Александр Кузнецов - Арктическая одиссея

– Не дам. После такой продолжительной голодовки первое время есть надо очень мало. Иначе можно умереть.

Ночью одна собака перегрызла свой ремень и до отвала наелась. Утром мы увидели ее около своего мясного склада сильно раздувшуюся, с посоловевшими мутными глазами. Вскоре она издохла.

– Собака не волк, – сказал Данилыч, – тому такая процедура нипочем. Собаке, как и человеку, выходить из голода надо постепенно.

Теперь у нас осталось всего шесть собак: три кобелька и три сучки. Одна из них через месяц должна ощениться.

30 апреля.

Третий день как выходим из вынужденного голодания. За ужином мы поели почти досыта, и собак хорошо покормили. Настроение стало подниматься, и силы понемногу прибывают. Ледяное соседнее поле на юге сомкнулось с нашей льдиной, а напротив нас пока еще существует узкое клинообразное разводье. Утром здесь гуляла нерпа. Данилыч убил ее совсем близко от кромки льда и достал при помощи своей выброски. Это был самец весом около 60 килограмм. Как только нерпу вытащили на лед, Данилыч тут же под задним ластом, заменявшим хвост, вырезал ароматную железу. Если этого не сделать, то мясо будет отдавать керосином. Так бывает только у нерп-самцов.

Ближе к вечеру в просветы между облаками стало проглядывать солнце. Ветер утих. Погода налаживается. Тихо и спокойно кругом. Вокруг не заметно никаких признаков жизни, везде простирается унылая устрашающая пустыня льда и снега.

1 мая.

На материке сегодня отмечают большой весенний праздник. В Москве военный парад, ликующие шествия, демонстрации. А у нас… Да что говорить об этом, раз такое случилось с нами. Но и мы – несчастные пленники океана – тоже отпраздновали день 1 Мая. Пусть скромно, но отметили. Не пожалели бензина, на примусе отварили мясо медвежье, мясо нерпичье, печень нерпичью, язык медвежий. Котелок наш сравнительно небольшой, вместимостью 2,5 литра, так что пришлось делать две варки да еще чай приготовить.

Готовить Данилыч начал с 7 часов утра, и спустя два часа мы садились за праздничный стол. Выставили свой НЗ – бутылку спирта. Конечно, выпили немного, грамм двести на троих, и захмелели. Из закуски больше всего понравилась нерпичья печенка и язык медвежий. Если бы еще по кусочку хлеба – было бы совсем хорошо. Соскучились мы по хлебу.

Спели несколько песен. Мы с Виктором спели песню «На кораблях ходил, бывало, в плаванье». Данилыч ее не знал, но последние две строчки каждого куплета пел с нами. Интересно, как у нас получилось? Пели куплет песни:

Нет, не по мне краса в чужом окошечке,

В чужих краях бродил я много дней.

Но не оставил там души ни крошечки, ей-ей,

Она для милой Родины моей,

Она для милой Настеньки моей.

И вот когда повторяли последнюю строчку, каждый из нас вместо Настеньки вставил имя своей любимой. Я пропел: «Лидочки моей», Виктор – «Милочки моей», Данилыч– «Шурочки моей». Все трое рассмеялись. Тут Данилыч пояснил:

– Ваши Лидочка и Милочка вряд ли будут вас ждать, и вы их уже почти забыли, а моя Шурочка, жена моя, обязательно будет меня ждать. И я ее не забуду, а вы, парни, еще молоды, у вас еще будут милочки.

– Если не сгинем здесь, во льдах, – сказал Виктор.

– Не сгинем, – уверенно произнес Данилыч. – Не вешайте носы, парни. У меня нет большой тревоги на душе. Мы вернемся домой.

Я согласился с Данилычем, Виктор промолчал и задумался. Затем мы в сопровождении собак сделали небольшую прогулку на соседнюю льдину, которая полностью сомкнулась с нашей. Правда, Виктор дальше нашей льдины не пошел, он еще слаб. Вернувшись в палатку, он залег в спальный мешок и спал до ужина.

3 мая.

Убили еще одну нерпу на примкнувшей к нам льдине, у лунки. Здесь лед сравнительно молодой, и на нем с осени нерпы устраивают отдушины и поддерживают их все морозное время. В зимнее время лед быстро нарастает, и углубляются отдушины-лунки. У каждой нерпы имеется иногда несколько таких лунок. Зимой такие лунки служат морскому зверю для пополнения легких воздухом и для отдыха под ледяным куполом. Весной купол разрушается, и животные подолгу нежатся под солнцем на краю спасительной лунки. При опасной ситуации зверь моментально ныряет в лунку – и был таков, поэтому во время охоты на нерпу у лунки зверя надо бить наповал, при ранении он уходит под лед и там погибает.

Сегодня с перерывами светит солнце, но холодно. Максимальная температура днем –28 градусов, ночью ртутный столбик нашего термометра опускается до –35 градусов. Хотя какая сейчас ночь – сравнительно светло, по всему северному горизонту полыхает красновато-малиновая с золотистым отблеском заря.

Сейчас мы не голодаем, но пища архиоднообразная: мясо медвежье, мясо нерпичье. Был бы еще хлеб и сахар да картофель. Я уж не говорю об овощах и фруктах, которые и на полярной станции почти не ели, кроме квашеной капусты да сухого картофеля. За последние дни мы заметно окрепли, правда, Виктор поправляется медленно. Цинга у него вроде бы приостановилась, но десны продолжают кровоточить. У меня тоже кровоточат, когда чищу зубы. У Данилыча десны вроде в порядке, но он не чистит зубы.

Пока у нас в достатке чай и соль. Данилыч любит крепкий чай, и он прихватил с собой по пачке плиточного и индийского. Я об этом не знал и взял у повара еще пачку индийского чая. Не шикуем, но чай пьем, хотя и без сахара.

И соли прихватили килограммовую пачку, и бензин пока есть. Интересно с ним получилось. Начальник станции попросил механика найти емкость и снабдить нас бензином для примуса в дорогу. У механика подходящей емкости под рукой не оказалось. Он нашел небольшую 30-литровую железную бочку из-под подсолнечного масла и полностью заполнил ее горючим. Когда Данилыч узнал об этом, то отказался брать в дорогу лишнее горючее, дескать, нам и десяти литров хватило бы. Но механик отказался переливать бензин из большой емкости в малую. Берите, говорит, всю бочку, холодно будет – обогревайтесь бензином, он, дескать, и на льду горит. Ворчал каюр, но эту бочечку взял. И она нам пригодилась! На сегодняшний день у нас осталась почти половина бензина. Дрова-то мы уже использовали.

Мы очень похудели. Теперь одежда, и верхняя, и нижняя, висит на нас, как на скелетах. И, кажется, греет хуже.

Похолодало. Нас с Виктором донимает холод. Сейчас мы находимся в экстремальных условиях, и наши одежда и обувь негодны здесь. Одеты мы в полушубки и ватные брюки, обуты в унты, как у летчиков, на голове – ватные шапки-ушанки с кожаным покрытием. Данилыч экипирован словно чукча. На плечах – кухлянка, поверх кухлянки – камлейка, ватные брюки, на ногах – торбаса, на голове – меховая шапка. Его торбаса теплее наших унтов и значительно легче. Конечно, мы же не предполагали, что с нами подобное случится. На дорогу в пять-шесть дней такая одежда и обувь вроде и неплохи. Да что теперь говорить об этом.