Андрей Тимофеев - Пробуждение

Мы с Ромой встретились глазами и едва заметно улыбнулись друг другу.

– Не надо было изначально заселяться с ними – не испортились бы отношения, – сказал Рома, но была в этих словах и едва заметная беззаботность.

– Думаешь съезжать? – осторожно спросил я.

– Ни за что. Теперь уже из принципа, – ответил он, и мы оба негромко засмеялись.

Зашла Мила и остановилась на пороге.

– Прячетесь от грома? – спросила осторожно.

Рома приветливо кивнул ей.

– Не прячемся, а выжидаем… Ладно, не очень себя чувствую. Пойду, пройдусь.

Мила с тревогой взглянула на него, но ничего не сказала.

Дождались у порога, пока Рома обуется, старались не шуметь, чтобы нас не услышали в комнате. А когда он ушёл, ещё с минуту неловко перетаптывались у порога. Я подумал, что всё это очень грустно, но постарался как ни в чём ни бывало спросить у Милы:

– Ну что, давай принесём пасту? – и она поспешно кивнула мне.

Когда мы вернулись в комнату, там опять было громко и напряжённо. Андрей раздавал всем по несколько листов длинной политической анкеты – у него было задание от ячейки опросить с помощью неё как можно большее количество человек, и он, видимо, решил использовать подходящий момент.

– Я не буду ничего заполнять, – капризно ворчал Борис, – сколько там вопросов? Сорок? Это вообще-то серьёзная работа, а работа должна оплачиваться.

– Не хочешь, не заполняй. Никто тебя не заставляет! – с обидой отвечала ему Катя.

– Да нет уж, давайте… интересно, что там у вас, – Борис мгновенно оттаял и принялся листать страницы анкеты, но не никак не мог успокоиться: – Какие лукавые вопросики, а вдруг меня потом найдут и скажут, что у меня непатриотические убеждения?

– А ты правильно ответь, – в тон ему пошутила Соня.

Все опять оживились: Борис засмеялся, Андрей стал возражать ему, а Катя снова заволновалась, и только Мила грустно держала в руках только что выданные ей листы, думая о чём-то своём.

– Ну, подожди, – увлечённо продолжал доказывать Борис – кажется, он ни в чём не хотел сегодня соглашаться с Андреем и постоянно пытался поддеть, – вот ты говоришь, что не любишь все эти иностранные государства и так далее…

– Я не говорил так, – возражал ему Андрей. – Я не люблю, когда иностранные государства суют нос в наши дела, устраивают майданы и оболванивают население…

– Ну да, ну да, – поспешно соглашался тот, как бы показывая, что он это и имел в виду. – Но вот, например, Плахотный… Он сейчас живёт в Европе, и он наверняка против Путина и за украинцев, а вы пользуетесь его квартирой и почти не платите за неё, разве это правильно? Это разве не нарушает какие-то ваши принципы?

– Я не знал этого, – с вызовом ответил ему Андрей и на несколько секунд остановился, пытаясь понять, как реагировать на эти слова.

– Борис, что за глупости, – вмешалась Катя. – Всё это не важно, да ведь? – повернулась она к Андрею, ещё даже не веря, что эти шутки могут быть восприняты им серьёзно. – Мало ли что думает этот Плахотный!

Но Андрей всё ещё молчал, напряжённо глядя на Бориса.

– Ну ведь мы не будем из-за этого ничего менять, – продолжала Катя, уже действительно пугаясь и не желая даже произнести это нелепое «съезжать». А видя, что Андрей по-прежнему напрягает скулы, ужасно расстроилась и уже не могла взять себя в руки.

– Володя, ну ты-то почему молчишь? – бросилась она ко мне. – Скажи, это правда, что Плахотный против России?

– Да кто его знает, – выговорил я растерянно. – Вроде бы он всегда ругал американцев, – вдруг вспомнил я, и она сразу же обрадовалась этому удачному воспоминанию.

– Правда? Андрей, Андрей, ты слышишь!

– Ладно, хватит лясы точить, – решительно оборвал разговор Андрей, подавлено вздохнул и принялся убирать тарелки со стола.

– Борис дурак, я ему этого никогда не прощу, – тихо выговорила мне Катя, пока никто не слышал.

Я пожал плечами, пытаясь показать, что и сам не знаю, что это на него нашло.

– Да, атмосферка тут тяжелая… Пойду покурю, пока меня не репрессировали, – тем временем засмеялся Борис и подмигнул мне: – Пойдём, тоже.

Андрей продолжал настойчиво убираться, а Катя принялась помогать ему. Соня с нарочитой сердитостью оглядела всех, будто желая сказать – ну что вы, как дети малые, помирились бы лучше. Я всё ещё держал неуместную теперь кастрюлю с пастой в руках, не зная, куда её девать, и наконец, поставил на краешек стола.

Мы с Борисом вышли в подъезд, поднялись по лестнице на один пролёт и остановились у закопчённого окошка. Если бы это происходило года три-четыре назад, я мог бы подумать, что он злится на то, что у Кати появился парень, ведь когда-то давно она отвергла его ухаживания, но сейчас это казалось совершенно нелепым. Также я понимал, что Борис в общем-то согласен с убеждениями Андрея, ведь спорил же он всего час назад с Ромой по этому поводу, а значит дело было именно в самом Андрее.

– Будешь? – спросил Борис с улыбкой, открывая пачку, хотя знал, что я не курю.

Но я зачем-то всё-таки взял сигарету и стал машинально вертеть её в руках, так что постепенно распотрошил, а потом просто тёр между пальцами ошмётки табака, напоминавшие деревенское сено.

– Слушай, что же такое происходит с нашей Катенькой? – заговорил он тем же шутливым тоном. – И где она вообще нашла этого, из ячейки…

Я поморщился от резкости его слов и только пожал плечами, стряхивая с пальцев табак.

– На самом деле, я давно уже заметил изменения в её характере, и не в лучшую сторону, – продолжал он поспешно. – В последний раз, когда мы с ней общались, ее какие-то непонятные мысли о будущем мира донимали, и, помню, я очень удивился тогда… Понятно, что это Андрей на неё так влияет, но не знал, что настолько.

– Ты пойми, мне тоже не безразлично будущее мира, – он остановился, чтобы сделать несколько коротких затяжек, и я вдруг подумал, что так отрывисто дышат собаки, – и я тоже не в восторге от этой ерунды, которая происходит у нас сейчас. Но у меня по этому поводу свои мысли, а у нее это явно навязано. Ты знаешь, что она собирается ехать в какую-то «осеннюю школу», видимо, как раз на тот их завод, где стрельбы. А ведь там ей могут окончательно обработать мозг. Может, пора нам спасать нашу Катеньку?

Он говорил это ехидно, так что мне стало обидно за Катю. Я сказал, что ещё не был в их организации, и потому не могу ответить ему точно, но думаю, что это Андрей хочет ходить в ячейку, а Катя наоборот, пытается вытащить его оттуда. Но всё равно я уверен, что это не секта.

– Хорошо, если так, – ответил Борис недоверчиво, – просто самые опасные секты как раз-таки не те, где сразу видно, а те, по которым, вроде так и не скажешь – правильные вещи говорят, это вы дураки не понимаете… Конечно, я не думаю, что Катя в секте, – торопливо оговорился он, – но и не считаю, что всё это пойдет ей на пользу.