Сергей Прокопьев - Дочь царского крестника

Вышли с соседом на улицу, а по ней густая колонна движется, друг другу на пятки наступают русские, японцы, китайцы, татары, тут же дети… Все тащат тюки, мешки, чемоданы… Уходят хайларцы из города, пока снова бомбёжка не началась… Часть этой лавины в Кудахан зашла, переполнили все дома, кто-то во дворах расположился… Остальные по заимкам рассредоточились, китайским деревням…

Советские танки, совершив двухсоткилометровый бросок, подошли 10 августа к Кудахану. Папа нас с Женькой отправил встречать танкистов. Ещё шла стрельба, японцы отчаянно воевали. Но под Хайларом не оказали достойного сопротивления… Основные силы Красной Армии ударили в Приморье, в районе озера Ханка. Там шли ожесточённые бои… К Хайлару советские войска через Монголию прошли. Японские доты ожесточённо сопротивлялись. «Катюши» как дадут залп по сопке, по дотам. Сопка вся чёрная и никаких разрушений. Настолько всё забетонировано. Дым рассеется, японские пулемёты, артиллерия снова заводят свои песни… Ничего Красная Армия поделать не могла, пока японцы сами по капитуляции не сдались…

Советские танки к Кудахану подошли, на окраине остановились. Папа натолкал нам с Женькой в карманы водки: встречайте танкистов! Нам интересно. Второй раз встречаемся с Красной Армией. Первый был в 1929 году, во время советско-китайского конфликта. Нас тогда на машине русские катали, а тут танки со звёздами на башне, «катюши». Подходим к группе солдат, здороваемся. У тех глаза на лоб от чистейшего русского языка в Китае. Откуда русские? Объясняем:

– Мы не азиаты, азиаты – китайцы, японцы, а мы европейцы, мы такие, как вы, – русские.

– Как здесь очутились? – спрашивают.

Начинаем описывать историю:

– Был Китай, Россия договорилась с ним построить железную дорогу, чтобы кратчайшим путём из Читы попадать через Маньчжурию во Владивосток. И ещё из Харбина до самого Дайрена. Дайреном порт Дальний называли. Построили дорогу, и 100 лет она должна была принадлежать России, но раньше времени отдали, как Япония заняла Маньчжурию, образовала государство Маньчжоу-Го.

– А-а-а, – говорит старшина-танкист, чернявый, на щеке рубец от шрама, – мы читали, Советский Союз продал свои права.

– Даром, можно сказать, отдал КВЖД.

– И вы что, строили эту железную дорогу?

Рассказываем:

– В конце прошлого века привезли сюда специалистов из России, среди них и наши бабушка с дедушкой. Русские в кратчайшие сроки построили КВЖД. Можно сказать, на пустом месте появилось много станций и города: Харбин, Хайлар, Цицикар, Ханьдаохэдцзы… В 1898-м начали строить, а в 1903-м по всей дороге пошли поезда.

Они удивляются:

– Вы так хорошо говорите по-русски. Не хуже нас.

– Русский язык для нас родной, в Маньчжурию из России приехали учителя, профессура. Были организованы средние и высшие учебные заведения, в которых работали даже академики. Здесь мы окончили русские школы, получили высшее образование. Наши специалисты выезжают работать в Америку, в Австралию, во Францию. Мы здесь родились, мы внуки тех, кто первым приехал в Маньчжурию.

Они рты разинули, слушают. Но видят, что мы не с пустыми руками, из карманов горлышки бутылок торчат.

– Ладно, – старшина-танкист аппетитно потёр рука об руку, – соловья баснями не поят, а ну-ка открывай!

Сам из кармана достаёт алюминиевый складной стаканчик, коротким движением раз – и выдвинул на четыре этажика:

– Наливай свою китайскую!

– И водку здесь русскую делали, – наполнил я стаканчик.

Он сунул мне в лицо стаканчик:

– Пей!

Не доверяет. Я выпил.

Женьке налил:

– Теперь ты за победу Красной Армии!

После этого с большим аппетитом пошли глотать наши многочисленные слушатели один за другим… Только-только всей «аудитории» хватило по разу… Папа как знал, по четыре бутылки нам выделил…

– Ещё есть? – спрашивают.

– Нет, – отвечаем, – кончилась.

У солдат только аппетит разыгрался.

– Где можно взять? – спрашивают.

– В магазине, – говорим.

– О, пошли-пошли! – зашумели с энтузиазмом.

Советские войска начали осваиваться на новой территории. Во второй половине дня к нам в дом в Кудахане, мы у родственников остановились, заходит полковник. Не утомлённый войной. Розовощёкий, в плечах крепкий. Поздоровался и по-командирски к делу:

– Вот у меня армия, надо кормить!

Папа за словом в карман не лез:

– А вы что без продовольствия воюете?

– Какие там продовольствия? – полковник парировал иронию. – Нам скомандовали: скорым маршем вперёд, пока Квантунская армия не очухалась! Там всё достанете! У японцев богатейшие базы!

До вражеских запасов муки они добрались, но хлеба японцы не оставили в буханках, надо организовать выпечку.

– Не подскажете, – спросил, – как организовать выпечку хлеба?

– В Кудахане, – говорю, – есть русские печи, можно попробовать.

Домов десять мы объехали с полковником. Женщины никто не отказался печь хлеб для Красной Армии. Я вёл переговоры. Причём предстояло печь хлеб в две смены – днём и ночью. Им подвезли муки…

Я свою миссию выполнил, полковник выразил благодарность от имени Красной Армии. Руку мне пожал, спросил при этом:

– Может, вам муки надо? Дадим мешок-другой!

– Зачем она мне…

Время уже было позднее, распрощавшись с полковником, отправился я к родственникам. Иду и мечтаю: эх, сейчас растянусь на кровати, высплюсь после стольких треволнений…

Не знал, ой как не скоро, смогу снова спать на простынях.

А темень кромешная. Вижу – по дороге кто-то навстречу движется. Силуэты. Сходимся. И резкий голос из темноты:

– Кто идёт!

– Я, – говорю.

– Кто «я»?

– Филиппов.

– Так это же мой Юра! – раздался радостный голос папы. – Сын мой!

Крестили меня Георгием и по всем документам – Георгий. Но дома звали Юрой. Только Юрой. Ко мне подходит офицер, капитан:

– Вы Филиппов Георгий Николаевич?

– Да.

С ним два автоматчика-пэпэшатника. Капитан к папе повернул голову:

– Отец, отправляйтесь домой, сын проследует с нами, кое-что надо выяснить.

И повели меня, не по тротуару, а посредине дороги. С боков пэпэшатники, капитан сзади.

Девятого августа японцы напоследок вели аресты советскоподданных, а десятого августа уже советские стали арестовывать русских. Такой парадокс.

Плохо японцы подготовились к началу боевых действий, подрастерялись, как бомбардировщики налетели. Надо что-то с заключёнными тюрьмы делать. Решили первым делом уголовников, а сидела всякая мелкота, выпустить. За ними охрана сбежала. Политические не стали ждать особых распоряжений, тоже пустились в бега.

И в то же время японские особисты начали обходить дома и хватать русских мужчин, в первую очередь, кто советского гражданства. Если раньше придумывали – «радио советское слушал и другим рассказывал» или что-то подобное, чтобы записать в советские шпионы, а потом издеваться в тюрьме, выбивать показания, в последний день не утруждали себя поиском причин: русский, значит, враг. И расправились со всеми, кого успели схватить, с японской жестокостью – обезглавили.