Александр Шляпин - ОХОТА НА ЦИКЛОПА

– Ты что Васильевич, экспертом заделался? А может это бледные поганки с луком порей в машинном масле «Шел»? – подколол эксперт Селезнева.

– Я Василий Михайлович, как тот чукча – что вижу, о том и пишу. А я вижу маринованные грибы! Вижу водку! Вижу жареную картошку и понимаю, что здесь ужинали и беседовали два человека. Приятно беседовали… Выпивали вкусную водовку, закусывали её вкусными грибочками с постным маслом… А потом неизвестный, вытащил ствол, и хлоп – убил Александра Петровича одним выстрелом прямо в лоб. Просто так – хлоп и убил! Убил, отставного майора Афанасьева: афганца и героя… Убил председателя поискового объединения. Убила собака дикая, моего друга, а мне вот вместо того, чтобы думать приходится писать про жареную картошку. Про эти сраные опята, которые я с ним собирал вот этими руками, – завелся Селезнев. Иван, расстроенный убийством друга начал набирать обороты. Чтобы успокоиться, он достал сигарету и, несколько раз нервно чиркнув зажигалкой, закурил.

– Петроченков, этот труп еще вчера был моим закадычным другом! Я знал его с детства. Я на флот ушел, а он в армию. Он в афгане воевал, а я ходил в дальние походы. Он майор запаса, а я еще капитан полиции. Через два года мне уходить на пенсию, а я, как был капитан, так капитаном и умру. А сейчас Петроченко, здесь на полу лежит мой друг с дыркой в голове, и я не знаю пока кто, и за что его убили. За что можно убить человека, если он никому кроме добра ничего не делал? Он по лесам, полям и болотам искал бойцов погибших во время войны. Он восстанавливал имена героев! И что за это его надо было убивать? Что за день сегодня такой? Яйца с утра обварил чаем, теперь еще друга убили! Кто мне скажет, за какие грехи мне выпали такие испытания?

– Это Иван Васильевич, наверное, магнитные бури, – тихо сказал Петроченков, собирая улики в целлофановые пакетики. – Вот, к примеру, если мне приснился сон, что я с кем—то занимаюсь сексом, значит хоть из дома не выходи вообще. Бери бюллетень и сиди, жди неприятность. И то все равно, что—то поганое, но обязательно случится. Ты вот Иван себе яйца чаем обжег, это явно был тебе знак, что будет какая— то неприятность. Вот она и случилась…

– А мне товарищ капитан, если говно приснится, то это всегда к деньгам. Или зарплата или на улице просто так найду, – сказал старший лейтенант Щеглов. – Это точно, к бабке не ходи. Несколько раз проверял…

– Так мужики, что расслабились. Работаем дальше.

Иван Васильевич продолжил диктовать описание места преступления, а в эту минуту все улики и образы вещьдоков, он как бы вкладывал в маленькие ящички своего мозгового секретера. После, как все оперативные действия будут закончены, он включит свой мозговой компьютер и, начнет по крупицам выстраивать логическую цепочку преступления. Иван ходил по комнате, монотонно читая, как по заученному текст описания места преступления, который должен был войти в уголовное дело. Это было нужно, и он всегда делал это с максимальной щепетильностью, чтобы потом не искать в деле нужных деталей и не возвращаться на линию старта снова.

Покойный отставной майор Афанасьев, жил один: Его жена Ольга, несколько лет назад ушла от него. Она просто не выдержала его многомесячных командировок и эту грязь времен минувшей войны, которую он тащил в дом. Друзья поисковики, его одноклубники, все внесли в семейный раздор свою лепту. С каждого рейда они заполняли дом трофеями, и тот начинал напоминать склад металлолома или разоренный некрополь. Во всех углах, на всех полках, лежали ржавые фронтовые раритеты. Александр Петрович в делах поиска, как и Иван Селезнев, был настоящий профи, и эта особенность к поисковому делу объединяла их вместе. Только капитан Селезнев искал преступников, а Афанасьев искал эхо прошедшей войны.

– Ты Михалыч, все тут осмотрел? – спросил Селезнев, копошащегося возле трупа эксперта.

– Да, заканчиваю…

Иван вновь достал пачку «ЛД» и закурил. Он, по привычки прищурив глаза, еще раз он внимательно осмотрел комнату. Несколько раз затянувшись, он подошел к тумбочке, на которой стоял добрый старый ламповый «Электрон – 716» львовского завода. Присев Иван выдвинул ящик. Он знал, что тот наполнен ржавыми раритетами. Иван раньше не понимал: на хрена Афанасьеву все это, до тех пор, пока не увидел собственными глазами, с какой благодарностью смотрели на него люди, когда он отдавал им ржавые часы погибшего деда. Каждый предмет в его доме имел свою судьбу и своего хозяина. Хоть и был он ржавый, но до сих пор хранил о нем тепло и память.

– Михалыч, а ты «Парабеллум» видел?

– Фигня, рухлядь, – ответил Петроченков, не отрываясь от дела, – восстановлению не подлежит…

– А что у нас в районе и отремонтировать некому? Может не перевелись еще на земле русской умельцы? – спросил Иван, и бросил ржавый немецкий ствол обратно в ящик. – А, представь Щегол, сколько из него нашего народа было побито – мама не горюй! А сейчас он раритет – мать его— музэйный экспонат!

– Месяц надо в тормозной жидкости отмачивать, – сказал старший лейтенант Щеглов.– Я когда— то на своем огороде пистолет ТТ нашел, так тоже долго в тормозухе держал, пока он шевелиться не начал. И знаете Иван Васильевич— расшевелил я его. Можно было даже разобрать…

– И что пострелял, наверное, – спросил капитан Селезнев?

– Ага, пострелял – постреляешь с таким раритетом. Там, проржавело все! Сдал через свою бабку в РОВД, как пол закону утилизированный огнестрел, так она за него хоть к пенсии 200 рублей получила. Один хрен на переплавку…

– Я Сергей, обязан доложить подполковнику Якимову, что ты, используешь служебное положение в целях личного обогащения. Навалим тебе срок Щеглов, и поедешь в Нижний Тагил этапом чашечки для мороженого штамповать. Это же надо, на целых 200 рублей государство объегорил! – сказал Селезнев шутя, отходя от шока. —Ты Вася, хоть установил из чего стреляли в Афанасьева? – обратил он свое внимание на эксперта.

– Ну, Васильевич, судя по гильзе, это или Вальтер, или бельгийский Браунинг «Хайпауэр». Гильза, как у нас говорят РР 9Х19 «Luger», – сказал эксперт, рассматривая через лупу лицо Ивана.

– Это что от «Шмайсера» что ли?

– Не от «Шмайсера», а от «Парабеллума» – стандартный девяти миллиметровый патрон принятый как РР— 19. 19 мм это длинна гильзы, был принят на вооружение Германии в 1907 году для пистолета «Р— 07» Борхарда Люгера.

– Я в детстве такими патрончиками забавлялся. У нас их тут валялось, словно шелухи от семечек.

Эксперт сложил аккуратно свой кейс и присев за стол, сказал:

– Слушай Селезнев, пора, наверное, заканчивать. Где прокурор, черт возьми. Я тебе через пару дней все опишу тебе в заключении. Только прошу, в эти дни не мешай мне работать, быстрее не будет. С пальчиками, как я и предполагал все чисто, как в операционной. Никаких следов. Даже хозяйские и те тщательно стерты, – сказал уныло Михалыч, рассматривая через лупу стакан.