Анастасия Лисица - СЛОВОБЛУДИЕ

Что ведет человека к столпотворению?

На входе меня встретила «мимффеточка» с прожжёнными волосами, взглядами и чаевыми.

Оценив мой скромный вид свободного писателя, она произнесла:

– Бронировали?

– Нет.

– Пойдемте.

Усадив меня за скромный столик, она исчезла.

Через несколько минут подбежала миловидная азиаточка, испорченная морально и культурно, кинув мне чайканскую карту.

Она была бесподобна!

В карте я обнаружила зрелищные картинки, идеально подходящие для «НЕмясоеда», а также доброе, скромное вино,

привезенное кем-то на скорую руку.

Тут не было души, зато ощущался поток.

Напротив – масса столиков. Мне запомнились несколько: первый – состоящий из главаря и двух чаек, второй – из чайки

и главаря, а третий – лишь из чаек, прилетевших с длительного тренинга, столик этот кишел шампанским и противными

устрицами, окутанными в лед, которые уже протухли, ведь везти их муторно из утробы. Зато инстаграмная лента соберет море

лайков за кадр во время ужина.

Я присела, толпа оглянулась. Я улыбнулась. И понеслось.

Клик. Клик. Вспышки ослепляют. Клик, клик. Фильтры на фильтры.

Счастье наполняет зал, чайки пьянеют, бакланы дурнеют.

Кажется, скоро произойдет извержение.

ПОРА БЕЖАТЬ!

Я доедаю последний кусок, повсюду крики и музыка, которая убивает до глубины корней.

Я подставляю контактную карту, оплата проходит успешно. Мои ноги бегут сквозь пятницу, которую превратили в культ

«КИТАЙСКИХ дешевых башмаков на квадратном метре», и исчезаю.

А Чайкона ПРОДОЛЖАЕТ томить чаек в гремучем потоке, успешно наращивая обороты.

Прощай, столица!

Они назвали эту папку просто «Свадьба».

Ничего незаурядного тут не было.

Это было сделано, и точка.

А что потом?

Да какая разница.

Как к этому прийти? А этим inside они поделятся завтра, совершенно не осознавая собственных желаний.

Проф. фотосессия. Красивые слова и много амбиций на совместную жизнь.

Завтра все эти веселья наберут интерес у зевак, которые кликают своими пальцами от нечего делать, в пустоту,

бессознательно создавая важность своими физическими массами.

Просмотры, клики и комментарии – вот настоящие двигатели прогресса.

От рождения до смерти.

Лайки стимулируют рост.

Утро наступит быстро, она ещё не успела смыть с себя макияж, сделанный по выгодной скидке.

Он поставит галочку над важным пунктом, привитым ещё не осознанной семьей, которая следует подобным ритуалам

из поколения в поколение.

А разве можно по-другому?

Хм…

И вот все незнакомые гримасы сливаются в общем настроении, наступает тот самый прирост внимания, которого нам

не додали в детстве.

И оргазм.

Да, тот самый оргазм замещения человеческой пустоты. Он делает ещё один важный глоток горючего и смотрит в график

расходов. Затратно, но нужно.

Душу сдавливают нули, и он напрягается, но тамада орет в микрофон так, что трудно распознать собственные эмоции, а тем

более заметить страхи.

Она, кажется, не осознаёт ничего вообще. Какую роль играет ее тело и значимость в этих постоянных прямых эфирах

и одобрениях. Кто она?

Она далека от социальных сетей, но он так близок.

Где равновесие, куда нажимать.

Увы, ее этому не научили. Из установок она запомнила только одно: «Надо», «Надо выйти замуж». Твердили они, ненавидя

весь мужской род.

О господи, опять музыка, выбранная родней. Что это? Что делать теперь?

Она, словно манекен, повторяет за двоюродной тетушкой жениха. Как бы следует танцам, выбранным ими.

Но стеснение…

Реальность начинается!

Пьяный брат жениха берет ее за локоть и свистит:

– Давай. Танцуй.

На что она открывает свои глаза оленёнка и бьется в одобрении.

Танец беса обретает высоту.

Он наблюдает и снимает это в сториз.

Тем самым наполняя контент красными сердцами и смайликами.

Счастье бесконечности возбуждает виртуальную аудиторию.

Аудиторию, которая выбирает тебя.

Реальная толпа продолжает поедать оливье, салаты и пищу из женской диаспоры, которая больше всего требовала праздника.

Молодожены потерялись…

Счастье смешалось со свистом «Горько».

– НИЧЕГО. ПОТЕРПИ, И ЭТО ПРОЙДЁТ. ПОТОМ СДЕЛАЕМ ПРАЗДНИК ДЛЯ СЕБЯ, А ПОКА ПУСТЬ ВСЕ ЗНАЮТ, ЧТО МЫ ЕСТЬ.

–

Она кивает, и начинается медленный танец.

Но мама снова тут.

– Позвольте украсть жениха?

Куда? Зачем?

Она до сих пор не понимает.

Музыка раскрывается, раскрывается и счастье в лицах пьяных гостей. Марионетки продолжают играть важную роль. Сценарий

льётся рекой. Подарки начинаются.

Они стоят в центре внимания.

О Торт – О Бог!

– А кто съест больший кусок?

Тошнота. Но они едят, она, словно животное, открывает пасть до предела.

– Вуаля, я главный в семье!

Лучшая традиция масс! Аплодисменты!

Жужжание…

Кто-то на уши диктует им правила.

Идёт приём денег, путёвок на океан и подгузников. Дешевые сувениры с дорогими этикетками зашкаливают. Никакой

оригинальности, а лишь идеи из сети.

Пора спросить… А хотят ли они?

Некогда. Нужно уложиться по времени, ресторан не резиновый.

Снова обряд.

Церемонии, суеверия, лапша и правила сковали двух людей.

Тем самым подарив мнимую значимость и обработанные фото на память. Миссия выполнена.

Толпа довольна, пьяная!

А теперь можно продолжать жизнь, похожую на искусственное дыхание голосов извне.

«В сердце у каждого – своя Либитина».

«Плохая или хорошая – трудно понять, по каким критериям можно это оценивать», – думала она, наблюдая за тем, как толпа

умело следовала привычным обрядам – обрядам, которые людям навязали. Наверное, так легче – делать уже написанное.

Не надо думать – все решили за тебя. Не надо обсуждать это с покойником, учитывать его просьбы.

Последний кусок земли – от незнакомки с розовыми волосами, которую Анна видела впервые. Эта девушка явно не знала

покойника, но проливала слезы так, как не научат на курсах актерского мастерства. Кто пригласил ее?

Потом наступает новый «момент» суеты: люди единодушно начинают рыдать – словно дети, повторяя друг за другом.

«Осознают ли они, что случилось на самом деле? Или это очередная публичная, массовая постановка?» – прошептала Анна

себе под нос, продолжая наблюдать за толпой.

Вот выходит самая голосистая баба, с плечами дровосека, и начинает давать указания, в том числе родственникам.

Нет, ее не назначали на эту должность, она все решила сама. Кажется, лишь потому, что однажды жизнь ее «покрылась»

серостью, плесенью и банальной скукой. Она кричит на мужа параллельно, тем же тоном, переключаясь на всех остальных.