Екатерина Грицай - Падение Империи Гутенберга

Их часто сравнивали с химерами с известного собора во Франции, и, в принципе, сходство было. Но эти монстры казались даже ещё более древними, чем статуи собора средневековой постройки. Они были больше похожи на языческих идолов древности. В отличие от нижних этажей, которые ремонтировали чуть ли не каждые пять лет, опасаясь за витражи, маленькие чудища, вцепившиеся в карниз, сохранялись в своем первозданном виде уже лет пятьдесят. И никто ни разу не предлагал подновить их или подкрасить. Впечатление создавалось такое, что их стараются просто не замечать. Как будто обратить к ним взор – плохая примета. Если судить по выражению их странно человеческих морд, они были этому факту весьма недовольны и свирепо смотрели на проходящих внизу людей, как будто выбирали, на кого плюнуть.

В целом, если бы не вывеска, извещающая всех о том, что здание является книжным магазином, со стороны незнающий человек назвал бы его культовым сооружением, построенным некими малоизвестными религиозными фанатиками. Даже массивные ступени, ведущие к единственному входу внутрь, со стороны больше походили на подъём к месту жертвоприношения. Их было всего пять, но они были очень узкие – то ли из-за замысла архитектора, то ли из-за того, что тротуар в том месте был такой ширины, что в ряд могли пройти не больше трех человек, и широкие подходы к магазину строить было просто негде. Кроме узости, ступени были ещё и очень высокие – поневоле каждый, кто хотел войти в магазин, замедлял шаг перед тем, как начать подниматься, иначе с них можно было сорваться – это не раз случалось, особенно зимой. Со стороны казалось, что люди почтительно замирают перед тем, как войти в какой-нибудь собор.

Именно на монстрах остановил свой взгляд человек под навесом, и лицо его при этом постоянно менялось, выражая то неуверенность, то страх, то какую-то обречённую решимость.

В который раз за последние пять минут он посмотрел на уличные часы, висящие над его головой на столбе. Минутная стрелка долго стояла на одном месте, потом прыгнула на «12». Десять часов утра. Небольшая кучка людей, стоявшая у центрального входа в книжный, дёрнулась, сложила зонтики и всосалась внутрь – охрана открыла двери. Оторвавшись, наконец, от стены, мужчина втянул голову в плечи, сгорбился, тщетно пытаясь защититься таким образом от потоков дождя, перешёл узкую дорогу, всю забитую машинами, и оказался у магазина. С заметной неуверенностью он встал у стены и запрокинул голову вверх, рассматривая огромные окна и часто моргая, так как вода стала тут же заливать глаза. Поблескивавшие витражи «Империи Гутенберга», казалось, околдовали его.

Огромные витражные окна, которые всех так восхищали, находились довольно высоко от земли – их узкие подоконники были на уровне головы взрослого мужчины, и любоваться ими лучше всего было с противоположной стороны улицы. Если остановиться там и посмотреть прямо на фасад магазина, то можно было заметить, что слева направо по витражам читалась история появления книги в этом мире. Сюда приводили огромное количество экскурсий, и экскурсоводы давно зазубренным текстом рассказывали историю развития написания букв и иероглифов с целью передачи информации через написанное.

На первом витраже были изображены древние египтяне с пирамидами и сфинксом на заднем плане. Древние люди что-то записывали на свитках, стоя на берегу реки, заросшей папирусом. Над ними, протянув длинные тонкие руки к свиткам, как будто парила в небе одна из египетских богинь с головой львицы, над её головой был круглый диск, похожий на солнце. Картина напоминала древние изображения со стен египетских пирамид.

Второй витраж изображал средневековых монахов в феодальных декорациях, переписывавших толстые книги. Витраж был выполнен в стиле гобелена и производил бы более радостное впечатление, если бы не оранжевый с чёрным тон, в которых было выполнено всё изображение.

Витраж слева от входной двери показывал первый книгопечатный станок – рядом стояли его бородатые создатели и просматривали только что отпечатанный лист будущей книги. Типографский станок, стоявший перед ними, напоминал силуэт, как будто вырезанный из чёрной бумаги. Над людьми среди повторяющихся снова и снова узоров, похожих на колеса, расправила крылья большая красная птица, а внизу картины, как транспарант на демонстрации, справа налево тянулась надпись «Друкарь книг невиданных».

Справа от двери первые комсомольцы показывали книги толпе крестьян на фоне пашущих землю тракторов. Сверху этой картины была большая красная звезда, только опиралась она не на два луча, как обычно изображалось во всех книгах, а на один, из-за чего вид у нее был довольно странный.

Предпоследний витраж был самым страшным. Он изображал большой костёр, вокруг которого стояла толпа людей, державших руки в нацистском приветствии и кидавших книги в огонь. На заднем плане сквозь огонь хорошо просматривалась свастика. С этим витражом была связана череда скандалов, так как многие жители города считали, что она оскорбительна, и витраж необходимо снять. Или хотя бы замазать на нем оскорбляющий знак. Горожане заваливали жалобами местную управу и мэрию, но витраж пока никуда не делся, и никаких изменений на нём тоже заметно не было. Именно его чаще других витражей пытались разбить. Именно по нему стреляли из настоящего боевого оружия. Только он один привлекал к себе каждый день кучу туристов. А во всех буклетах, призывающих приезжих заглянуть в город, на всех сувенирах, фотография магазина была всегда с такого ракурса, чтобы было видно именно это изображение. Оно никого не оставляло равнодушным.

Последний, самый правый, витраж показывал современность – несколько человек, окружённых всевозможными компьютерами, ноутбуками и другими современными устройствами, но в руках они всё равно держали архаичные бумажные книги. Книжный магазин тем самым показывал, что книгу просто так не убьёшь. Никаким способом. Из всех витражей этот был единственным, который создали совсем недавно – буквально несколько лет назад. Раньше окно закрывал стальной лист, что под ним – никто не знал. Экскурсоводы на все вопросы отвечали, что первоначальное изображение было разбито вандалами, а на то, чтобы его реставрировать, собираются деньги. Деньги собирались уже лет сорок. Все привыкли к тому, что стальной щит никуда не убирается и стал как будто частью здания. У него даже было предназначение: половина щита была отдана под рекламу, на второй половине администрация магазина обычно вывешивала объявления обо всех проводимых мероприятиях. Убрали его внезапно и за один день, обнажив уже готовый витраж с компьютерами.

Читать дальше