Владимир Шаяхметов - Остров Желаний

Вечерело, когда Андрей остановил, наконец, свою машину возле утопающего в зелени сада большой двухэтажной виллы. Юрий собрался, было, выйти из машины, но хозяин, остановив его жестом руки, на мгновение притормозил возле поднимающихся вверх ворот гаража, после чего медленно въехал в его широкое светлое пространство.

– Ну, вот мы и дома, – выдохнул он, заглушив двигатель.

Юрий, выйдя из машины, с минуту задумчиво смотрел на медленно опускающиеся ворота. Он ещё простоял некоторое время, рассматривая огромный гараж, в котором с лёгкостью поместился не только большущий джип, но и белый с двумя навесными моторами деревянный катер на специальной тележке.

Андрей, стоя возле белой двери в стене гаража, наслаждался произведённым на друга первым впечатлением от своего дома.

– Юрка! Макаров! – Уже громче позвал он гостя, – долго стоять то будешь?

Тот медленно поплёлся вслед за хозяином дома, быстро потеряв интерес к его красивому, просторному гаражу. Минуты через три Андрей, предоставив другу возможность свыкнуться в новой для него обстановке просторного светлого жилища, ушёл на кухню.

На небе зажглись уже первые звёзды, когда бывшие друзья, наконец, уселись за стол. Андрей поставил на стол бутылку «Столичной», два стакана и нехитрую закуску.

– Ну, давай, рассказывай всё по порядку, – Юрий, угрюмо сел на стул, повесив на его спинку видавшую виды куртку своего старого, давно вышедшего из моды джинсового костюма и грузно упёрся локтями о край стола, – а заодно возьми это. Тебе привёз, – он бросил на стол перед Андреем фотографии их старого двора, школы, фотографии могил пацанов и всего, что только мог сфотографировать перед отъездом в Штаты.

Андрей с жадностью перебирал фотки и со слезами на глазах долго всматривался в лица своих улыбающихся друзей со старой фотографии далёкого восьмидесятого года, когда они все впятером снялись в сборном пункте военкомата перед самой отправкой в Афган.

– Как давно я их не видел. Наша фотка. Ты сохранил её. – Андрей превозмогая боль утраты, скопившуюся комком в горле, перебирал фотографии, долго смотрел на фото с памятниками со звёздами на макушках. Он налил себе полный стакан и выпил, не закусывая, держа её не твёрдой от волнения рукой, спустя минуту спросил дрожащим шёпотом. – Как они… погибли?

– Игорь с Азатом в колонне ехали по горному ущелью. Они же водилами были, если помнишь. В головной «Урал», которую вёл Игорёк, попали из РПГ. Он был жив ещё. Вывалился из горящей кабины и отползал от машины. У него была оторвана рука и повреждены ноги. Азат ехал в третьей машине, был ранен автоматной очередью, но нашёл в себе силы подбежать к другу и поволок его прочь. Тут взрыв. Явно, какая-то падла видела их мученья и стрельнула в них из гранатомёта. Лица не были изуродованы. Я сразу их опознал. То, что мы Женькой в одной роте служили, ты знаешь. Через неделю после гибели ребят мы прочёсывали местность. Он наступил на «лягушку». Ведь стоял на ней, просил ребят помочь ему, так все шарахнулись от него врассыпную. Сволочи. Никто не помог. Ну, сколько так простоишь? Шелохнулся, она и… Обе ноги по колено и спина – в клочья. Я далеко от него был. Слышу – зовёт. Почти добежал до него, – взрыв. На мне – ни царапины, а он лежит, смотрит на меня и жадно воздух ртом ловит. Я ему голову поднял, воду из фляжки своей дал, лицо ему освежил. Что я ещё мог? Он взял фляжку мою, так и умер с ней в руке, лишь слабо улыбнулся мне напоследок.

Андрей обхватил голову руками, сидел и тихонько раскачивался из стороны в сторону. По щекам его текли слёзы.

– Простите меня, пацаны, простите, если сможете, – смотрел он на расплывающиеся в слезах гранитные портреты, – я – предатель, подлец, трус. Вы смогли, а я – нет. Юрка, ведь я мог тогда положить несколько духов, мог, но тогда бы и они меня… Дать по ним очередь и всё! Зато сейчас бы не мучило меня это, не держало бы меня за глотку проклятое прошлое.

Он снова налил себе и Юрию. Взяв в дрожащую от волнения руку стакан, резко мотнул головой:

– Нет, Юрка, не пей со мной. Я не достоин этого. Не пей с предателем.

Он, не закусывая, снова выпил в одиночестве, звякнул пустым стаканом о тарелку на столе и, слегка заплетающимся языком, продолжил:

– Мы вчетвером отстреливались тогда, прикрывая отход наших. Вскоре все погибли, а я один остался. Я не смог оставить тела убитых ребят и сам уже раненый в плечо, защищал их, ожидая подмоги. Духи, гады, поняли, что я один и не стреляли, лишь показывались на мгновение из-за камней и снова прятались, живым меня взять хотели, ждали, когда у меня кончатся патроны. Я это понял и перестал стрелять, подпуская их поближе, хотя оставалось ещё полрожка. Вдруг вижу, крадутся ко мне. Я только прицелился, смотрю, и с другой стороны ползут, и у них я как на ладони. Всё, думаю, если пульну, хана мне. Мог я тогда прекратить все сегодняшние муки, мог! А вот бросил автомат и руки поднял.

Юрий молча слушал, тяжело глядя в пол, взял одиноко стоящий стакан и одним махом осушил его. Поморщился от явно не по-русски сделанной водки, медленно закурил и после минутного молчания произнёс:

– Вот что, Андрей, я знал, что ты мне расскажешь всё, как было, знал, и вот что я тебе скажу. Сначала, когда тебя не нашли ни среди живых, ни среди мёртвых, я проклинал нашу дружбу, проклинал тебя и себя за то, что считал тебя своим другом. Позже на дембеле, когда ещё долго горела душа после Афгана, я старался не вспоминать о тебе и надеялся, что ты подох уже где-нибудь вместе со своими новыми хозяевами. Потом, когда пришло твоё первое письмо, я был в бешенстве и порвал его, не читая. Когда ты пригласил меня к себе, я решил посмотреть, на что это ты променял нас с ребятами. А сейчас вот ты знаешь, – он постучал кулаком себе в грудь, – нет ничего. Мне жаль тебя. Я побуду здесь денёк – и всё, домой. А у тебя нет дома, не сможешь ты туда. Там мать твоя лежит, я прихожу к ней на могилку, присматриваю. Никто за ней не ухаживает. Ведь ты один у неё был.

Андрей закрыл лицо руками, лишь слышны были его слабый стон и всхлипывания:

– Ах, Юрка, Юрка, какой же я дурак! Что же я наделал тогда! С каким бы удовольствием я сейчас променял бы всё это, что бы хоть раз …

– Ну, хватит! – Юрий порывисто встал и быстрым шагом подошёл к большому окну, за которым уже стояла кромешная тьма. – Если бы тебе было на самом деле невтерпёж, давно бы купил билет, да сдался первому же менту в Шереметьево. Развесил нюни…

– Не могу. Сколько раз порывался, а не смог.

– Скажи лучше, не мог бросить машину свою шикарную, виллу эту двухэтажную, дороги чистые, да магазины барахлом набитые. – Он резко повернулся и, вперив в Андрея тяжёлый взгляд, продолжил, – Хотел бы вернуться – вернулся бы. Давно уже отсидел бы своё, да жил бы сейчас как человек с чистой совестью, а так… что за жизнь.