Владислав Белов - За гранью. Мистическая повесть

Подлетела молодая женщина с зубной щёткой во рту. На вопрос, почему она не занимается уборкой, промямлила:

– Мне никто не говорил, Вера.

– Зина! В чём дело?

– Как это не говорила? – стала угрожающе кричать «желтолицая». – Ты что, шалава, в своем уме?! А список дежурства на моей кровати для чего висит? Надо было поинтересоваться…

– Я его смотрела два дня назад, – вынув щётку изо рта, стала пояснять женщина. – Моё дежурство должно быть завтра. А сегодня по списку – Валька Громова.

– Так я список тот вчера переделала, дура! Смотреть надо. Калинина-то у нас на больничном. Забыла?

– Я про другой список не знала.

– Вот теперь знай! Подходи и смотри чаще.

– Разобрались? – с иронией вмешалась Вера Николаевна. – Так. Зенькова, иди и начинай убирать камеру.

– А ты, Зина, теперь будешь лично мне сообщать фамилию дежурной и предупреждать остальных, кто следующий. Или тебе хочется самой поучаствовать в дежурстве?

– Ладно, пугать, Вера. Пуганая я, – злобно ответила «желтолицая» и отошла в сторону.

Через некоторое время в железной двери камеры откинулась небольшая прямоугольная заслонка, и раздался зычный голос полной женщины в белом халате:

– Завтрак, девочки. Быстро подходим по одному.

К окошку в двери сразу выстроилась очередь арестанток, шумно переговаривающихся между собой.

– Баландерша 2 2 Баландёрша – раздатчица пищи, на тюремном жаргоне – раздатчица баланды. сегодня Соня, – передавали женщины по цепочке в конец очереди. – Она может и лишнего подкинуть. Хорошая баба.

– Это у неё от настроения зависит, – ехидно и негромко заметила одна из них. – Как со своим мужиком не доспит, так и перестаёт докладывать лишнего.

– Да брось ты, Шурка! Ты что там у них свечку по ночам держишь? Участвующие в пересудах женщины рассмеялись.

К раздатчице без очереди подошла Вера Ивановна.

– Слушай, Сонь, – тихо обратилась она, – маляву 3 3 Малява – записка, письмо. не передашь в пятьдесят пятую? Тут у нас залётная появилась. Хотелось бы узнать, что за птичка.

– Ладно, давай. Баланды наложить?

– Наложи, наложи, милая. А за маляву – сочтёмся.

И Вера Ивановна отошла от окошка с полной миской и кружкой.

– Следующая! – скомандовала раздатчица.

После завтрака начался утренний обход. На этот раз его проводила другая женщина в военной форме. В отличие от первой проверяющей она, зайдя в камеру, начала молча ждать окончания построения. У подошедшей к ней дежурной негромко спросила:

– Всё в порядке?

– Да, гражданин инспектор.

– Хорошо. Встань в строй.

Затем прошлась вдоль строя арестанток и вернулась на середину камеры.

– Калинина Зоя Ивановна, – стала читать она, раскрыв синюю папку, которую держала в руке.

– Я, – откликнулась н азванная.

– До обеда вас вызовет заместитель начальника СИЗО, Краснов Юрий Геннадиевич.

– Завьялова Елена Павловна.

Молчание.

– Кто Завьялова?

– Я, – опомнилась Елена.

– Во-первых, советую ознакомиться с правилами поведения в СИЗО, чтобы знать о распорядке дня и ваших обязанностях, связанных с содержанием под стражей. Всё это изложено на доске, прикреплённой на стене камеры.

– Извините. Я обязательно это сделаю.

– Во-вторых, гражданка Завьялова, до обеда у вас должна состояться встреча с адвокатом Козловым Владимиром Владимировичем. И, в-третьих. Во второй половине дня вас приглашает следователь Федосеев Николай Васильевич.

– Нестерова Александра Дмитриевна…

Дальше Елена уже не слушала. Её мысли сосредоточились на предстоящих встречах с адвокатом и следователем. Она уселась на откидную скамейку возле своей кровати и стала со страхом ждать вызова.

Адвокат оказался мужчиной невысокого роста, худощавый и очень напоминающий собой известного на весь мир миллиардера Березовского. Сходство было такое, что Елена остолбенела. После того, как пригласивший представился и предложил сесть за стол, она стала внимательно разглядывать его лицо. Ей захотелось понять, в какой мере схож этот человек с известным и примелькавшимся на телевизионных экранах английским затворником.

Да, сходство было полное! Такие же редкие над лысиной и немного вьющиеся чёрные волосы, торчащие с двух сторон, как маленькие рожки; большие тёмные глаза и удлинённое лицо с проступающей, хотя и побритой, синеватой щетиной. Нос был так же длинноват и немного изогнут. Под ним ярко выделялись на бледной коже лица красные губы, оттенённые совершенно ровными жемчужными зубами. На первый взгляд интеллигентное лицо адвоката производило приятное впечатление. Однако, как только он начал говорить, мимика лица, ловкие жесты рук и кошачья лёгкость всего тела вызывали какое-то странное ощущение раздвоенности. Даже, когда адвокат улыбался, нечто скрытое, цепкое и, возможно, жестокое оставалось отражаться в неуловимом блеске его пронзительного взгляда.

– Я вижу, Елена Павловна, что вы меня не слушаете. Моё лицо вам кого-то напоминает?

– Нет, – спохватилась она и густо покраснела.

– Вы не первая. Иногда в такси еду и чувствую, что водитель как-то странно посматривает. Даю за проезд – не берет. Мало, спрашиваю. Нет, говорит, Борис Абрамович. С таких знаменитых людей, как вы, деньги не беру. Ну, что тут поделаешь?! Кидаю на сидение стодолларовую купюру и выхожу. За известность, простите, за сходство приходиться платить.

Итак, дорогая Елена Павловна, для начала нам следует обязательно найти общий язык. Вы должны полностью мне довериться и рассказать как на духу обо всём, что произошло. Иначе, я не смогу вам помочь. Кстати, не надо бояться прослушивания. Это запрещено законом.

Елена недоверчиво посмотрела на застеклённое окошко, за которым сидели люди в военной форме.

– Да! – развел руками адвокат, – наблюдать за нами они имеют право.

Молчание продолжилось.

– Ну, хорошо. Давайте я сам буду задавать вопросы, а вам придётся только отвечать на них. Договорились?

Елена кивнула головой, стараясь не отрывать глаз от окошка.

– Я уже знаю содержание протокола, проведённого дознавателями на предварительном допросе. Там вы сознаётесь, что убили своего сына, Завьялова Сергея Андреевича, кухонным ножом в присутствии его девушки, которая, кстати, беременна от него. Мотив такого неординарного убийства вы не указываете. Правильно?

Елена продолжала молчать, а затем тихо сказала:

– Я его не убивала. Там меня били и грозились сделать ещё хуже, если не подпишу бумагу.

– Так, так, – знакомая картина. Завтра пройдёте медицинское обследование, и, если на теле что-либо обнаружится, подтверждающее ваши слова, мы сможем подать протест, и тогда протокол допроса станет недействительным. Ну а все-таки, кто же, по вашему мнению, мог убить сына и за что?