Сергей Ходосевич - Колдунья

Мертвый Василий лежал с перекошенным, от страха, лицом, сжимая в своем увесистом кулаке, расплавившийся, нательный крест.

Марыля, Олеся и Петро так и не дошли до него…

Когда колесо, выскочило из стога, обе девушки громко завизжали и бросились наутек. Петро поспешил за ними, считая себя единственным их защитником.

На берегу, где селяне отмечали Спас, уже никого не было. Дымились только кострища и задорная песня слышилась из глубины оврага:

З мяшка бяры бульбу

І пітайся пакрышку.

Можаш ёсць яе вароной

Іль у мундзіры запечонной.

Трам, там, там, тая-ра… рам,

Без бульбы худое нам!

По голосам сразу можно было догадаться, что горланят ее пасечник Юрась и дьяк Михайло.

Медовуху хлестать на пасеку идут! – предположил Петро и повел девушек на голос. Но когда они спустились в овраг и перед ними стал выбор идти на пасеку вдоль ручья налево или подниматься наверх в селище, то дрожащая и от страха, и от холодной росы, отбиваясь от комаров, Марыля, жалобно простонала: Может до дома… Все же ближе будет! Да и спокойнее… А то этот Михайло еще, как всегда уму разуму учить начнет. Мне так батьки для этого хватает!

Оксана промолчала, а Петр кивком головы согласился и они пошли по тропинке в село.

Перед самым домом Марыли Петро всхлипнул, роняя слезу и прошептал: Свинья- я последняя! Мне почти, как брат, дружок мой в чистом поле лежит… А я вот с вами бегу от этой нечисти… Стыдно!

Стыдно! – с укоризной в голосе парировала Марьяна- Страшно!!! Страшно, если твой и мой батьки узнают для чего мы полем пошли… Разве не знал, ты, для чего мы той дорогой пошли? Разве не ждал моих ласк и поцелуев, в одном из стогов… Ваське, правда с Олесей, того же не было бы. Она ж его за версту к себе не подпустила б, коли не ты. Разве ж я не знаю, что подруженька моя также по тебе сохнет, да только ждет, когда я тобой наиграюсь и погоню от себя в три шеи! Ну вот и дождалась, Олеся! Не нужен мне такой парубок, что нюни распускает…

Немного помолчав и сверкнув очами в темноте на обоих Марыля зло рассмеялась в полголоса и добавила: Если Василь живой, то сам до хаты придет. Не маленький!

А если мертвый, то нам всем молчать надо… Не были мы там и все! А то ведь и твой батька, Олеся, может подумать, что и ты Василю, кое что очень спелое, показать хотела! И тогда прощай, сын старосты!

Ну, ты и ведьма, Марыля! – змеей прошипела Олеся и побежала к своему дому. Петро еще долго стоял возле плетня Марылиной мазанки, проводив девицу взглядом, а потом сплюнул, чертыхнулся в ее адрес и тихо- тихо, едва волоча ноги, побрел к себе домой.

*. *. *

С утра, как только колокола местной церквушки, начали звонить к заутренней службе, небо затянуло черными тучами и вскоре полил, настоящий ливень, превратив все дороги в непроходимую хлябь. С небольшими перерывами, противный дождь капал с небес трое суток. Возле пасеки Юрася был вырыт крестьянами небольшой пруд. Именно в нем и обнаружил тело Василя старый пасечник и сразу сообщил старосте. Тот доложил местному помещику, а он через посыльного уже в соответствующие инстанции. Вскоре из города, на двух подводах приехали вооруженные жандармы и ссылаясь на показания местных крестьян, в том числе и Олеси с Марылей, увезли пасечника, что не лал в праздник хлопцам медовухи.

Больше его никто не видел в селище. Пасекой стал заниматься с того дня дьяк Михайло, что немедленно присоединил владенья Юрася к приходу и народ посудачив об этом с неделю, вскоре подзабыл о том случае. А между тем август, или как говорили здесь- серпень, быстро умчался и чаровница осень быстро окрасила природу в свои краски. И вместе с праздником урожая, что был неотъемлемой частью этой прекрасной поры подкатила и пора свадеб. И главной, самой красочной и богатой, среди всех остальных должна конечно де была стать свадьба Олеси со старшим сынком старосты Володимиром. После братьев- помещиков, ее отец Игнат был самым богатым из всех местных но считался человеком чрезмерно жестоким, но весьма щедрым на пьяную голову. Поэтому быть приглашенным на именно эту свадьбу, каждый житель считал своим долгом ибо знал… Стоит Игнату хлебнуть спиртного и из изверга, кем он был по трезвому, он моментом превращался в лучшего для всех кума, что готов с себя последнюю рубаху снять. Ничего и не для кого ему, с пьяной рожей, не жалко было. И как же не упустить такую возможность простолюдинам, хоть на капельку времени, не стать названным братом или сестрой, человеку, от коего зависило расположение к ним, самого помещика… А это, вы уж знаете, многое, что дать может… Даже волю! А что есть ее слаще!

И так, как народу хотело попасть на эту свадебку много, то и решил Игнат играть ее не дома, не в своем саду, а на том самом бережку большой реки. Два дня местные мастера) золотые руки колотили из досок столы и лавки, а бабы вышивали нитками, узоры на льяных скатертях.

Из Могилевского урочища были приглашены лучшие цимбалисты

И вот, когда все было готово к пятничному дню и многочисленные гости уже поднимали свои чарки за здоровье родителей из врат храма выехала, разукрашенная двойка пристяжных и под одобрительный гул толпы понеслась по широкому полю, поднимая клубы пыли, что видна была всем собравшимся за столами.

Возле кладбища, что было справа от поля лошади остановились и молодые вышли из повозки, чтобы в сопровождении дьяка, поклонились памяти давно почивших предков. А затем дьяк прыгнул в кибитку и погнал лошадей к месту пиршества. А жених поднял невесту на руки и понес тихим торжественным шагом.

Эх, не зря Белорусская свадьба (или «вяселле») – уникальный обряд, имеющий глубокий сакральный смысл. Ни одно действие во время свадьбы не было случайным, все этапы были тщательно выверены и продуманы, как в хорошем спектакле. Свадьба и была этаким народным спектаклем, театрализованным представлением, призванным принести счастье, лад и достаток в семью молодоженов. По традиции белорусский свадебный обряд проходил в три этапа: предсвадебный («запыты», сватовство, помолвка), сама свадьба и послесвадебный (пироги и «медовый месяц»). Существовали строгие временные рамки, когда торжество проводить запрещалось. Свадьбы не играли в период с 7 по 21 января, это время называлось «крывавыя вечары». Кроме того запрещалось жениться и выходить замуж во время постов. Самым лучшим временем для свадьбы считался конец лета – осень, сразу после уборки урожая. К оптимальным периодам относился и отрезок от Крещения до Масленицы – период зимнего мясоеда.

Подготовка к свадьбе сопровождалась большим количеством самых разных примет и суеверий. Даже в разрешенное время свадьба или сватовство могли сорваться. Например, сваты могли вернуться домой, если черная кошка перебежала им дорогу. Такая суеверность объяснялась страхом за счастливое будущее молодых, родным и близким хотелось, чтоб молодая семья жила в благополучии и достатке.