Ольга Хан - Дом для судьбы. Мечты! Мечты! Где ваша сладость?

В книжном магазине долго ходила возле полок с книгами. Ей казалось, что Дима всё это уже прочитал, и, повертев книгу в руках, она ставила её на полку. Так продолжалось до тех пор, пока продавец сама не предложила свои услуги. – А что-нибудь из современных писателей у вас есть? Я имею в виду, новенькое. Продавец протянула ей две книги, и Таня отправилась на почту, чтобы бандеролью отослать их Диме. «Голубка моя», «очень по тебе скучаю» – повторяла она про себя, и счастливая улыбка озаряла её лицо.

Её работа называлась «подготовитель», и состояла в том, что она каждое утро забирала в бухгалтерии листы, на которых было указано, над какими именно сборками должны работать слесаря. Таня записывала в отдельной книге, кто и что делал, а так же комплектовала сборки, то есть, подбирала заготовки будущих деталей, входивших в сборку, и приносила их рабочим. Работа была не трудной, свободного времени тоже достаточно. От нечего делать, можно поболтать с рабочими.

– Танечка, ты светишься, как солнышко, – сказал дядя Саша, пожилой как казалось ей, человек – смотреть на тебя и то радость. – Спасибо, – улыбнулась она и направилась к Лёне. – Привет, – сказала она, – как, видел вчера свою дочь? Лёня развёлся с женой и очень скучал по трёхлетней дочери. – Да, гулял вчера с ней. Представляешь, она уже пять букв знает, а ей всего три года. – Да? Какая умница! Лёня обрабатывал деталь, зажатую в тиски, но, вдруг отложил напильник и повернулся к Тане. – Выходи за меня замуж, – неожиданно сказал он. Таня опешила. Она считала, что они с Лёней друзья. С ним было легко. Они делилась своими переживаниями, и Лёня прекрасно знал о Диме. – Что ты сказал? – растерянно переспросила она. – Выходи за меня замуж, – повторил он. – Ты шутишь? – Ни капельки. Мы были бы хорошей парой. – Ты же знаешь, что я люблю Диму. – Ах, – махнул рукой Лёня, – твой Дима вечно в командировках. – Ну и что? Он топограф. У него такая работа. – А ты уверена, что он верен тебе так же, как ты ему? – Уверена. В любом случае, я тебя очень уважаю, но не люблю. Так что, прости. – Жаль. Но ты подумай, я подожду. – Думать тут нечего. Я люблю его, понимаешь, люблю! – Счастливчик, – позавидовал Лёня.

Таня красила ногти, и время от времени поглядывала в окно. Сегодня из командировки должен вернуться Дима. Она с замиранием сердца ждала этой встречи. Увидев молодого высокого парня, появившегося во дворе их дома, положила кисточку, и бросилась в прихожую. Сердце радостно билось, лицо освещала счастливая улыбка. Ей хотелось выбежать навстречу, броситься на шею, целовать, но она, сдерживая себя, прижалась спиной к холодной глади входной двери. Ей почему-то казалось, (кто и когда внушил ей это?) что так открыто показывать парню свои чувства, неудобно. Поэтому дождалась, пока в дверь позвонили, постояла ещё немножко, чтобы звонивший не догадался, что она все глаза просмотрела, дожидаясь его, убрала с лица счастливую улыбку, и только тогда открыла дверь. – Привет, Танюшка! – Парень наклонился, обнял девушку, и они поцеловались. – Проходи, – пригласила его девушка, высвобождаясь из его объятий. – Давай, лучше ты собирайся, и пойдем, погуляем. На улице отличная погода.

Очень скоро они очутились в скверике и сели на скамеечку. Дима взял руку Тани и стал целовать каждый её пальчик. – Я так по тебе соскучился, – говорил он. – Ты ждала? От нахлынувшей нежности Таня просто таяла, но выразить свои чувства снова не решилась. Вместо ласковых слов, она только кивнула, а затем попросила: – Спой, пожалуйста, что-нибудь. И Дима, взяв гитару, висевшую на его плече, стал петь. У него был красивый голос и хороший слух. Прохожие замедляли шаги, прислушиваясь к его пению. А он пел для неё! И ей казалось, что счастливее неё нет никого на свете.

Спев несколько песен, Дима снова поцеловал девушку, а затем спросил: – Как тебе твоя работа, нравится? Таня неопределённо пожала плечами. Дима, подняв указательный палец, явно кому то, подражая, со смехом сказал: – Работу, как и жену, надо любить. В это время ветер сорвал с дерева кленовый листок. Дима наклонился, чтобы его поднять и тут заметил небольшой кусок бумажного листа, вырванного из простой ученической тетради, на котором аккуратным почерком было написано: третий лишний. – О, смотри, написано, третий лишний. Это про кого? Не хотел бы я быть третьим лишним. Кстати, я скоро снова уезжаю. – И куда на этот раз? – В Светлогорск. Так что ты смотри, подруга, на других не засматривайся. Я вполне серьёзно говорю, мы ведь больше врозь, чем вместе. А если встретишь кого-нибудь лучше меня, скажи прямо. Я пойму. Не люблю, знаешь, когда люди друг друга дураками делают. – Не переживай, это тебе не грозит, – улыбаясь сказала Таня, а затем спросила: – А если ты встретишь кого-то лучше меня? Ей так хотелось, чтобы Дима сказал, что никого лучше неё нет на свете, но он довольно прозаично ответил: – Если я встречу, то тоже сразу тебе скажу об этом. Ей пришлось приложить усилие, чтобы вздох разочарования не вырвался из груди.

– Фу, ты! Я же книгу взять забыл. Я тебе и себе купил собрание сочинений Есенина. Ты Есенина любишь? – говорил уже о другом Дима. – Я не очень интересуюсь поэзией. – И что, не читала Есенина? – Только в рамках школьной программы. – Да ты что? У него такие мелодичные стихи. Я тебе сейчас спою. Дима снова взялся за гитару, и его голос неожиданно отозвался в сердце девушки непонятной грустью. – « Отговорила роща золотая, берёзовым шуршащим языком, и журавли печально пролетая, уж не жалеют больше ни о ком». Когда стих последний аккорд, спросил: – Понравилась песня? – Очень. – Завтра я тебе книгу принесу, – пообещал он, и продолжил – Завтра воскресенье. Как у тебя со свободным временем? Завтра ничем не занята? – Нет, не занята. – Давай тогда махнём к моей бабушке в село на велосипедах. – У меня нет велосипеда. – Возьмём напрокат. – Я не умею на нем ездить – краснея до корней волос, тихо сказала Таня. – Тогда, может, махнём на Днепр? Искупаемся. Таня смутилась ещё сильнее. – Нет, на Днепр я не поеду. – Почему? – Я не умею плавать, – смущённо сказала она. – Я научу. – Нет, я не поеду, заупрямилась девушка.

В их селе был пруд и её ровесницы отлично плавали, а у Таниной мамы были какие-то свои, как говорится, тараканы в голове. Она боялась, что её единственный ребёнок утонет, и таким вот своеобразным образом пыталась защитить. А мама у Тани была строгой. И несанкционированные побеги на пруд, кончались для неё весьма ощутимой трёпкой.

– Давай поедем на Днепр, – продолжал уговаривать её любимый, но ей было стыдно предстать перед ним такой неумелой, и она не согласилась. – Тогда завтра пойдём на концерт. Согласна? Я взял четыре билета на концерт Муслима Магомаева. – Звал на Днепр, а у самого билеты на концерт. – Так концерт вечером, мы вполне бы успели и то, и другое. – А зачем четыре билета? – Знаешь, тут такое дело. Ты не могла бы пригласить свою подружку Люду пойти с нами? – Почему именно её? – Толик в неё влюбился. Говорит, когда её вижу, сердце стучит так, будто хочет выскочить из груди. Даже, говорит, забываю, что хотел сказать. Представляешь? Бывает же с людьми такое! – Представляю. Её сердце при виде Димы стучало точно так же. Ей хотелось спросить, а как его сердце реагирует, когда он видит её, но она не решилась. То, что Дима говорит о чувствах Толика, как о чём-то необычном, для него незнакомом, подсказывало ответ. И маленький червячок обидки, именно так, обидки, в обиду она ещё не превратилась, зашевелился в сердце.