Николай Шмагин - Куда уходит детство

Он обвёл ряды пионеров горящим взглядом, и они ответили:

– Всегда готовы!

Из репродуктора над стадионом разнеслась песня: «Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионеры – дети рабочих …»

Под эту песню классы один за другим замаршировали по беговой дорожке стадиона, делая круг почёта. На трибуне зааплодировали.

Ванька изо всех сил горнил, гордо шагая впереди своего пионерского отряда, но вот они прошли круг, и вышли на финишную прямую, перед трибунами; и тут горло у трубача пересохло, губы тоже, и вместо марша из горна раздались жалкие хриплые звуки.

Ванька растерялся и продолжал натужно хрипеть в горн, спотыкаясь, горя от стыда и позора. Шедший рядом с ним барабанщик Саня Борискин выручил товарища; он ещё громче застучал палочками по барабану и класс вполне сносно прошёл перед трибунами.

– Эх ты, простофиля, – похлопал его по спине Симак, когда они все сбились в кучку после марша. – Надо было перед трибунами стараться, как другие, а ты протрубил на другом конце поля, где никто не видит и не слышит, и сдох раньше времени, весь класс осрамил.

– Ничего не осрамил, – вступился за друга Васька. – Он для нас горнил, а не для трибун, понял?

– Молодец, Ваня, – похвалила его Люда Архангельская. – Ты за весь круг ни разу не остановился, даже не передохнул. Так не каждый может.

– Ладно, построились и в школу пора, на собрание, – Виктор Марков построил класс на правах председателя совета отряда и повёл в школу.

Ванька шагал рядом с товарищами и весело смотрел по сторонам, думая о том, «какие хорошие у него друзья, да и весь класс тоже замечательный».

В анька сидел за столом и учил уроки. Ему казалось, что он никогда не станет взрослым, а вот так всегда будет ходить в школу и затем дома за этим вот столом всегда учить уроки, которые никогда не кончатся.

Он посмотрел на гору учебников, на братика Вовку, который ему полагался в довесок к урокам, и уныло глянул в окно: по улице к дому шли мать с отцом.

Они улыбались друг другу, а отец тащил в руках большую коробку, стараясь не оступиться. Такое увидишь не каждый день, и Ванька бросился встречать родителей, Вовка не отставал от старшего брата.

Раздевшись и повесив пальто на вешалку, родители втащили коробку в комнату: раскрыв упаковку, отец достал из коробки радиолу и торжественно водрузил на стол, к стенке.

Воткнув вилку в розетку, включил радиолу: зажёгся зелёный огонёк индикатора. Покрутив ручку настройки, прибавил звук, и по комнате разнеслись волшебные мелодии вальса.

Ванька побросал учебники с тетрадями в портфель, тут уж не до уроков.

Вместе со взрослыми веселился и Вовка, даже мать сменила сердитое выражение лица на весёлое, и бойко хлопотала на кухне, напевая про себя.

Отец тоже был рад, трезв, и расположился на диване с Вовкой, наблюдая за Ванькой, который приник к радиоле, изучая её в деталях.

Вдруг Ванька бросился к портфелю и достал из него дневник:

– Я сегодня две пятёрки получил, по географии и по русскому, вот, поглядите, – отец с матерью не преминули посмотреть: мать придирчиво, не забыв и про предыдущие тройки, отец мельком, одобряюще.

Вскоре вся семья ужинала за столом. Вовка очень старался, подражая взрослым, но получалось у него пока ещё плохо.

– Я тут работёнку в церкви получил, иконы прописать. Заплатят хорошо, не сомневайся, – сообщил муж жене, опасаясь нового скандала, но на сей раз, жена была в хорошем расположении духа, и он успокоился, налегая на любимую жареную картошку с мясом…

На следующий день, по дороге домой, Антонина Ивановна зашла в магазин за продуктами, что на Комсомольской улице. Увидев её, продавщица заглянула в подсобку, и тут же оттуда вышла заведующая магазином.

Улыбаясь полным лицом, она пошла навстречу важному покупателю.

Антонина Ивановна оглядела полупустые прилавки, рядом томилась большая очередь в ожидании мяса, которое должны были вот-вот подвезти.

Мясник разложил на прилавке остатки прошлого завоза, но женщины в очереди не торопились брать эти кости, надеясь на лучшее.

– Антонина Ивановна, здравствуйте. Давненько вы у нас не были, – заведующая наконец-то пробралась к ней сквозь народ, всё так же улыбаясь радушной улыбкой.

Они поздоровались. Очередь недружелюбно косилась в их сторону.

– Да вот хотела мясом разжиться, мужиков-то своих надо кормить, – Антонина Ивановна снова оглядела кости на прилавке, очередь, и собралась, было, уходить, но заведующая подхватила её под локоть и пригласила пройти к ней в кабинет. Уже вдвоём они проделали обратный путь, за прилавок.

В подсобке мясник извлёк на свет божий свежее мясо, отрубил топором большой кусок, заведующая принесла завиток колбасы, сыр, завернула аккуратно в бумагу всё по отдельности.

– Приходится мясо придерживать, куда же остатки девать? Мне их продать надо, сами знаете, Антонина Ивановна, – объясняла заведующая, и Антонина Ивановна понимающе кивнула, рассчитываясь за покупки.

– Наверное, скоро и к нам с ревизией нагрянете, давно уже не были, – попыталась пошутить заведующая, кисло улыбнувшись.

– В этом квартале точно нет, ну а дальше видно будет, – успокоила Антонина Ивановна заведующую, и та облегчённо перевела дух.

– Но я вам этого не говорила. Кстати, скоро нас переводят на ночной режим, тогда не надо будет закрывать магазины на учёт днём. Придётся ночью работать, – вздохнула Антонина Ивановна, и заведующая сочувственно заохала, провожая её до выхода из магазина.

– Снегу-то намело, осторожнее по ступенечкам, – забеспокоилась она, выглядывая на улицу: – Заходите, не забывайте нас. Уж вам-то мы всегда рады, – напутствовала заведующая важную покупательницу, и та молча кивнула ей в ответ, направляясь к следующему магазину…

Нагружённая сумками, Антонина Ивановна добралась наконец-то до своей улицы, а вот и их дом, припорошенный свежевыпавшим снегом, родные окна с нарядными занавесками, крыльцо, сени, всё – она дома.

Положив сумки на кухонный стол, она разделась, сняла боты и прошла в комнату, где на полу разгорелся настоящий бой между её мужем и младшим сыном, играющими в солдатиков; возле каждого из них стояло по несколько солдатиков, слепленных из пластилина, и они по очереди сбивали их с ног шариком, тоже пластилиновым.

У отца получалось намного лучше и точнее, чем у сына и Вовка жалобно заревел, глядя на своё поверженное воинство и вошедшую мать.

– Как маленький ты, Николай, связался с младенцем, – она устало присела на стул, глядя на возбуждённого игрой мужа.

– Ничего, пусть привыкает к жизни. Крепче будет, верно, Вовка?

Вовка кивнул и подбежал к матери за утешением.

Отец быстро разобрал сумки и, отломив кус колбасы, стал жадно есть, не забыв и про хлеб. Вовка забыл про утешение и бросился к отцу за колбасой.