудовищных зверствах германских властей на захваченных ими советских территориях».

Нота Молотова, подготовленная, как всегда в таких случаях, самим Сталиным, достаточно объемна. Она занимает 13 страниц машинописного текста и состоит из шести пунктов.

Первый, и видимо, главный для Сталина пункт касается ограбления населения.

В следующих трех рассматриваются вопросы разрушения городов, установления рабско-крепостнического режима и разрушение национальной культуры народов СССР.

И только пятый по счету пункт посвящен зверствам нацистов над мирным населением. В этом, пятом, пункте, между прочим, говорится и о массовом уничтожении евреев.

Символично, не правда ли, вот он снова – незабываемый наш «5-й пункт»!

Из 13 страниц ноты убийству евреев посвящено… аж!.. 35 строк.

В этих скромных строках «уместились» и Киев, и Львов, и Мариуполь, и даже наша Одесса. И Молотов не просто назвал эти города, но и число уничтоженных в каждом из них, добавив, что это «по неполным данным».

Картины убийства евреев выписаны с удивительной точностью, но, знаете, они как-то не поражают воображение.

Эти ужасные картины тонут в обилии подробностей многостраничной ноты – в названиях деревень, в именах и фамилиях ограбленных граждан, в цифрах отобранных у них свиней, кур, гусей, валенок, платков и теплых кальсон:

«По 15 сельсоветам Дзержинского района Смоленской области оккупанты похитили 2554 лошади, 1178 коров, 334 свиньи, 5710 кур.

И, кроме того, из имущества личного пользования забрали 2027 коров, 2138 свиней, 5297 овец, 44 159 кур, а также 5477 пар вяленых сапог. 5208 теплых платков, 3299 пар мужского белья…»

И так далее, и так далее, на 13 страницах.

Создается какое-то странное впечатление, что по сравнению с этими «невероятными преступлениями»… вяленые сапоги, мужское белье!.. незначительные, как будто бы, убийства евреев не так уж страшны.

Есть в нашей древней Торе выражение: «דמם מותר!» – «Их кровь разрешена!»

Нота Молотова, опубликованная 6 января 1942 года в газете «Правда», ничего не изменила. Наша кровь по-прежнему «разрешена».

И уже 11 января всех оставшихся в живых евреев Одессы согнали на Слободку, а на следующее утро, 12 января, в действие вступил «Trenul Drik»…

Первое утро в гетто.

Тяжелые снежные облака нависли над Слободкой, прижали ее к бурой от крови земле. Ветер раскачивает обледенелые ветви деревьев, рвет обледенелые провода.

Мороз не падает. Все еще минус 30 по Цельсию.

Те, кто добрался сюда вчера к вечеру и остался на ночь под открытым небом, уже не проснутся. А те, кто нашел себе жалкое пристанище и забылся коротким сном, с ужасом увидит это утро.

Утро, еще более страшное, чем ночь.

Первое утро в так называемом гетто.

С раннего утра жандармы хватают евреев. Всех, кто попадается под руку. Вначале, конечно, тех, кто на улице.

Люди пытаются вырваться, убежать или, быть может, как-то договориться, откупиться. Еще один день пробыть здесь, в этом ужасе, на Слободке. Еще один день прожить.

Они уже начали понимать, что гетто – это еще не самое страшное. Самое страшное впереди…

На улицах Слободки крики, выстрелы, площадная брань…

И надо «отдать должное» румынам – депортация организована снова как военная операция. Общее руководство осуществляет сам глава Центральной комиссии по эвакуации, гражданский претор, полковник Матеи Вильческу. Отправкой евреев из гетто занимается наш старый знакомый, подполковник Михаэль Никулеску-Кока. И наконец, прием евреев на станции Березовка осуществляет генеральный инспектор администрации Транснистрии, домнуле Константин Чиуря.

Формирование и сопровождение конвоев тоже прекрасно организовано. Над евреями измываются не солдаты, не полицейские и даже не обычные жандармы, а Военная жандармерия – убийцы, облаченные в особую серо-зеленую форму с синими повязками на рукаве, украшенными буквами «MJ».

Первое утро в гетто…

Жандармы спешат.

«Рэпэдэ! Рэпэдэ! Футус мама луй! – Быстрее! Е… твою мать!»

Пойманных сгоняют в здание школы № 98 на «санитарную обработку».

Регистрируют, обыскивают, забирают последнее и… в путь.

Жандармы спешат.

Спешат обрадовать Бухарест. Спешат доложить о начале депортации.

РАПОРТ ПОДПОЛКОВНИКА НИКУЛЕСКУ

12 января 1942 г.

Из Одессы в Березовку депортировано 856 жидов. В большинстве стариков, женщин и детей. Аресты в черте города, перегон во временное гетто на Слободку и депортация в Березовку продолжаются.

Военный претор, подполковник М. Никулеску-Кока

[Здесь и далее рапорты румынского командования цитируются по сборнику M. Carp «CARTEA NEAGRA». Bucaresti, 1947. Перевод наш. – Авт .]

Первый конвой из гетто – 856 человек.

Местные жители провожают его молчаливыми взглядами.

Знают – евреев гонят на смерть.

Из дневниковых записей Андрея Недзвецкого: «Таких морозов Одесса никогда не знала… Месяц простояла одна и та же невероятная для юга температура – 30 градусов… Я все время думаю о евреях, выселение которых из города началось буквально накануне вот этих тридцатиградусных морозов. Морозы застали их в пути и, наверное, прикончили очень многих из числа тех, кого минула конвоирская пуля. По-прежнему никто не верит в создание где-то в области еврейского гетто.