Светлана Яковлева - Чудо в перьях. Сборник серьезных и сказочных историй

Моя прекрасная Леночка поддерживала меня, как могла:

– Папу уже не вернуть. Люди уходят и приходят, это правила жизни. Зачем ты разрушаешь нашу семью? Скажи, мы еще существуем? Почти год я чувствую себя такой одинокой, хотя ты и рядом. Я забыла твой запах, вкус, твои глаза не смотрят на меня, руки не обнимают. Твой отец ушел, но он в наших сердцах… Понимаешь?

От такой поддержки не становилось легче. Наоборот, я смотрел на нее и не понимал, что мы делаем рядом. Иллюзорная картинка красивых отношений между мужчиной и женщиной растворилась…

– Повтори.

Бармен еще плеснул виски.

С боем курантов, разносившихся с экрана телевизора, бар взорвался всеобщей радостью наступившего нового года. Полупьяные и очень пьяные люди обнимали друг друга, вне зависимости от пола и степени знакомства. Кто-то попытался обнять и меня, но я не пошевелился.

Не участвовала в общем веселье и высокая блондинка напротив, необычайно таинственная и красивая. Мой долгий взгляд окинул ее с белокурой головы до длинных ног, обтянутых кожаными черными легинсами. И вдруг я будто очнулся – увидел себя с ней.

Схватив бутылку игристого, присел за ее стол. Незнакомка молча придвинула бокал. У меня не было желания выяснять причину тоски. В полной тишине мы выпили игристое, и я закружил ее в танце, вспомнив все наставления преподавателя танцев в деревенском ДК по исполнению пируетов и па.

Странно, сколько Леночка ни просила потанцевать с ней, но я не сделал этого ни разу, даже в день свадьбы: не хотел казаться смешным и нелепым. Ну, негоже умному и состоявшемуся человеку заниматься ерундой. А тут мне было все равно, я стал просто собой.

У подъезда долго держал Ирину за руку и смотрел в глубокие синие глаза. Столько хотелось сказать, но слова застряли в груди, язык стал плоским и я не мог выдавить ни звука. Нервно нащупал мобильник, чтобы записать ее номер, и почувствовал, что он разрывается от вибро.

Леночка… Что этой женщине нужно от меня? Я почувствовал, как все внутри кипит от злости. Только не сейчас! Не хочу слышать упреки, жалобы, претензии, да просто не хочу слышать ее голос.

– Кто-то звонил? – спросила Ирина глубоким, бархатным голосом.

– Жена.

Я приготовился услышать ее упреки. Но их не было. Ирина томно взмахнула длинными густыми ресницами и улыбнулась. И как только я мог раньше жить без этих глаз и улыбки?..

Снег то затихал, то снова хлопьями валил на лобовое стекло. Дворники устало прилегли, и стекло стало белым. Подниматься домой все еще не хотелось: заранее знал, что меня ждет.

Я скажу о той, кто уже несколько недель стоит между нами.

– Предатель, – упрекнет Леночка.

Она будет срываться то на крик и слезы, то на невнятное бормотание себе под нос. А меня будут раздражать ее надрыв в голосе и красные от слез глаза. Я буду вспоминать свежие, страстные губы Ирины. И от этих воспоминаний, как у мальчишки, будет кружиться голова, а израненная душа будет источать энергию счастья…

Зазвонил телефон, я вздрогнул и нервно нащупал его в кармане.

– Живой! Ты где? – услышал я голос Сашки. – Мы с Леной все морги и больницы обзвонили. Ты вообще нормальный или как? Почему на звонки не отвечаешь?

Впервые в жизни я не слышал друга детства, просто стоял фоновый шум в ушах. Но его голос вернул меня в нашу Черновку, где мы с Сашкой были готовы помочь друг другу и делом, и кулаком. В место силы, откуда мы родом. Это придало решимости: я вышел из машины и вошел в подъезд…

Мне всегда нравилось писать сочинения в школе. Пока одноклассники вымучивали текст на пару страниц, я исписывала целые тетрадки по заданной теме.

С высоты сегодняшнего опыта понимаю, что мои школьные сочинения выглядели нелепо. Но это была стартовая площадка, на которой я училась излагать мысли. Наверное, я всю жизнь готовилась к тому, чем занимаюсь сейчас: писать рассказы, стихи, сказки.

Возможно, кто-то скажет, что это глупости, что графоманов и без меня хватает. Но не писать я не могу. А если душа требует, нужно позволить ей трудиться.

Да, писательство – это труд. И не самый легкий, как думают многие. Не все и не всегда получается. Я объективно оцениваю себя. Но не стою на месте. И как маленький паж из сказки «Золушка», могу сказать про себя: «Я не волшебник, я только учусь». Учусь быть писателем.

В изнеможении опустившись на табуретку, Оля посмотрела на часы. Половина второго ночи. «Не зря на работе шутят, что первый день отпуска – самый тяжелый. Столько сегодня перелопатила, – она оглянулась вокруг, – чистота, смотреть приятно».

Дети мало помогают: выпускной класс – домашние задания, репетиторы, элективы, языковая школа… И от мужа помощи не дождаться, даже просить давно перестала – все равно кучу отговорок найдет, чтобы не делать.

Еще раз перебрала в голове, все ли готово на завтра: «Вроде, ничего не забыла. Сердце щемит. Устала. Спать хочу», – зевнула она и потянулась.

– Чего сидишь? Жду тебя, жду, – проворчал муж, появившись на кухне.

– Я думала, ты спишь.

– Уснешь тут, – Андрей открыл холодильник, достал пачку сока и так плеснул в кружку, что брызги разлетелись по столешнице, попав даже на стену.

Оля посмотрела на медленно сползающую по стене капельку, и в душе зашевелилась обида: она целый день трудилась, мыла, чистила.

– Ты ложишься? – не замечая ее недовольного вида, спросил Андрей.

– Да, только уберу за тобой.

– Я пошел, – шоркая тапками, он направился в спальню.

Присев на краешек кровати, взяла в руки телефон: «Будильник нужно поставить. – Аппарат в это время задребезжал, завибрировал – чуть не выронила из рук. – Папа? В такое время?» От испуга нажала не на ту кнопку. Тут же набрала сама:

– Папа, что случилось?

Из трубки доносились странные звуки, будто кто-то хрюкал.

– Папа? – еще раз спросила Оля.

«Может, телефон потерял, а кто-то нашел и развлекается?» – пронеслось в голове. Хотела уже отключиться, но услышала всхлипывания Глафиры Сергеевны:

– Оленька, папы больше нет.

– Как нет? – не поняла Оля.

– Инфаркт. Ему плохо стало, я скорую помощь вызвала, – плакала домработница отца. – Не успели.

Оля зажала рот ладонью.

– Приезжай скорее, – попросила Глафира Сергеевна, – я не знаю, что делать.

Абонент отключился.

– Андрюш, папа умер, – прошептала она.

– А я надеялся на… – не договорив, что хотел, муж натянул одеяло, отвернулся и щелкнул ночником.