Сергей Филатов - Небо на троих (сборник)

Там, Валентина и познакомилась со своим Дмитрием Викторовичем. Парень был старше её года на три, окончил местное техническое училище, работал по специальности – слесарем в одной из мастерских на новом комбинате. Человеком Дима был работящим, серьёзным и ответственным, из потомственной рабочей семьи. Родители у него трудились на одном из эвакуированных сюда в первый же год войны промышленном заводе. Жили они в своем доме на окраине города, держали корову и кур. Когда родители были на работе, Диме приходилось управляться с хозяйством, так что, к труду парень был приучен с малолетства.

Немного поработав, после окончания училища, Дмитрий решил, нужно расти дальше, и поступил на рабфак. А после занятий, так получалось, он частенько провожал Валентину до общежития, тем более что и жили они с родителями неподалёку. Ну, и как это частенько бывает, провожал-провожал, а на третьем курсе, взял и сделал Валентине предложение руки и сердца. Сходили в ЗАГС, подали заявление.

И начались предсвадебные хлопоты, вот у Валентины смена заканчивается, нужно пройти посмотреть, проверить – всё ли в порядке. А мысли о другом – свадьба!.. Нужно же заготовить все, продукты закупать, платье белое обязательно, с фатой… Без белого платья она не согласна! В конце концов, первый раз замуж выходит, и хочется верить, что навсегда…

Задумавшись, зашла она на приёмку, чтобы выработку снять… а там никого нет. И конвейер остановлен уже, и пороховые шашки, которыми снаряды для «Градов» комплектуют, на специальных ложементах рядками выложены… Холодно на приёмке – она отдельно от здания в небольшом металлическом «теремке»… И – ни приёмщицы, ни грузчика…

«Не иначе, греться пошли в здание! – Подумала. – Придётся, наверное, поругать их для порядка!». Хотя понимала, попробуй-ка, постой в этом металлическом «теремке» шесть часов кряду, когда на улице мороз за тридцать. Хоть и двигаешься, хоть и изделия тяжёлые с конвейера снимаешь, выкладываешь на ложементы, обмеряешь их штангель-циркулем, всё равно холод под одежду проникает вкрадчиво, вроде и незаметно, но, чем дольше ты на морозе, тем сильнее каждую мышцу он пронизывает. А к концу смены вообще кажется, что его из тела уже ничем не выгнать.

«Ладно, – решила, – сильно ругать не буду, скажу, чтоб по очереди греться ходили». Вспомнила, как сама на приёмке начинала. Вот в такой мороз – вроде и семь одёжек на тебе, и пимы тёплые, и носки в них шерстяные, и ватник толстый… – уложишь ты изделие на ложемент, оно тёплое, только-только с формовки, сядешь рядом с ним, прижмешься спиной прямо к пороховой шашке, будто к печке, и греешься, пока новое изделие к тебе с формовки не выползет по ленте конвейера…

Греешься, и забываешь, что прямо за спиной у тебя «его величество порох», с которым, как известно, не шутят, и ты с ним, чуть ли не в обнимку сидишь, как с милым другом. Но, не дай Бог, разряд электрический искоркой с тела проскользнет к шашке, вспыхнет она как свечка. Хотя и всё предусмотрено, вроде, чтоб избежать этого: и спецодежда вся, вплоть до нижнего белья – без всякой синтетики, и инструмент весь из дюралюминия выполнен, но как знать, за каким углом чёрт стережёт…

Так и работали, а куда деться, снаряды стране нужны.

Меняла Валентину – Надеждина смена. Всё Валентина Надежде в журнале расписала – выработку, параметры технологические, а потом ещё немного с подругой в бытовке посидели, чая попили.

– Ну как, к свадьбе-то готовишься?

– Ох, и не говори, подружка, забот – полон рот!

– Не печалься, справимся! Девчонки все помогут, чай – не чужие…

– Спасибо вам… Я-то, если честно, не знаю за что схватиться.

– Разберёшься за что, а там и схватишься. Ежели сама не разберёшься, мы подскажем: мужики-то, они, чай тоже, как и пороховые шашки, все по одному чертежу сделаны…

– Всё шутишь.

– Да только и остаётся. Ты вот, мне лучше скажи, после свадьбы к своему разлюбезному жить съедешь?

– Наверное… Мы как-то об этом ещё не думали.

– Не думали они… А со свёкром, со свекровью у тебя как?.. Принимают они тебя?

– Не знаю пока, я и была-то у них раза два, и то мельком…

– Ты подруга, пока время ещё есть, этот вопрос изучи. А то не жизнь будет потом – сплошной Содом с Гоморрой…

– Ладно… – Отмахнулась Валентина, и то верно не до того ей было, другие хлопоты в голове.

К слову сказать, с родителями мужа у Валентины сразу заладилось, мать его Матрёна Ивановна в первый же утро, после того как молодые к Дмитрию переехали, невестку в оборот взяла, мягко так, по-свойски, но уверено:

– Ну что, Валюша, мужики пока по хозяйству управляются, давай-ка завтрак им сготовим. А то сейчас придут голодные… – Сказала, словно невестка здесь в доме уже всё знает.

И сразу как-то у Валентины всё на место встало, а ведь, правда, сейчас Дима со свёкром скотину покормят, придут домой – их кормить нужно, чай с вечера ничего не кушали. Она живо вошла в процесс, салат свежий нарезала, спросила у свекрови, – Что ещё?

– Да пойди на стол накрой, сейчас придут уже, я вот тут им картошечки пожарила свежей, ты укропчиком сверху посыпь, отец у нас любит, когда с зеленью.

Свёкор, Виктор Дмитриевич, после того как руки с Димой они помыли, сел неторопливо во главе стола, как бы строгим взглядом стол оглядел молча, головой кивнул. Все остальные тоже к столу подсели, слева Матрёна Ивановна, справа Дмитрий, Валентина живо сообразила, её место рядом с мужем, тоже присела. Свёкор картошку попробовал, – Чё-то плохо ты меня любишь, мать, картоху-то недосолила… Дай-ка солонку.

Попробовал салат, – А невестка – молодец, уважает свёкра, соли как раз впору. – Улыбнулся. – Ладно, давайте подкрепимся слегка, а то до обеда далеко ещё…

И всё, последнее напряжение у Валентины словно рукой сняло, поняла, у каждого здесь свои обязанности, каждый своё делает, а все вместе они – семья, и она тоже отныне член этой семьи.

Чистит Валентина Сергеевна чайник, да вспоминает. Года через три после свадьбы у них с Димой сын родился. Как она радовалась, когда ей впервые малыша в роддоме кормить принесли: маленький, розовый весь, на руки его взяла с опаской – не дай Бог, неловко что-то сделаешь, ещё повредишь, а он, вон, как смешно глазки открыть пытается, да к титьке ротиком тянется…

Дмитрий, тот, когда Валентину с малышом из роддома забирал, тоже не сразу решился малыша на руки взять, боялся, пожалуй, даже больше чем Валентина поначалу.

– Ты чего? – Улыбнулась она. – Бери смелее, твой ведь сын…

– Маленький какой… – Дмитрий всё ещё не решался.

– Ничё себе маленький! Четыре с половиной килограмма потянул!.. Богатырь!

– Вот я и говорю, маленький… – Дмитрий наконец-то осмелился, взял сына на руки. – Витькой будет.