Владимир Колосков - Мидгард. Часть 1

«Нужно что-то делать, – мелькало в голове у Кормака, – иначе она умрет. Чертовы старухи».

– Есть новости от Бога? – Кормак тронул Хельмута за плечо.

– На всё воля…

– Приведи мне колдуна! – перебил причетника рыцарь. Если нет вестей из горнего мира, самое время дать шанс чернокнижнику.

– Нет, господин, вы должны положиться на мудрость бесконечного промысла, на… – начал без всякого пыла, что выдавало в нем скрываемое неверие, увещевать Хельмут, но рыцарь, почувствовав слабину причетчика, не удостоил его спора и, перебив, приказал:

– Привести мне его! Наслушался я и молитв, и заговоров! – сэр Кормак по привычке бросил руку к тому месту на поясе, где когда-то неизменно находил рукоять меча. Те времена покрылись серыми слоями уютной домашней пыли, глубоко спрятались за привычками завзятого домоседа, но в минуты отчаяния рука еще бросалась туда, в минувшее молодое, на поиски последней надежды и утешения. Меча на поясе не было, теперь его добродетель – не сила, а мудрость, и сэр Кормак добавил: – Не наш ли король Эдвин Нортумбрийский, которому я прихожусь отдаленным потомком, окрестил свою дочь, сначала принеся жертвы в честь ее рождения языческим богам?

– Это было, небось, лет шесть тысяч назад, – лениво ответил причетник. Он не знал ничего об этом историческом факте. Кормак иногда поражался, насколько темен оказывался Хельмут в истории, которую даже он, простой рыцарь, не читающий на латыни, худо-бедно изучил между охотами, выписывая мудреные книги из Кентербери. В этих случаях на память Кормаку приходили слова другого короля, Альфреда Великого, который очень резко отзывался о грамотности тогдашнего духовенства: «Мало было людей по эту сторону Хамбера, кто мог бы понять службу на английском языке или перевести написанное с латинского на английский. И думаю, что и за Хамбером таких было не слишком много». И ни одного такого грамотея не мог припомнить Альфред Великий к югу от Темзы. Так если с тех пор не многое изменилось к лучшему, то виноват в этом точно не он, нет: сэр Кормак тут ни при чем.

Хельмут не знал слов Альфреда Великого, однако знал, что теперь с Кормаком лучше не спорить. Если старый рыцарь хватался за воображаемый меч, который молодой Джон оставил в Акре на поживу сарацинам, дело может выйти боком. И простым охотничьим ножом Кормак в порыве яростного затмения расчихвостит за милую душу: не одного медведя свежевал. Сам Хельмут не боялся хозяйского гнева, они с рыцарем существовали как бы в разных ипостасях, как фигуры от разных игр. Хельмут и колдун стояли на доске шахматными ладьями разных цветов, а сэр Кормак залетел на чужое поле шальной игральной костью, поэтому настоящие играющие не обращали на него внимания, а если бы обратили, то наверняка смахнули бы подальше. Но Кормак ничего об этом не подозревал и под горячую руку мог схватиться нож или кочергу и нарушить далеко идущие планы причетника. Лучше держать рыцаря в холоде спокойствия, пока не будет слишком поздно. Хельмут покорно вздохнул, извинился перед небесным наставником за своего господина, но всякая власть от Бога, и он пошел в подвалы отыскивать того, кого требовал к себе хозяин замка.

Словно кочергу, Хельмут подхватил тяжкий молот, который всё это время стоял в углу. Когда Хельмут вставал на колени, чтобы вознести молитвы высшим силам, он ставил молот перед собой, поэтому могло показаться, что он молится молоту, в этом было что-то подозрительно языческое, хотя, скорее всего, простое совпадение.

С оружием в руках он удалился в сырые подземелья. Недолго ходил он, и вот перед Кормаком свалился в ноги хромой старик. Охромел он во время первой встречи с Хельмутом. Не жаловал причетник колдунов, а этот ему нужен был особо, вот и заехал он старику молотом в колено и, как беззащитное гнездо, разворотил хрупкий сустав.

– Ты умеешь облегчать роды? – спросил сэр Кормак у чернокнижника.

– Конечно, – ответил старик, пытаясь привстать на здоровой ноге, – но раньше надо бы начинать. До рассвета недолго, а у вашей дочери времени и того меньше.

– Не мели мне! – огрызнулся Кормак. – Если поможешь, отпущу. Если нет, на кобыле надвое разрежу. Берешься?

Колдун посмотрел в окно, вдохнул ноздрями воздух, перевел взгляд на Хельмута, поморщился от вида молота, но на семь бед один ответ, и ответ случится быстрее, чем думает Хельмут.

– Условия невыгодны, господин хозяин замка, – ответил колдун.

Кормак махнул Хельмуту, и тот отвесил колдуну такую оплеуху, что тот отлетел в камин. Со стоном колдун выскочил из пламени на здоровой ноге, прибивая голыми ладонями красные лепестки огня на затлевшей одежонке.

– А чего тебе еще ждать? Если откажешь, думаешь, медом напоят? Этого видел? – Кормак указал на Хельмута. – У него давно руки чешутся все косточки в тебе переломать, ребра через живот вытащить.

– Ждать мне, господин, есть чего, хоть и ожидание страшит меня не меньше ваших подземелий, – сообщил чернокнижник странное. – Но я согласен вам помочь. Отведите меня к нуждающейся женщине.

– Вытащишь ублюдка мертвым, останешься без головы, – отозвался с ложа Джон, – а вытащишь живым, всего лишь ногу отнимут, – добавил он и снова постучал культей по столу.

– Я запомню вашу шутку, господин сын хозяина замка, – ответил колдун.

– Если будет девочка, колдун, я подарю тебе свою здоровую ногу взамен перебитой! – пообещал Джон. Он уже ненавидел мальчика, который займет его место, но девочка или трупик любого пола его обрадуют.

– Это изменить не в моих силах, – пожал плечами колдун.

– Хорош трепаться, – Хельмут толкнул старика в спину.

Кормак и Хельмут подхватили старика и понесли в комнату. Спуститься по винтовой лестнице втроем оказалось нелегкой задачей.

– Как ты занес его сюда наверх? – спросил рыцарь у причетника, когда убедился, что три человека разом могут спускаться по лестнице только кубарем.

– На спине, – объяснил Хельмут.

– Ну так снеси его вниз, – Кормак исчез в темноте спуска, а Хельмут, бормоча проклятия, посадил старика на спину и затопал по ступеням.

Кормак широко распахнул перед слугой и пленником дверь, и колдун увидел роженицу. У ее раздвинутых ног стояли на коленях четыре старухи. У одной в руках был кубок с вином, у другой – Библия, у третьей – золотой, у четвертой – кинжал. Так повитухи младенца выманивали. Если пьяница будет, пойдет к вину, если священник – к Книге, воина привлечет блеск лезвия, скрягу и скопидома – золотой. Но ничто из верных бабушкиных средств не помогало, и ребенок уверенно сидел там, где по срокам ему быть не полагалось. Старухи обернулись на топот ног Хельмута, шамкающие рты раскрылись, готовясь изрыгать брань на посмевших нарушить неприкосновенность комнаты, но колдун опередил их: