Светлана Захарова - Догнать и причинить добро. Часть 1

– Ну, что ты распалился… – всё ещё шмыгая и утирая носик, начала говорить Белочка. – Ничего же страшного не произошло…

– Ничего страшного?! – вскипел Бельчонок. – Ничего страшного? Я, может, полжизни искал эту верёвку!

– Ведь это только качели… – пыталась успокоить друга Белочка.

– Всё утро я мечтал увидеть твои счастливые глаза, когда ты будешь кататься на этих качелях! – распалялся Бельчонок. – Всё! Конец мечте!

– Ничего страшного, всё наладится… – пыталась исправить ситуацию Белочка.

– Моей мечте – конец! И это ты называешь «ничего страшного»?!! – побагровев, передразнил Бельчонок Белочку.

Он решительно повернулся.

– Пойдём! – размахивая лапами, резко произнёс Бельчонок.

Белочка растерянно развела лапки и шмыгнула носом.

– Хотя, – повернув голову через плечо, с иронией произнёс Бельчонок, – можешь оставаться, если тебе так нравится!

Бельчонок ловко вспрыгнул на ветку берёзы.

– Ну, подожди… – крикнула вслед ему Белочка, пытаясь остановить друга.

Бельчонок, не оглядываясь, скрылся в зелёном просторе. Белочка сразу сникла. Она прижалась к травке, и снова горькие слёзы потекли из её глаз.

– Что случилось? – вынырнула из пруда бобровая парочка.

– Ты так горько плачешь… – посочувствовала Бобриха. – В чём дело?

Белочка закрыла мордочку лапками и, ничего не говоря, быстро шмыгнула по стволу в свою норку.

– Бельчонок её обидел, – ответил Зайчишка, наблюдавший за событиями из-под куста. – Мечты, видите ли, у него не сбылись!

– Сначала угрожал, потом топал ножками, размахивал лапками, – продолжал комментировать второй Зайчишка. – Довёл до слёз и ушёл.

– Хам! – крикнул первый Зайчишка как бы вдогонку Бельчонку. – Мы Белочку и без тебя все любим…

– Да, заварушка… – проговорил Бобр, и семейство исчезло в пруду.

На дереве тоже вовсю шло обсуждение.

– Вот-вот… – говорила Ворона. – Молодые, нахальные, что хотят, то и делают, никого не слушают! А ведь мы к ним с добром…

Ворона распалялась всё больше, но вдруг как будто что-то вспомнила, извинилась и улетела.

Кукушка рассуждала иначе, её возмутило поведение Сойки.

– Спокойствие ей подавай! Совсем в старости ум потеряла! – возбуждённо говорила Кукушка, обращаясь к Сойке. – Молодости, радости не помнишь… Вон до истерики Белочку довела!

Вокруг уже собралась стайка молодых бельчат.

– Мы вчера случайно ей шишкой по голове заехали! – выдвинул предположение один из бельчат. – Может, от этого и ум помутился?

Сорока ночевала на соседней ветке, и только она видела всё произошедшее с начала до конца. Ранним утром Сойка поделилась с ней своим несчастьем о том, что всю ночь болело повреждённое крыло из-за того, что какой-то сорванец выстрелил в него из рогатки.

«Странная штука жизнь! – подумала она. – Так хочется поддержать, пожалеть, посочувствовать… Может, предложить помощь? Вместе проще найти выход из ситуации…»

Сорока нахмурилась.

«Ну нет! – решительно заключила она, – меня никто не просит лезть в душу… Причинять добро – это не про меня!»

И полетела своей дорогой. Сойка понурила голову, на её глаза навернулись слёзы. Она собралась с духом, приподняла клюв и, тяжело взмахнув крылом, куда-то полетела.

Улетела Сойка далеко-далеко, в соседнюю рощу, чтобы никто не нашёл. Усевшись поудобнее, она расправила повреждённое крыло и тяжело вздохнула. «Все осуждают меня… а ведь я испугалась не за себя, а за Белочку! – со вздохом подумала Сойка. – Она вчера подвернула лапку, но не хотела говорить об этом своему другу. Только как об этом расскажешь? Ведь это не моя тайна!»

В это время Бельчонок грустил на ветке берёзы, склонившейся над лесной речушкой. Чуть покачиваясь, он молча наблюдал за быстро бегущей журчащей водой. В холодной воде отражался его грустный взгляд. Он хмурился от навязчивых мыслей, которые лезли ему в голову, и пытался поделиться ими с другом. Тот не мог ничего ответить и молчал. А Бельчонок задавал всё новые и новые вопросы.

– Какая муха укусила Сойку, – возбуждённо говорил он, – что она так разволновалась? Ведь ещё вчера мы выбирали с ней вместе место для качелей.

– Почему Белочка вдруг стала защищать Сойку? – с болью в голосе говорил он. – Ведь она знала, с каким трудом мне досталась эта верёвка!

– Почему Белочка не побежала вслед за мной, а осталась там? – сказал он, с трудом проглотив комок, подкативший к горлу. – А ведь я так хотел сделать её счастливой!

– И Заяц этот ещё… – продолжал Бельчонок. – «Мы её без тебя любим!»

Сорока знала ответы на все вопросы, но постеснялась вступить в разговор. Её об этом никто не просил! «Значит, не нужно оказывать помощь, – подумала Сорока, – она нужна только тогда, когда просят!» И она полетела своей дорогой!

Пролетая над соседней рощей, она увидела старую понуренную Сойку. Одинокая и поруганная, ни в чём не виноватая, она лечила на солнышке своё ноющее от долгого лёта крылышко.

Заметив знакомую Сороку, Сойка приветливо, но смущённо улыбнулась. «Сорока всё видела, всё знает! – с надеждой подумала Сойка, ожидая поддержки. – Хоть она мне посочувствует!»

Сорока собралась было подлететь поближе, ей очень хотелось поддержать Сойку, посетовать, рассказать о своих переживаниях…

«Но нет! – остановила сама себя Сорока. – Меня никто об этом не просит, и нечего лезть в чужие дела!»

Сделала вид, что её отвлёк шум за кустами, и полетела своей дорогой!

Сойка глубоко вздохнула, понимая, что поддержки ждать не стоит… Она уселась поудобнее на ветке, закрыв глаза, повернула голову навстречу поднимающемуся к зениту солнцу и улыбнулась, вспоминая раннее утро сегодняшнего дня, который так хорошо начинался…

…Сойка проснулась, как всегда, рано. С дерева, где она жила, было далеко видно всю округу. Первые лучики солнца только тронули линию горизонта, а через мгновение уверенно осветили небо. Начинался новый день.

Много раз Сойка наблюдала за этой картиной, и каждый раз её сердце наполнялось ликованием и волнением, пробуждалось желание стрекотать на весь лес от счастья.

Однако Сойка предпочла спуститься на несколько веток вниз, чтобы своей вознёй не потревожить свою любимую соседку Белочку. «Нужна тишина, – подумала Сойка. – Вчера, спасаясь от Куницы, Белочка вывихнула лапку. Лапка болела так сильно, что она смогла уснуть только к утру».