Александр Шляпин - ОХОТА НА ЦИКЛОПА

© Александр Шляпин, 2019

ISBN 978-5-4474-9836-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

…все приметы говорили, что день будет неудачным. Завтракая, Иван Селезнев, потянулся за маслом и случайно локтем зацепил чашку с чаем. Она перевернулась и горячий чай плюхнулся ему на семейные трусы.

– Собака дикая! Ой, как же мне больно, – взвыл Селезнев, словно раненый вепрь. Он вскочил из— за стола, и запрыгал по кухне, оттягивая резинку, чтобы придать обожженному месту приток воздуха.

– Трусы чистые там! На веревке в ванной висят, – сказала спокойно, его жена Анюта.

Она давно смирилась с тем, что её муж был каким— то семейным недоразумением. Не смотря на то, что он работал в районном отделе полиции сыскарем и считал себя профессионалом, в простой жизни это был большой ребенок, который встал на путь постижения науки бытия.

– А ты, знаешь, что я себе ошпарил? – крикнул он через открытую дверь.

– Что же ты Селезнев, мог такое ошпарить, чего я не знаю, – спросила Анюта. – Неужели у тебя там, еще что— то осталось? Поверь, для меня это новость…

– А ты, что Анька, сомневаешься?

– А ты, мне не оставил выбора в этом не сомневаться? Я уже месяц слышу только одно: – «отстань, я устал». Это Бог, наказал тебя за то, что ты не умеешь пользоваться тем, что он тебе дал, – с ехидством сказала Анюта, продолжая трапезу.

– А вдруг у меня ожог второй степени? – иронично спросил Иван, присаживаясь рядом. – Мне почему— то чертовски больно… Потом пойдут водянистые пузыри… Потом они лопнут и…

– Потом он отвалится, -ехидно сказала жена. -Рот не надо было разевать, – перебила она, – Я вообще удивляюсь, как ты, служил на флоте? Ты Ваня, даже по земле ходишь, как пьяный. Тебя, почему— то всю жизнь болтает…

– Это потому, что я постоянно работаю мозгом. Я анализирую и логически подчиняю себе ситуацию.

– Лучше бы ты, работал тем, что обварил себе, – сказала Анюта, и встав из— за стола, швырнула Селезневу на колени льняное полотенце.

Селезнев улыбнулся, и, уже забыв о пролитом на яйца чае, с головой ушел в смакование «Геркулеса», который Анька варила ему каждое утро, опасаясь за его здоровье.

Весть о смерти отставного майора Афанасьева, ударила по голове, словно обухом. Селезнев во главе опергруппы прикатил на место вызова уже через пять минут, благо городок был маленький и добраться до самого дальнего закоулка хватало не более десяти минут.

– Ой, какое у нас горе Иван Васильевич… Александра Петровича убили. Там ужас что творится…

Сердце Ивана оборвалось. До последнего момента он думал, что это ошибка, но это была реальность, от которой было не уйти. Он лично знал отставного майора Афанасьева. Было трудно предположить, что этот тихий и добропорядочный верующий в Бога человек мог кому— то перейти дорогу или что еще хуже, стать объектом преступного посягательства.

Что случилось Клавдия Михайловна, – спросил Селезнев, проходя в дом.

– Ну, я как обычно молоко принесла майору… Стучу в окно, а он не выходит, – сказала баба Клава, вытирая платком сопли.

– Ну, а дальше! Дальше можно?

– Ой, горе то какое…

– Дальше, что было, – спросил Иван, чувствуя, как его нервные клетки начали возбуждаться.

– Ну, так я подошла к двери… Двери открыла… Вошла в хату, а там это, – еле договорила бабка, начиная снова плакать.

Капитан остановился около проема, и чтобы отвлечь пожилую женщину от рыданий спросил:

– Эти двери?

– Да, да эти…

– И что они были открыты настежь?

– Ну, так немножечко… Щелка была… Я глянула, а там ён лежит и кровь на ковре, а в руке стакан.

– Ничего не трогали, Клавдия Михайловна?

– Нет, Ванечка ничего… Только вот я молоко оборонила. Банка моя, там, на пол упала и разбилась…

– Хорошо Клавдия Михайловна, вы свободны – пока. Идите домой успокойтесь, примите валерьянки, сейчас мы все осмотрим.

Иван обернулся, и увидев участкового, сказал:

– Кириллов, допроси Клавдию Михайловну и составь протокол об обнаружении трупа.

– Все сделаю, как положено. – ответил старший лейтенант, и нежно взяв под локоть бабку, повел её домой.

Иван, осмотрелся и прохаживаясь по комнате начал диктовать:

– Пиши Щеглов: Труп мужчины сорока пяти лет лежит в центре комнаты на спине… В правой руке покойного зажат граненый стакан. Левая рука откинута в сторону.

– «Хрущевский», – поправляет Щеглов.

– Стакан граненый! – утвердительно сказал Селезнев.– Пиши дальше, не отвлекайся… – Голова покойного в лобной кости между надбровных дуг имеет отверстие округлой формы с характерным налетом порохового нагара. Предположительно- отверстие пулевое. В упор собака дикая, стреляла! Пишем дальше. Под головой покойного явно просматривается пятна бурого цвета – предположительно кровь. А также фрагменты ткани розового цвета. Наверное, мозг? Вероятнее всего, выстрел был сделан в лоб. Приблизительно сантиметров 30— 40. Отверстие сквозное. Пуля на выходе, выломала фрагмент затылочной кости с волосистым покровом черепа покойного. Фрагмент лежит рядом с головой покойного. Записал?

– Так точно Иван Васильевич – записал, ответил опер.

– Так пиши дальше: На полу разбросаны вещи покойного в виде фотографических открыток и каких— то записей на старой бумаге.

Иван молча поднял с пола пожелтевший от времени листок и прочитал: – «Боевое донесение командира второго взвода РПТР, лейтенанта Василенко Н. В. о безвозвратных потерях второго взвода, четвертой роты, триста сорок третьего мотострелкового полка от 24 мая 1942 года.»

– Это тоже Васильевич, записывать? – спросил Щеглов.

– Ты что Щеглов, будешь мне весь архив Министерства обороны переписывать? Пиши то, что я говорю. – На столе на места преступления, стоит, бутылка с прозрачной жидкостью. Предположительно водка. На этикетке металлического цвета бутылки надпись золотыми буквами «Царская охота». Во, видал – Щегол, какую водку нужно пить! Рублей триста, а может и пятьсот бутылочка такая стоит! Пиши дальше! На столе на алюминиевой подставке в виде «ромашки», стоит чугунная сковорода с продуктом питания. Предположительно – жареный картофель.

– А, это зачем писать Иван Васильевич?

– А, чтобы капитану Петроченко тоже была работа. Пусть наш уважаемый эксперт устанавливает жареный это картофель или пареная в печи тыква.

– Прикалываешься Селезнев? – подал голос Петроченков, опыляя кисточкой по бутылке дактилоскопический порошок в поисках отпечатков пальцев.

– Я Василий Петрович, исполняю служебные обязанности и долг старшего оперуполномоченного убойного отдела. Так, пишем дальше, не расслабляемся: На столе в алюминиевой суповой тарелке находятся продукты питания. Судя по внешнему виду это маринованные опята с репчатым луком в подсолнечном масле.