Юрий Бурчак-Находка - Россия – родина слонов!

Как-то раз делал уроки по математике. Ошибся что-то там с цифрой, взял резинку и давай стирать ошибку. Тёр, тёр, пока не протёр приличную дырку в тетради. Ну, бллин! Испугался, что наругают, глупый был. Оторвал кусочек бумажки, наслюнявил и заклеил дырку. Про клей, наверно, тогда ещё не в курсе был. Мамка, конечно, спалила меня с этой дыркой, это её сильно развеселило, смеялась, хватаясь за жирненькие бока. Наверно, сама такое в техникуме делала неоднократно. Это же надо, догадаться залепить дырку в тетради собственными соплями. Поучала меня: «Учись хорошо, сынок, тогда из тебя человек вырастет!» А я удивлялся – «Как это? Я и так человек». Ну, тупень был несусветный!

Летом отправили в пионерский лагерь. Назывался «Факел». Он и сейчас есть. Ни хрена хорошего не вышло. Две смены шёл дождь как оголтелый. Мать перемать, носа не высунуть. В Находке такая фигня в порядке вещей, зимой солнце палит, когда особо не нужно, а летом, сука, дождь как прорывает. Не дождь, так туман. Если бы не это говно, цены бы городу не было. Он ведь находится на широте Сочи.

В лагере у меня своровали замечательную вещицу – шикарный водяной пистолет, японский, кстати. Папаня притаранил с работы. Они там чинили корабли ФЕСКО, ну и выцыганил, наверно, у какого нибудь маримана. Я расстроился, само собой, второго такого пестика в этой стране не найти. В общем, о проклятом «Факеле» только одни негативные воспоминания остались.

Однажды сидим в беседке, то ли речёвку разучиваем, то ли другой какой-то лагерной фигнёй занимаемся. Чувствую – нестерпимая вонь накатила. Думаю: «На говно наступил, что ли?» Проверил подошвы. Нет, всё чисто. А говном несёт невообразимо. Да что такое, эй кто насрал!? В итоге всё прояснилось. У нас был хлопчик по фамилии Твердохлебов. Тоже застенчивый мальчик. Уж на что я скромный, а тот вообще полный тормоз. Короче, захотел Твердохлебов какать и постеснялся сказать вожатой, думал перетерпеть. Но в пионерских лагерях Советского Союза, как правило, хорошо кормили, в отличие от германских концентрационных. Поэтому у него клапан на заднице не выдержал давления навозной массы, и вся эта ерунда полезла наружу, источая страшную вонь.

Пидзец! Обосрался парень, в прямом смысле. Тупо навалил в штаны. И он хотел это скрыть, сидел себе, как ни в чём не бывало, обосраный и, бля, речёвку дурацкую учил. С выражением так читал, типа всё нормально! Без палева! Штирлиц хренов. Извините за маты, но как тут не матюкнуться. С тех пор у меня фамилия Твердохлебов ассоциируется с говном и вонью. Когда кто-то при мне упоминает твёрдый хлеб, я сразу вспоминаю этот стрёмный случай из моего детства. До сих пор картинка перед глазами: беседка, снаружи стена дождя, на скамейке сидит обосравшийся пацан с кислой рожей, а вокруг офигевшие все мы. Вполне отчётливо помню его лицо с родинкой на щеке. Вот никого не помню, ей богу. Ни лиц, ни фамилий. Его запомнил. В каком-то дальнем закоулке мозга. Что такое память? Удивительно! Сейчас стараюсь поменьше есть хлеба. Особенно твёрдого! И вообще, слово «факел» в каких то мрачных тонах воспринимается.

Вывод: когда хочешь срать – беги быстрей в сортир, чтобы чего не вышло.

Пока я в лагере наслаждался погодой и ароматами окружающей среды, родители получили новую хату. Батяня всего пару лет поработал на заводе и заработал квартиру. По советским меркам, очень удачный прорыв. Другие ждут десятки лет. Вот они, преимущества мужа, каменной стены. Мать особо не мыкалась по съёмным углам, как другие. Это была вполне себе замечательная двушка, хрущёвка конечно. Но, по тем временам это был шик. Это как если бы сейчас получили пентхаус с бассейном на крыше. Многие мои одноклассники жили в бараках, их тогда было в Находке тьма. Пакет услуг такой: вода в колонке на улице, отопление печное, дрова в сарае, туалет тоже на улице.

Чувствую, придётся снова про говно писать. Уж извините, постараюсь покороче.

5 Босс дерьма.

В те времена, во дворах, между бараками, стояли такие домики из неструганных досок, аккуратно побеленные извёсткой. Туда окрестный люд ходил какать. Этакие храмы испражнений. Когда подходишь к ним летом, стоит сумасшедшая вонь уже за много метров. Толстые, блестящие, зелёные мухи, по-своему даже красивые, роятся тучами вблизи, лакомятся, чем бог послал.

Весь кал собирался в здоровенную яму под домиком, и примерно раз в месяц приезжала спецмашина. Мы называли ее просто – «говновозка». Из неё выходил водитель, говновоз, и толкал толстый, весь испачканный говном, шланг в этот навозный бассейн. Шикарная была картина! Переполошившиеся мухи в бешенстве пытаются защитить свою собственность. Но куда там, разве осилить царя природы с его техническими достижениями. Директор шланга врубает насос, и кал с таким смачным, чавкающим звуком всасывается внутрь бочки. А вонь усилилась многократно, теперь уже за несколько десятков метров слезу вышибает. Говновозу хоть бы что, деловито шурует такими длинными загнутыми вилами, разбивает крупные образования для лучшего всасывания. Тряпочки подозрительные вытаскивает.

Есть такой фильм – «Сладкая женщина». Там героиня работает на конфетной фабрике, и от неё сладко пахло всегда, даже если она не на работе. Вот бы ей выйти замуж за такого парня. Они перебивали бы духан друг друга, в итоге запах никакой. А может быть наоборот, шибили и тем и другим, тоже неплохо.

Местных шпанюков этот процесс всегда почему-то очень интересовал. Мы собирались толпой и дразнили мужика. Кричали ему как дураки: «Говновоз, говновоз!» На большее фантазии не хватало. По-хорошему, здесь требуется какое-нибудь рифмованное четверостишие, но поэтов среди нас не оказалось. А если и были, то весь процесс откачки выглядел непоэтично, и наверно, слабо стимулировал говностихосложение.

Дяденька на нас не обращал внимания, добросовестно делал своё дело. Возможно, даже любимое дело. Профессионал! Покончив с процессом, складывал свой инструментарий в машину, кое-как очистив от налипшего кала. И на его перепачканном, с засохшей коркой говна, комбинезоне, появлялись новые пятна навозной жижи. Он садился, весь такой босс дерьма, в кабину, внутри тоже покрытую какашками. Кстати, когда вся эта хрень покрывается корочкой, то почти не воняет, он это знал. Когда фырча, тачка, тоже, естественно, покрытая диким слоем говна, выезжала со двора, мы радостно бежали за ней и кричали как кретины: «Говновоз! Говновоз!»

Как мало детворе надо для счастья!?

Мне вот сейчас стыдно стало… ей богу. И зачем мы так!? Человек просто делал свою работу. Нахрена мы это делали? Не понять. Я прошу прощения у всех говновозов мира. Всех тех, кто транспортирует его, перерабатывает, прочищает унитазы, канализационные трубы и прочее. Кланяюсь вам в ноги за ваш нелёгкий говённый труд. Кстати, я и сам отчасти говновоз. Гораздо позже, в море, работал четвёртым механиком, а он, кроме всего прочего, отвечает за исправное функционирование канализационной системы судна: унитазы там, фекальная цистерна и прочее дерьмо.