Альберт Ворон - Женские грёзы

Наталья сама прониклась и успела расстроиться, когда та обняла со всей душой. В ней чувствовалось не просто грусть, но и тоска, разочарование, страх и беспамятство. Было чувство, будто Олеся была лишь чей-то деревянной куклой, и кто-то постоянно дёргал за ниточки, заранее совершая ход событий. Так стало жалко подругу, что Наталья не могла отпустить её, а лишь продолжала обнимать. Обнимала и гладила её спину, обнимала и гладила её спину… Таким образом Олеся успокоилась. Когда обе посмотрели друг на друга, у них возникло дикое желание поцеловаться. Наталья не могла это сделать первой из-за того, что она была серьёзной. Да и не хотела верить, что могла быть лесбиянкой. Вот Олеся, напротив, хотела острых ощущений. Но кто-то всегда бывал против этого. Во всех желаниях найдутся те, кого не устроит способ их осуществления. Поэтому они просто смотрели друг на друга и улыбались.

Олеся всё же сделала первый шаг и погладила лицо Натальи. Взяв её за руку, поцеловала. Наталья не была из робких и стеснительных. Посмотрела в глаза подруги, что имели цвет морской волны, сперва не могла погладить её лицо в ответ, но позже, закрыв дверь, оттолкнула к стене, сняла с себя халат и выбросив на пол, начала целовать. Олеся сама целовала её в губы, держась за талию. Целовала не только губы подруги, но и медленно опускалась ниже подбородка, одновременно проводя языком по шее. Поцеловав шею, губами обхватила кожу на её груди и начала отсасывать. Наталья, откинув голову назад, наслаждалась. Когда Олеся начала сильнее отсасывать её кожу, резко задрожала и отскочила в сторону.

– Что такое? Я что-то не то сделала? – обиженно спросила Олеся.

– Нет, что ты, всё хорошо. Просто не нужно мне оставлять засосы.

– Извини, – опустив глаза, ответила Олеся. Она не могла шелохнуться, а стояла, как памятник, застыв на месте.

Наталья поняла, что у Олеси проблемы, но не думала, что подруга могла быть такой извращённой и имела лесбийские наклонности. Она сама не являлась таковой, но и не могла отказать своей подруге. Как быть, Наталья не понимала. Так запуталась, что не знала, кто же ей нравился: Динар, либо Вениамин?! А теперь пришла ещё одна напасть в виде подруги. А ведь самое страшное, что ей всё понравилось.

Олеся быстро надела правый сапог, стала застёгивать молнию. Наталья не собиралась останавливать подругу и не хотела удерживать (хотя в голове была мысль остановить, снять с неё толстовку и оттолкнуть на кровать. Но не собиралась этого делать).

– Спасибо за всё. Мне стало как-то лучше. Особенно от поцелуев и прикосновений твоих нежных ручек, – с милой и едва виднеющийся улыбкой ответила Олеся.

Наталья не хотела её отпускать, поэтому перегородила дверь, чтобы Олеся не могла выйти. Та удивлённо посмотрела на неё.

– Ты никуда не пойдёшь. Сейчас сделаю кофе и обо всём поговорим. А пока разувайся и проходи на кухню.

Олеся неспешно стала расстёгивать молнию на своих сапогах. Положив их возле обуви Натальи, медленно пошла в сторону кухни. Там хозяйка варила кофе и постоянно возилась у плиты. Олесе ничего не оставалось, как просто пойти в ванную комнату, чтобы сполоснуть руки.

– Ты там скоро? Кофе уже готов, – прокричала Наталья в сторону коридора. – Давай сюда, пока он не остыл. Тебе что приготовить на завтрак? Яичницу или кашу?

Олеся была очень голодна, всё-таки целый день шлялась по городу. Но ей было очень неудобно просить у подруги, чтобы она приготовила ей кашу. Как-то совсем неудобно было. Думала, будто была её дочерью. Даже если так, то она всё равно считала Наталью не просто подругой, а своей любимой и почти родной сестрой (даже если таковой и не являлась).

– Нет, спасибо. Я не голодна, – прокричала в ответ и закрыла глаза, сморщив лоб, дожидалась ответа от подруги. Но его как назло не последовал. Возможно, она могла просто обидеться из-за её отказа.

Выйдя из ванны, вошла на кухню и присела за круглый стул. Перед ней стоял огромный, просторный, белый округлённый стол (как во времена короля Артура), а стулья были маленькими, без спинки. Как было видно, стол можно разобрать и заново собрать, что с лёгкостью превращался в квадрат. Интересная технология этого стола, ведь окружность невозможно сделать квадратом – там не было углов. Но всё же Олеся не стала слишком заморачиваться по этому поводу, а лишь посмотрела на обстановку. Перед ней стояла кухонная гарнитура коричневого цвета. Кругом ящики, стеклянные дверцы, где можно было разглядеть сахарницу, кофейные и чайные наборы, салатницы, салфетки розового цвета. А в другом месте хранились конфеты, печенья, хлебница с несколькими кусками белого хлеба, а в другой хлебнице – ломоть чёрного и кукурузного. На окне висел прозрачный тюль, откуда можно увидеть уличные фонари, две большие берёзы, что росли возле дома, детскую площадку и огромный грибок, внутри которого была песочница. На площадке стояли две женщины, а возле них гуляла третья с ребёнком, вперёд толкая коляску. В песочнице играли несколько маленьких девочек годиков три-четыре. Сегодняшний дождь никому не помешал погулять на улице. Как он прекратился, все вышли подышать свежим воздухом. Народу было немного, но все они были весёлыми, и бодрыми, и счастливыми.

– Что у тебя за дела? Что с тобой? – Наталья прервала мысли Олеси.

Олеся посмотрела на свою подругу. Ей было очень горько и обидно, когда видела счастливое лицо подруги (пусть и усталое, и измождённое, и больное). У неё был сын Виктор, кто был всегда рядом с мамой. Кто мог сильно и взаимно любить её. А ещё этот Динар, что повторно решил жениться на ней…

– Ты здесь? – щелчком пальцев привела Олесю в чувство. – Ты где? Ты рядом со мной?

– А? – проговорила Олеся.

– Что с тобой? – подавая чашку с кофе, спросила Наталья.

– Мне Александр изменил. Знаешь, он ещё в один день пришёл пьяным. Был таким ужасным, мерзким, противным и вёл себя, как настоящая свинья. Лежал на полу и кашлял, блевал. Он сам был в своей же блевотине, – с таким чувством она рассказывала, что сама была готова в это поверить и представить эту самую ужасающую картину семейного быта.

Наталья с сочувствием посмотрела на подругу. Она не знала, что же ей ответить, ведь сама была в такой же ситуации, когда уличила своего ещё тогда мужа (естественно, это был Динар) в измене. В тот вечер Наталья вернулась сама не своя (работа её в могилу чуть не свела). Усталость, разбитость, ещё и постоянный токсикоз (беременна Виктором, шесть недель). А тут такая «радость» в виде измены мужа. До того расстроенная Наталья, стала свирепее любого злого и агрессивного животного. Выгнав эту стерву, что успела захомутать Динара, заодно выгнала и его. Простила лишь в тот момент, когда осознала, что не справится одна со всем этим. Но недолго продлилась их якобы идиллия любви ради сына – Динар снова изменил с очередной пассией из своего рабочего коллектива. Вот тогда-то лопнуло терпение женщины, тут и выгнала его со всеми вещами. Конечно, он много раз перед ней извинялся, устраивал сюрпризы, подкарауливал, когда возвращалась с работы. Даже его мама Анита Вячеславовна Гречова встревала и пыталась угрозами запугать Наталью, защищая своего якобы праведного сына. Свекровь не хотела верить, что сын изменял своей жене, пока та была на работе. А как известно, Динар работал на заводе, где был обычным токарем (пока его не повысили и не стал начальником токарного цеха).