Любовь Кабардинская - Вера, Надежда, Любовь

– Стоять! Из кустов выскочили еще два милиционера, подошли к Любаше и объявили:

– Вы арестованы!

– За что? – Удивилась Габардинская.

– Разберемся в отделении. – Ответил военный.

Любаше надели на руки наручники и, запихнули в УАЗ, который стоял у входа в сквер. Прохожие горожане с огромным любопытством провожали взглядами синий милицейский «воронок».

В отделении милиции, следуя показаниям задержанной, было сделано несколько звонков по телефону: в паспортный стол, на ее работу и магазин «Тысяча мелочей». После чего военные начали через слово материться и совсем потеряли интерес к Любаше. Даже сняли наручники и извинились за задержание. Однако посидев в следственном кабинете еще с пол часа, Люба поняла, что она помешала милиции задержать настоящих преступников, которых они «пасли» долгое время, которые спрятали в трансформаторной будке ворованные вещи и которых, они, вероятно спугнули, когда задержали ее и проводили до машины. Военные посмеялись над собою и все, вместе с Любашей, вышли на порог заведения. Затем они направились к УАЗ, стоящему возле здания, и предложили Габардинской довезти ее до дома, если она не против. Люба не отказалась. Милиционеры довезли Любашу до самого дома. По дороге, один из мужчин всем говорил, что хочет пить. Поэтому когда подъехали к дому, Любаша предложила всем холодный, вкусный квас и пригласила их в дом. Когда они зашли во двор частного дома, Люба заметила, как метнулась к сараю свекровь, но не придала этому должного значения. И только когда представители власти напились кваса и ушли, из-за угла дома вышла бледная, вся трясущаяся от злости, разъяренная Лидия Петровна. Свекровь увидела УАЗ полный милиции, вспомнила обещание невестки насчет самогоноварения, увидела, что они заходят во двор, а остальное она додумала сама. Помчалась в сарай, где хранились запасы самогона с последнего семейного праздника, и все что, было, вылила в канализацию. Ненаказуемая теперь она смело пошла в дом, и что же? Эта, дрянь, невестка, напоила ментов квасом и все!

– Негодяйка, изощренная в издевательстве девчонка, так жестоко пощекотала нервы, нанесла урон семье таким, бесстыжим образом! – Негодовала свекровь, выговаривая невестке.

Ласковый ответ Любаши:

– Простите меня, просто не подумала об этом, да, и угрозу, сказанную в сердцах, давно забыла.

Еще больше взбесил Лидию Петровну. В конце, концов, доведенная до слез, Любаша закрылась в своей половине дома. Терпение у Любы кончилось, и она твердо решила, что надо забрать детей и уехать отсюда поскорее, вот только, что скажет муж? Вечером, когда все собрались дома, скандал вспыхнул с новой силой, а самым обидным было то, что ее Саша, справедливый и честный, не защищал ее. За три дня Габардинская рассчиталась на работе, купила билеты в Ашхабад, собрала вещи, забрала детей и уехала. Последним вопросом Любы к свекрови были слова:

– Вам не жалко своих внуков оставить без отца? – На что она ответила:

– Внуки будут еще, другие!

После встречи с матерью, мать и дочь проговорили до глубокой ночи. Но жизнь продолжается, время движется вперед и все, что свершается надо надеяться, что к лучшему. На третий день проживания в Ашхабаде, Любаша нашла работу, которая разрешила сразу две проблемы: дочь Юлия обеспечена садиком, а ее мама, интересной работой. Люба устроилась воспитательницей в круглосуточную группу детского комбината. Габардинская очень любила детей, и умело общалась с ними. В игровой комнате детского садика, она соорудила кукольный мини театр. В запасниках методического кабинета нашла наборы кукол к народным сказкам. И почти каждый день, перед детьми, разыгрывалось сказочное представление. Во время прогулки по территории садика, Люба «паровозиком» бегала вместе с детьми. Маршрут передвижения ею был обозначен остановками с необычными и смешными названиями, что-то вроде «Остров Робинзона», «Птичий базар», «Петрушкина арена» и тому подобное. Дети очень полюбили тетю Любу и в ответ, в знак благодарности, приносили ей из дома конфеты и любимые игрушки. В коридоре на личных ящичках детей, Любаша нарисовала забавные и яркие картинки, каждому индивидуальный рисунок, чтобы дети легко находили свой ящик. Заведующая комбинатом не могла нарадоваться на новенькую воспитательницу и сразу сделала ее своей любимицей. Если Люба просила что-то приобрести для садика краску или игрушки у начальницы, она охотно шла ей на встречу.

Да, с проживанием и работой у Любаши все сложилось, но в личной жизни, она была уверена, все наоборот разладилось. Длинными, темными, южными вечерами, Габардинская думала о муже: «Неужели все, и мы расстались навсегда, неужели действительно, как сказала его мать – внуки не проблема, будут новые». Очень хотелось увидеть мужа или хотя бы, поговорить с ним по телефону, но чувство обиды, внутренней гордости диктовало свои постулаты: «Если ты уступишь сейчас, все простишь и забудешь, то будешь уступать и прощать всегда». А этого Любаше делать не хотелось.

Однако, не прошла и третья неделя жизни беглецов в Ашхабаде, как однажды вечером раздался звонок, а за дверью с чемоданом стоял Александр Габардинский. Теперь течение по жизни изменилось в пользу Любаши. Так, как они проживали в квартире Любиной матери, Александры Сергеевны, то естественно дочь была идеалом, а зять клубком пороков. Постепенно стало понятно, что судьба вновь готовит им крутой поворот. Все шло к этому: и частые семейные ссоры, и нервозность, и личные дела каждого, которые странным образом, независимо от желаний их хозяев, переплетались. Молодые решают покинуть дом матери и свить свое гнездо подальше от своих родителей. Александр по переписке, получил почтовый вызов на работу в город Нижневартовск. Итак, в декабре 1978 года, вся семья в полном сборе, вылетела из Ашхабада в Тюмень.

Габардинские прилетели в Тюмень. Денег с собою взято в обрез, а тут еще непредвиденное обстоятельство – пурга. Самолет не летит день, два. В Аэропорту скопилось много народа, холодно, негде спать, нечего есть. Поняв, что не улететь и на третий день, к тому же, замерзнув основательно, Габардинские решаются уехать в гостиницу и остаться жить в городе Тюмени. Денег со сданных билетов должно хватить на две недели, а там, ну зачем же загадывать, жизнь покажет. В два часа ночи они подъехали на такси в гостинице «Восток». Машина уехала, пока они поднимались по ступенькам здания, и оказалось, что она закрыта вообще на ремонт. Ночь, мороз двадцать градусов, они одни в чужом городе с детьми и не души вокруг. Решили просто идти по улице с надеждой, что попадется какое-нибудь учреждение, куда их пустят, хотя бы погреться. Судьба оказалась к ним благосклонна, через пол квартала еще одна гостиница «Турист». Швейцар впускает семью в фойе. Администратор сжалилась над ними, и, несмотря на то, что свободных номеров не было, поселила их в актовом зале на сутки. Александр съездил в бюро трудоустройства, и к вечеру того же дня у них была своя комната в общежитии и работа. А устроились они на работу в УПТК «Союзтюменьводстрой», Саша водителем автобуса, а Любаша бухгалтером в контору. Коллектив пансиона подобрался дружный и веселый. Зимними вечерами мужчины в коридоре стучали в домино или играли в карты, поэтому, изредка слышалось кукареканье проигравшего. Женщины делились между собою рецептами домашней кухни. Одна крыша «бамовской» постройки соединила семьи семи национальностей, но никто и никогда не делал никаких различий между ними. Наоборот, все жили дружно, как дети одной семьи или люди одного народа. Случалась ссора в чьей-то семье, и все общежитие дружно мирило супругов. Наступал торжественный день и все кучно сидели за общим столом, разделяя радость юбиляра, именинника, или отмечая государственный праздник. Каждый привносил свои обычаи и традиции в общее дело и кухню. Например, молдаванин Жора и его жена, всегда стряпали к столу необычные котлеты, размером с голубиное яйцо, объясняя это тем, что зачем кусать котлеты и складывать на тарелке остатки, когда можно их целиком закидывать в рот. Шутки часто имели национальную окраску, типа того: «Почему молдаванин не ест соленые помидоры?» – Ответ: «Голова в банку не лезет», или вопросы «Армянскому радио»: